Т. Бернс - Гнилое яблочко

Это не значит «мы все умрем», но звучит это именно так.

С бешено бьющимся сердцем я кладу рацию на бордюр, на всякий случай запихиваю в карман две гидробомбы и поднимаю винтовку. Пристально разглядываю лужайку и сад, высматривая малейшее движение. Скоро ветер доносит до меня явственный запах дыма. Слышны короткие громкие хлопки — срабатывают подземные заряды.

Я выше поднимаю винтовку. Гляжу вдоль ее длинного, гладкого ствола. Сильнее сжимаю, чтобы он не дрожал.

— Все в порядке, — шепчу я. — Ты стрелок. Натренированный стрелок. У тебя получится.

Запах дыма становится сильнее. Кажется, прошло уже слишком много времени, и я начинаю думать, будто Лимон до того запугал нашу жертву, что она осталась без движения… но тут из-за деревьев выбегает фигура, одетая в черное.

Я зажмуриваю один глаз, чтобы лучше прицелиться, и кладу палец на курок.

— Бинго!

— СТОП!!!

Я распахиваю глаза и перевожу взгляд на рацию, которая все еще лежит на бордюре.

— Меня слышно? — кричит Лимон. — Остановить миссию!

— Почему? — вопит Эйб. — Что происходит?

— Мистер Икст поджег мой запас! Заряды сработали! Надо остановить огонь, пока он не распространился!

Сзади меня что-то хлопает. Я подпрыгиваю — и роняю ружье. Оно отскакивает от бордюра и падает с шестиметровой высоты, ударяясь о холодные камни. Я оборачиваюсь, чтобы собрать остальное оружие… но оно пропало. Все оружие. Лук и стрелы. Фримеранг. Оставшиеся гидробомбы. Не осталось ничего — только пустая спортивная сумка.

— Э… ребята? — говорит Габи по рации. — Не хочу никого пугать… но сегодня караоке-вечеринка, помните? Что, если Добрые Самаритяне не готовы прийти на помощь?

Я хватаю рацию и срываюсь с места.

— Я иду за вами. Буду так скоро, как только смогу.

Я сбегаю по ступенькам и пересекаю двор. Собираюсь перебежать через лужайку, как вдруг краем глаза замечаю свет. Он неяркий, приглушенный… и исходит из столовой.

Я не могу объяснить, что произошло потом. Только что я хотел бежать на помощь Людям Икст — и вот я уже стою в обеденном зале и гляжу на затылок мистера Громера.

Он сидит за преподавательским столом, на месте Анники. Ноги он положил туда, куда обычно кладет тарелку. Он скрестил лодыжки, и серебристые кроссовки мерцают в свете очага. В одной руке мистер Громер держит прозрачный стеклянный бокал с водой, в которой плавает лед, другой сжимает сигару. Через каждые несколько секунд он затягивается и посмеивается.

Не сводя глаз с его затылка, я медленно засовываю руки в карманы. Я так сосредоточен, что не сразу замечаю, какими мокрыми и холодными стали мои пальцы. Видимо, гидробомбы взорвались, пока я бежал.

Мне никак не удастся достать другое оружие и остаться незамеченным. Мне не хочется тратить на это время, к тому же я рискую быть пойманным. Я стою возле урны, и у меня остается всего один вариант.

Красное яблоко.

Оно лежит на полу возле урны. Видимо, тот, кто его уронил, забыл о нем, как и уборщики. Оно наполовину съедено… но все еще годится для дела, если использовать его с умом.

Я поднимаю его. Потом, думая только о Лимоне, Элинор, Эйбе, Габи и о себе — а не о маме, не о папе и даже не о мисс Парципанни, — я завожу назад правую руку, целюсь в серебряную букву «К» на куртке мистера Громера и делаю бросок.

Яблоко попадает прямо в центр буквы «К». Мистер Громер резко вдыхает и подается вперед. Стеклянный бокал падает на пол и разбивается вдребезги. Сигара падает с другой стороны и гаснет в пролившейся воде.

В яблочко.

Сначала мистер Громер не шевелится. Не шевелюсь и я.

Неужели я снова сделал это? Но на этот раз уже специально?

Я делаю к нему шаг, и вдруг он приподнимается. Медленно, позвонок за позвонком, выпрямляет спину. Не оборачиваясь, делает глубокий вдох, выдыхает и произносит тихим, ровным голосом:

— Мои поздравления, мистер Хинкль. Надеюсь, вы горды собой.

И впервые за долгое время это действительно так.

Штрафных очков: 1910

Золотых звездочек: 180

Через несколько дней, перед обедом, когда мы с Лимоном трудимся над рисунками к изобразительному искусству, кто-то стучит в дверь. Я открываю — и чуть не захлопываю дверь обратно, когда вижу Доброго Самаритянина.

— Мы просто делаем домашнее задание! — Я поднимаю перед собой рисунок. На нем изображена кошка с когтями-кинжалами и острыми, как ножи, зубами. Не самая любимая моя тема, но Уайетт попросил нарисовать что-нибудь такое, что до чертиков испугало бы наших родителей, если бы мы повесили это дома на дверцу холодильника.

Добрый Самаритянин наклоняется, чтобы ее изучить:

— Удачные линии. Тени хорошо положены.

Я опускаю картинку. Он выпрямляется.

— Пожалуйста, пройдемте со мной, — говорит он.

— Что-то случилось? — говорит Лимон, вставая позади меня.

— Пока нет, — говорит ДС. — Но на вашем месте я бы не заставлял Аннику ждать.

Я смотрю на Лимона. Тот пожимает плечами. Мы надеваем ботинки, подхватываем куртки и идем вслед за ДС наружу, к гольфмобилю.

— У вас есть догадки, к чему это все? — спрашивает Эйб. Он уже сидит в машине, как и Габи.

— Не-а, — отвечает Лимон. — Но я подозреваю, что мы скоро узнаем.

Мы забираемся внутрь. Некоторые сиденья остаются пустыми, и я думаю, что мы дожидаемся еще нескольких хулиганов, но гольфмобиль срывается с места. Он пролетает по двору, мимо Кафетерия и Кладовой, и ныряет под деревья. Через десять минут он останавливается возле здания, которого я никогда раньше не видел.

— Это другая школа? — спрашивает Габи.

Звучит правдоподобно. Перед нами трехэтажный дом из камня и бревен, окруженный высокими вечнозелеными деревьями. Парадный вход — широкие двери под аркой, словно в замке. Что бы ни находилось за этими дверьми, оно должно быть очень серьезным и важным.

Прямо как Анника.

— Привет, хулиганы! — пропевает она, когда дверь медленно открывается. — Добро пожаловать ко мне домой.

В зеркале во всю стену, которое висит у нее за спиной, я вижу, как все Люди Икст одновременно раскрывают рты от изумления.

— Вы тут живете? — спрашивает Габи.

— Что, реально? — удивляется Эйб.

— Живу. Реально. — Анника улыбается и делает шаг в сторону. — Проходите!

Я не единственный, у кого ноги примерзли к земле. Никто не двигается с места, пока Добрый Самаритянин не подталкивает Лимона и тот не то падает, не то шагает вперед. Он обретает равновесие и направляется внутрь, и мы следуем за ним.

— Хотите чего-нибудь выпить? — спрашивает Анника, закрывая за нами дверь. Через мгновение появляется человек в белом пиджаке и с серебристой бабочкой на шее. Он толкает перед собой стеклянную тележку, заставленную бутылками воды, пачками сока и банками газировки.