Мадлен Л'Энгл - Трещина во времени

Чарльз Уоллес попробовал, и снова его перекосило, но на этот раз он умудрился все же проглотить еду.

— Это тоже как песок, — пожаловался он и спросил у человека в кресле: — Почему так?

— Ты сам превосходно знаешь, почему. Ты наглухо закрыл для меня свой разум. А остальные двое так не могут. И я могу пробраться к ним сквозь маленькую щелочку. Не полностью, конечно, но достаточно для того, чтобы накормить жареной индейкой. Теперь ты и сам видишь, что я не более чем добрый старый весельчак.

— Ха! — только и ответил Чарльз Уоллес.

Человек поднял уголки губ, изображая улыбку, и ничего более жуткого Мэг не видела за всю свою жизнь.

— Почему ты не доверяешь мне, Чарльз? Почему ты не доверишься хотя бы настолько, чтобы войти и понять, что я такое? Я — полный покой и мир для всех. Я — освобождение от любой ответственности и вины. Придя ко мне, ты примешь последнее трудное решение в своей жизни!

— А я смогу выйти, если все же войду? — подозрительно спросил Чарльз Уоллес.

— Безусловно, если сам захочешь. Но я не думаю, что тебе этого захочется.

— Если я войду — не для того, чтобы остаться, а только чтобы узнать, что вы такое, вы скажете нам, где наш папа?

— Да. Даю тебе слово. А я никогда не бросаю слов на ветер.

— А можно мне посовещаться с Мэг и Кельвином втроем, чтобы вы нас не слышали?

— Нет.

— Ну как знаете, — Чарльз Уоллес пожал плечами и обратился к Мэг и Кельвину. — Поймите, мне обязательно нужно узнать, что он из себя представляет на самом деле! И вы сами это знаете. Я постараюсь вернуться. Я буду держать часть мозга закрытой от него. Но на этот раз ты не должна меня останавливать, Мэг.

— Чарльз Уоллес, у тебя ничего не получится! Он намного сильнее тебя! И ты тоже это знаешь!

— Я все равно должен попытаться.

— Но ведь миссис Что-такое предупреждала!

— Я должен. Ради папы, Мэг! Пожалуйста! Я хочу… я хочу узнать моего папу… — тут он едва не расплакался, но пересилил себя. — Но дело не только в папе, Мэг! И теперь ты тоже это знаешь! Ты видела Темное Нечто. И мы должны сделать то, ради чего нас доставила сюда миссис Которая!

— Кельвин… — взмолилась Мэг.

— Он прав, Мэг, — Кельвин грустно покачал головой. — И мы все время будем с ним, что бы ни случилось.

— Но что же тогда с нами будет?! — не выдержала Мэг.

— Ладно, — решительно произнес Чарльз Уоллес, поднимая взгляд на человека в кресле. — Начинаем.

На этот раз красные глаза и излучаемый ими свет так и ввинтились в Чарльза, и снова взгляд малыша стал рассеянным и бессмысленным. И когда последние остатки темных зрачков пропали, он отвернулся от красных глаз и безмятежно улыбнулся Мэг, но это уже не была улыбка Чарльза Уоллеса.

— Что же ты, Мэг! — воскликнул малыш. — Давай насладимся этим чудесным обедом, приготовленным специально для нас!

Мэг одним ударом смела со стола его тарелку, так что обед разлетелся по полу, а фарфор брызнул блестящими осколками.

— Нет! — закричала она, и ее голос сорвался на дикий визг. — Нет! Нет! Нет! Нет!

Из темноты тут же выступил служитель в черном и поставил перед Чарльзом Уоллесом полную тарелку. Малыш с энтузиазмом приступил к еде.

— Да что с тобой, Мэг? — наконец удивился Чарльз Уоллес. — Почему ты такая упрямая и несговорчивая? — да, это был вроде бы голос Чарльза Уоллеса и в то же время вроде бы не его: какой-то упрощенный или уплощенный, напомнивший Мэг двухмерную планету.

