Мадлен Л'Энгл - Трещина во времени

— Я вовсе не так уж умен, — сказал Чарльз Уоллес, и Мэг снова ощутила, как потеет от страха его ладошка.

— Ну что ж, тогда попробуй угадать, кто я такой, — игриво предложил голос.

— Я и так пытаюсь это сделать! — голос Чарльза Уоллеса звенел от натуги.

— А ты посмотри прямо мне в глаза. Посмотри в них поглубже, и тогда я все тебе расскажу!

Чарльз Уоллес нерешительно оглянулся на Мэг и Кельвина, но буркнул себе под нос:

— Я должен.

С этими словами он устремил взгляд своих чистых голубых глаз на человека в кресле. Мэг не было до него дела: она следила за младшим братом. И моментально заметила, каким рассеянным стал его взгляд. Зрачки делались все уже и уже, как будто он смотрел на яркий свет, пока не уменьшились настолько, что пропали совсем. И теперь его глаза превратились в две бледно-голубые лужицы. Он высвободил руки из ладоней Мэг и Кельвина и на негнущихся ногах потащился к платформе с креслом.

— Нет! — закричала Мэг. — Нет!!!

Но Чарльз Уоллес продолжал медленно шагать вперед, и она понимала, что брат ее не слышит.

— Нет! — упрямо закричала она и ринулась следом.

Девочка не рассчитала и врезалась в малыша что было сил. Он был намного легче и рухнул ничком, жестоко ударившись головой о мраморный пол. Рыдая, она опустилась рядом с ним на колени. Через минуту Чарльз Уоллес, словно придя в себя после потери сознания, покачал головой и сел.

Медленно его зрачки снова расширились до нормального состояния, и даже кровь прилила к побледневшим щекам.

— Мне это не нравится! — теперь голос человека в кресле был направлен только на Мэг, и в нем звучала холодная угроза. — Да будет вам известно, девушка, что если я рассержусь, то от этого не поздоровится вашему отцу! Советовал бы вам быть более покладистой, если вы вообще хотите его увидеть!

Мэг прибегла к тому приему, который обычно срабатывал, когда ей нужно было отвлечь своего классного наставника, мистера Дженкинса, от мыслей о наказании. Она потупилась и заговорила совершенно невпопад жалобным голосом:

— Я стану лучше соображать, если поем. Мы все умираем от голода! Уж если вы все равно собираетесь нас наказать, может, хотя бы покормите сначала?

И снова в ответ на ее слова голос в мозгу взорвался холодным смехом.

— Какая же ты нелепая! Ну что ж, тебе повезло, милочка: ты сумела меня рассмешить, а не то тебе несдобровать! Судя по всему, мальчишки гораздо более покладистые, чем ты. Ах, да! Значит, милая девушка, ты обещаешь не перечить мне, если я тебя накормлю?

— Да, — отвечала Мэг.

— Ну еще бы, кому хочется пухнуть от голода! — отвечал незнакомец. — Но как бы ни был неприятен для меня такой метод воздействия, ты же понимаешь, что сама вынудила меня прибегнуть к нему своей дерзостью!

— Да я и сама бы не прикоснулась к вашей протухшей жратве! — Мэг все еще полыхала от ярости — точно, как в кабинете у мистера Дженкинса. — Только отравиться мне не хватало!

— О, безусловно, наша пища, приготовленная из синтетических материалов, не может сравниться с той кашей из бобов, бекона и прочей дряни, которой вы привыкли набивать свои желудки! Но хотя она сама по себе не имеет вкуса, благодаря минимуму приправ вы получаете все ощущения, как от той же жареной индейки.

— Да что бы я сейчас ни съела, меня все равно вывернет! — заверила Мэг.

Чарльз Уоллес, все еще держась за руки Кельвина и Мэг, шагнул вперед и спросил:

— Ладно, что дальше? Вступление слишком затянулось. Не пора ли заняться делом?

— А мы именно этим и занимались, пока твоя сестра не устроила тебе сотрясение мозгов в самом буквальном смысле! Хочешь попробовать снова?

— Нет! — закричала Мэг. — Нет, Чарльз! Прошу тебя! Позволь, это сделаю я! Или Кельвин!

— Но это единственный в мире маленький мальчик, чья нервная система достаточно развита для таких опытов! Если ты попытаешься связаться со мной, твои нервные клетки взорвутся от перегрузки.

— А у Чарльза нет?

— Надеюсь.

— Но все равно не уверены?

— Я никогда ни в чем не уверен.

— Значит, не стоит и пытаться.

— Полагаю, ты должна уважать его право принимать решения самостоятельно.

Но Мэг с привычным упрямством, которое так часто приносило ей новые неприятности, продолжала докапываться до сути:

— Вы хотите сказать, что ни я, ни Кельвин не в состоянии постичь, кто вы такой?

— Вовсе нет! Я этого и не утверждал! Просто вы не постигнете этого таким образом, как я бы хотел — не то чтобы мне вообще этого хотелось. Ага, вот и вы! — откуда-то из тени четверо мужчин в черных смокингах вынесли на свет стол. Он был застелен белой скатертью, как обычно накрывают сервировочные столы для обслуживания номеров в отелях. Из металлической посудины на этом столе поднимался ароматный пар: пахло и правда жареной индейкой.

Мэг снова поразило ощущение какой-то фальши при виде смены обстановки. Да, на этом Камазоце дела явно шли не лучшим образом.

И снова голос в ее мозгу взорвался холодным смехом.

— Конечно, это не настоящий запах! Но разве хуже настоящего?

— А я вообще его не чувствую, — сказал Чарльз Уоллес.

— Знаю, молодой человек, и теперь ты представляешь, чего лишился. Вся наша еда покажется тебе не вкуснее песка. Но я бы предложил тебе пересилить себя. Будет мало проку, если твои решения будет диктовать чувство голода.

Тем временем стол оказался прямо перед детьми, и служители в черном наполнили их тарелки политой соусом индейкой с гарниром из картофельного пюре с молодым горошком и кубиками янтарного масла, на глазах расплывающегося от тепла. Соус поражал своим сложным букетом: здесь чувствовался вкус оливок и чеснока, и розмарина, и…

Мэг ничего не могла с собой поделать: рот наполнился слюной, а в животе громко забурчало.

— Господи… — вырвалось у Кельвина.

Напоследок поставив перед столом стулья, четверка служителей снова скрылась в тени.

Чарльз Уоллес с силой вырвал руки у Мэг и Кельвина и плюхнулся на ближний стул.

— Налетай! — предложил он. — Уж если оно отравлено, тут ничего не поделаешь. Но я не думаю, что там есть яд.

Кельвин присоединился к нему. Мэг все еще стояла, не зная, на что решиться.

Кельвин откусил первый кусок. Старательно разжевал. Проглотил. И посмотрел на Мэг:

— Если даже она синтетическая, ничего более похожего на настоящее я никогда не пробовал.

Чарльз Уоллес тоже сунул кусок индейки в рот, но скривился от отвращения и выплюнул.

— Это нечестно! — закричал он на человека в кресле.

— Не сдавайся, малыш! — и снова зазвучал холодный и неприятный смех. — Кушай!

Мэг с расстроенным вздохом все-таки присела к столу.

— Я все еще считаю, что нам не следует пробовать эту дрянь, но раз уж вы так решили, я с вами, — и она попробовала то, что лежало у нее на тарелке. — Здесь все в порядке. Попробуй мое, Чарльз, — и она протянула брату кусок индейки на вилке.