Т. Бернс - Гнилое яблочко

Мы заходим внутрь. Свет сюда не проникает. В общих холлах почти нет мебели, никаких телевизоров и тому подобных вещей. В классах стоят деревянные столы, стулья и висят доски, на которых мелом написаны фразы о дисциплине и послушании. В спальном крыле две большие комнаты с матрасами на полу: одна — для мальчиков, другая — для девочек. На матрасах лежат серые простыни и плоские подушки — чтобы создать видимость, будто здесь действительно спят.

Большинство родителей при виде этих лжеусловий нервничают и покрепче прижимают к себе детей. Папа пытается сделать со мной то же самое, но я уверяю его, что все хорошо, и улыбаюсь, чтобы это доказать.

Экскурсия завершается в большой комнате, где вокруг двух электрогрилей расставлены карточные столы и металлические складные стулья. Ведущая наружу дверь открыта, чтобы впустить воздух. Столы застелены красными скатертями в клеточку и украшены вазами, в которых стоит по одной-единственной ромашке. Дэвин и Гудини принимаются за готовку, а остальные учителя извиняются и выходят — видимо, хотят, чтобы семьи немного побыли одни.

— Симус, сюда!

Я вижу в другом конце комнаты Лимона с родителями. Он приставляет к карточному столу два других, чтобы сделать один длинный стол. Габи и Эйб тащат стулья.

— Хотите познакомиться с моими друзьями? — спрашиваю я маму с папой.

— Друзьями? — радостно улыбается мама. — Больше всего на свете!

И вот опять. Она счастлива. Кто бы мог подумать, что в таком месте случится что-то подобное?

После того, как все друг другу представлены, мы усаживаемся. Разговариваем о том о сем. Из радиоприемника, который Дэвин поставил на пол, льется ретромузыка. Скоро обед начинает казаться почти праздничным, и все расслабляются настолько, что принимаются шутить и смеяться.

— Симус, — говорит мама через какое-то время, — можешь, пожалуйста, достать мне еще немного кетчупа?

— Сию секунду. — Я вскакиваю. — Кому-нибудь нужно что-нибудь еще?

Никому. Я быстро удаляюсь и слышу за спиной, как Бэбс, мама Лимона, говорит моим родителям, какой у них вежливый сын.

Дэвин советует мне поискать кетчуп на лжекухне. Я спускаюсь по длинному темному коридору, пытаясь вспомнить, где она должна находиться — нам показывали ее на экскурсии. Дохожу до тупика, поворачиваю обратно — и чудом не врезаюсь в Элинор.

— Привет, — говорю я.

— Привет, — отзывается она.

Я думаю, что сейчас она снова убежит, но она не убегает. Она поднимает книгу и слегка улыбается:

— Просто искала место, где можно почитать в тишине.

— А-а-а. Твоим родителям пришлось пораньше уехать? — спрашиваю я, вспоминая фотографию, которую Элинор оставила в беседке. С тех пор мы больше не разговаривали, так что у меня не было возможности спросить, что она хотела сделать с фотографией или кто эта женщина с медными глазами. Ее мама? А если так, как она связана с Анникой? Они были подругами детства? А сейчас они дружат? Поэтому Анника придирается к Элинор — она ждет от нее большего?

— Да, — говорит Элинор, помолчав. — Папе надо работать.

Мы так приятно провели время с родителями, что мне жаль ее еще сильнее, чем обычно. Я тут же забываю все свои вопросы.

— Но я в порядке, — говорит она. — В полном. Больше времени осталось на чтение.

— Хорошо. — Я сомневаюсь, стоит ли говорить то, что вертится у меня на языке, но решаю, что терять нечего. — Знаешь, я с тобой.

Наши взгляды встречаются.

— Я знаю. Я же тебя вижу.

— Нет, я хочу сказать… что я с тобой. Как друг. Если как-нибудь захочешь прогуляться и поговорить или помолчать, что угодно… Можешь звать меня — сейчас, позже или никогда. Просто хочу, чтобы ты знала.

Она разглядывает меня, как будто хочет убедиться, что я серьезно.

