Т. Бернс - Гнилое яблочко

Прежде чем я успеваю сказать хоть что-то из этого вслух, Анника выходит из машины и кивает в сторону корпуса.

— Пошли? Мне надо уладить кое-какие организационные вопросы.

Я тащусь вслед за ней. В классе я сажусь на свое новое место — в первом ряду, который раньше оставался свободным, а Анника подходит к Гудини. Он спит, положив голову на стол и натянув на нос капюшон своей оранжевой толстовки. Анника одним пальцем поднимает капюшон. Оказавшись на свету, Гудини дергается, как будто ему направили лазерные лучи прямо в глаза.

— Я вижу, вы добрались до той части урока, где учатся воровать драгоценное время, — говорит она.

Гудини что-то ворчит в ответ, потом старается встряхнуться. Анника поворачивается к нам и улыбается.

— Поздравляю вас, хулиганы. Вы упорно трудились целых одиннадцать недель и теперь приближаетесь к концу вашего первого семестра в Академии Килтер.

Комната взрывается аплодисментами и радостными криками. Анника поднимает руку и дожидается тишины.

— Вы уже на финишной прямой, но еще не пересекли черту. Перед этим вам надо выполнить ваше первое Итоговое хулиганское задание.

— Я думал, мы уже закончили, — удивляется Эйб. — Раз мы подловили всех учителей.

— Не совсем, — говорит Анника.

— Всегда бывает итоговый экзамен, — зевая, добавляет Гудини.

— И это будет самое трудное из всех ваших заданий, — продолжает Анника. — Каждый год только горстке хулиганов удается с ним справиться.

— А что случается с остальными? — спрашивает Габи.

— Их ждет месяц обязательных тренировок, по сравнению с которыми все, чем вы занимались до этого, покажется детскими игрушками. Если за этот месяц они накопят достаточно штрафных очков, то смогут присоединиться к своим одноклассникам в начале весеннего семестра. Если нет, их карьера в Академии Килтер раньше срока подойдет к концу.

— То есть их выгонят? — спрашивает Эйб.

— Абсолютно верно, — кивает Анника.

— А хулиганы, которые справляются с заданием? — спрашивает Лимон. — Что происходит с ними?

— Они считаются сдавшими экзамен и получают возможность выбрать преподавателя и отправиться вместе с ним на сверхсекретное боевое задание за пределами Академии. — Она переводит взгляд с одного студента на другого. — Если они справятся особенно хорошо, они могут выбрать даже меня.

Комната наполняется взволнованным шепотом. Я украдкой смотрю через плечо на Элинор — и отворачиваюсь, когда встречаю ее взгляд.

— Я должна вас предупредить, — говорит Анника, — что в этом году вам предстоит самое сложное задание за всю историю Итоговых хулиганских заданий для первого курса. Оно настолько трудное, что я не удивлюсь, если никто с ним не справится.

Она направляет свой планшет на стену. Там появляется изображение Анники-подростка. Мы молча смотрим на юную Аннику, которая сидит на подоконнике, обложившись подушками, и наблюдает, как снаружи падает снег. На ней красное бархатное платье. Волосы завязаны во французскую косу с красной лентой на конце. Яркие огоньки рождественской елки — видимо, она стоит в другом конце комнаты — перемигиваются в оконном стекле.

Примерно через минуту входит женщина в черном платье и белом переднике. Она предлагает Аннике чашку чая, но та отказывается. Через несколько минут женщина приносит одеяло, а потом тапочки. Анника оба раза мотает головой, не отворачиваясь от окна. Проходит еще несколько долгих минут — и женщина снова появляется в кадре. На этот раз она предлагает Аннике серебристую телефонную трубку. Анника смотрит на телефон, словно она не уверена, стоит ли его брать. Наконец она решается — и за следующие тридцать секунд произносит всего пять слов.

— Да. Я поняла. Счастливого Рождества.

Она отдает телефон женщине, и та уходит из кадра. Потом Анника встает и подходит к камере. Прежде чем изображение пропадает, мы успеваем заметить две вещи.

Баннер «Добро пожаловать домой!», растянутый над дверью возле окна.

И слезы на лице у Анники.

Взрослая Анника прикрепляет планшет обратно на пояс и поворачивается к нам.

— Когда снимали это видео, мне было пятнадцать. Теперь мне тридцать восемь. — Она замолкает. На ее лице нет никаких эмоций. — И я уже двадцать три года не плакала.

— Это не…

Анника в упор смотрит на Элинор. Та сейчас же замолкает. Возможно, под пронзительным, злобным взглядом Анники она теряет дар речи.

Если бы она могла закончить свою фразу, я полагаю, Элинор сказала бы, что это неправда — Анника плакала с тех пор, как ей было пятнадцать. И я не могу отделаться от мысли, что надо быть в очень близких отношениях с нашим дружелюбным, но не слишком открытым директором, чтобы знать о нем такие вещи.

— Если вы решитесь взяться за Итоговое хулиганское задание, — продолжает Анника, — вам надо будет это изменить. Заставить меня плакать, рыдать, всхлипывать — все что угодно. Ваша цель — сделать так, чтобы по этим щекам потекли настоящие слезы.

Повисает тишина. Я пытаюсь понять, не шутит ли Анника. Судя по всему, остальные одноклассники задумались о том же.

— Как? — наконец спрашивает Лимон.

Анника смеется:

— Если бы я знала как, это не было бы самое трудное задание за всю историю Академии, не правда ли?

— Мы можем… сделать вам больно? — осторожно спрашивает Эйб, как будто одним этим вопросом уже можно поранить. — Физически, я имею в виду?

— Я запрещаю использовать ножи и огнестрельное оружие, но наша охрана так хорошо работает, что я и так могла бы об этом не беспокоиться. Все остальное в ваших руках. — Она опирается на стол и наклоняется к нам. — Имейте в виду: я сильнее, чем кажусь.

— Это правда, — подтверждает Гудини.

— У вас пять дней, — говорит она уже на ходу, направляясь к двери. — Удачи!

Лично я думаю, что это Идиотское хулиганское задание. Но одноклассники, похоже, так не считают. Они так взволнованны, что Гудини после нескольких неудачных попыток заставить нас сосредоточиться на воровстве решает махнуть рукой и разрешить нам обсудить план атаки. Он кладет голову обратно на стол, а я достаю планшет. Только я собираюсь начать новое письмо мисс Парципанни, как слышу два слова, на которые все остальные в суматохе не обращают внимания.

— «Пик Анники».

Я медленно поворачиваюсь на стуле, заранее страшась того, что увижу.

Лимон, Эйб и Габи стоят в дальнем конце класса. Эйб складывает указательные пальцы буквой «Х», потом сдвигает один палец в сторону и соединяет кончики больших пальцев так, чтобы получился треугольник. Он подносит этот треугольник к пламени, которое вырывается из зажигалки Лимона.

Пусть в последние дни меня и не было на их встречах, но я провел с Людьми Икст достаточно времени, чтобы сразу же понять, что это за знак.