— Хорошо, — говорит она наконец. — Спасибо.

— Не за что. — Я улыбаюсь. Она отходит в сторону, чтобы я мог пройти. На полпути она окликает меня:

— Они не приехали.

Я останавливаюсь.

— Мои родители, — говорит она громче и быстрее. — Они решили, что семичасовой перелет не стоит трехчасового визита. Поэтому они не приехали.

Это самое личное, что она рассказала о себе с тех пор, как мы познакомились. Меня подмывает воспользоваться моментом и спросить о фотографии из беседки, но я решаю, что это слишком. Еще будет время.

Я поворачиваюсь:

— Хочешь пообедать вместе с нами?

Она кивает, порозовев.

Вместе мы находим кухню и кетчуп и возвращаемся в импровизированную столовую. Смех и голоса стали громче, здесь мои родители, рядом со мной Элинор, и я думаю, что лучше и быть не может.

Пока не подхожу к нашему столу. И не слышу, о чем все говорят.

— Яблоком? — спрашивает миссис Райан.

— Яблоком, — отвечает мама.

— С одного удара? — говорит мистер Хансен.

— С одного удара, — кивает мама.

— Джуди, — тихо говорит папа, — может быть, сейчас не время…

— Сейчас самое время! Наш ребенок делает успехи. Все наши дети делают успехи. Зачем умалчивать об огромных преградах, которые им пришлось преодолеть?

Я украдкой смотрю на Элинор. Она переводит взгляд с мамы на меня и обратно на маму.

— Значит, как я уже говорила, учительница оказалась в гуще драки. Симус, одновременно растерянный, напуганный и сердитый, схватил единственное оружие, которое сумел найти, и запустил им через всю столовую. Яблоко попало ей в голову, и все. — Мама откусывает большой кусок гамбургера. — Она стала покойницей, а мой сын — преступником.

Голоса за другими столами кажутся громче, когда за нашим наступает тишина.

— Давайте еще раз, напрямую, — говорит Лимон спустя несколько секунд. — Симус бросил яблоко в свою учительницу, и она… умерла?

Мама сглатывает:

— Угу.

— Значит, он ее убил?

Она облизывает пальцы:

— Именно так.

— И поэтому он здесь?

Она достает зубочистку и ковыряет в зубах:

— По этой самой причине.

Лимон смотрит на меня. Габи и Эйб смотрят на меня. Их родители стараются смотреть в другую сторону, но все равно смотрят на меня. Элинор смотрит на меня и уходит, точнее, убегает.

Никто не говорит ни слова. Незачем.

Я заставляю себя сделать шаг к столику. Осторожно ставлю кетчуп рядом с маминой тарелкой.

— Простите, — говорю я.

И ухожу.

Штрафных очков: 2201

Золотых звездочек: 45

Кому:parsippany@cloudviewschools.net

От кого:shinkle@kilteracademy.org

Тема:

Одиночество в переполненной столовой

Дорогая мисс Парципанни!

Я много думал о том, как вы, должно быть, чувствовали себя в тот день в буфете. Вы волновались. Нервничали. Вам было страшно. Но недавно я понял, что, возможно, вы чувствовали кое-что еще.

Вам было одиноко.

Когда вы вошли в комнату, где было две сотни людей и вы никого не знали, но всем хотели понравиться, вы, наверное, чувствовали себя очень одинокой. И когда началась драка, все стало только хуже. Потому что если бы дети и учителя увидели, что вы стоите там и не пытаетесь вмешаться, все бы посчитали вас малодушной училкой на замену, которой все равно. Если бы вы вмешались и у вас бы ничего не получилось, все бы посчитали вас чокнутой училкой на замену, которая возомнила себя сильной и благородной. Если бы вы вмешались и у вас получилось, вы бы стали первой крутой учительницей на замену во всей школе… но один Бартоломью Джон тяжелее вас на двадцать килограммов, так что разве на это были шансы? Тем не менее вас должны были судить люди, которые вас видели впервые, и это заставило вас чувствовать себя очень одинокой.