— Это не Чарльз Уоллес! — закричала Мэг, вцепившись в Кельвина. — Чарльз пропал!

Чарльз Уоллес по-прежнему сидел за столом и поглощал индейку с таким видом, будто никогда не пробовал ничего вкуснее. Он был одет как Чарльз Уоллес, он выглядел как Чарльз Уоллес: те же светло-каштановые волосы, то же лицо, еще не утратившее детской округлости. Только глаза явно изменились: на месте черных зрачков была видна лишь мутная голубизна. Однако для Мэг доказательством того, что настоящий Чарльз Уоллес пропал, было не только это: она всем сердцем ощущала, что малыш, выдаваемый за Чарльза Уоллеса, вовсе не ее брат, а всего лишь кукла.

Это доводило ее до истерики.

— Где он? — подавляя рыдания, накинулась она не человека в кресле. — Что ты с ним сделал? Где наш Чарльз Уоллес?

— Ах, дорогуша, ну и истеричка же ты! — прошелестело у нее в мозгу. — Вот он, прямо перед тобой, невредимый и довольный! Позволь напомнить: совершенно невредимый и всем довольный, впервые за свою жизнь! И он уже кончает обедать, что и тебе бы не повредило!

— Неправда, ты знаешь, что это не Чарльз! — выкрикнула Мэг. — Ты куда-то его спрятал!

— Тс-с-с, тише, Мэг! Ты ничего не добьешься своим криком, — прошептал ей на ухо Кельвин. — Если нам что-то и осталось, так это держать Чарльза Уоллеса изо всех сил. Он все еще где-то здесь, под этой оболочкой, и мы не должны позволить ему забрать его от нас. Помоги мне удержать его, Мэг. И хватит истерить! Сейчас не время! Нас прислали сюда на помощь Чарльзу Уоллесу! — и он крепко взял малыша за руку.

Мэг сделала над собой бешеное усилие, но успокоилась и также крепко сжала вторую руку братишки.

— Ты делаешь мне больно, Мэг! — капризно заявил Чарльз Уоллес. — Отпусти!

— Нет, — отвечала Мэг с мрачной решимостью.

— Мы ошибались с самого начала! — Мэг подумала, что речь Чарльза Уоллеса звучит как запись на пленке. Слишком чисто и правильно. — Он никогда не был врагом. Он нам друг!

— Фигня! — выдал Кельвин без обиняков.

— А ты вообще ничего не понял, Кельвин, — обратился к нему Чарльз Уоллес. — Эти трое: миссис Что-такое, миссис Кто и миссис Которая — совсем заморочили нам головы! Вот кто действительно наши враги! И мы даже на минуту не должны были им доверять! — все это малыш выдал самым спокойным и рассудительным тоном, который моментально доводил до бешенства близнецов. Во время своей речи он неотрывно смотрел на Кельвина, и все же Мэг знала: его пустые голубые глаза не видят ничего, и это кто-то другой, посторонний, разглядывает Кельвина через Чарльза.

В следующую секунду холодные голубые глаза обратились на нее:

— Мэг, отпусти меня. Я обязательно все тебе объясню, но ты должна меня отпустить.

— Нет, — Мэг от напряжения скрипнула зубами. Она не собиралась его отпускать, и тогда Чарльз Уоллес сам попытался вырваться с неожиданной силой. И без того измученная, Мэг не в состоянии была с ним тягаться. — Кельвин! — охнула она, когда почувствовала, что малыш вывернулся от нее и вскочил с места.

И Кельвин, спортсмен Кельвин, круглый год к тому же рубивший и коловший дрова для матери, показал, на что способны его тренированные накачанные мышцы. Он отпустил руку Чарльза Уоллеса и вместо этого бросился на него всем телом, как будто это был мяч. Мэг, больше не в силах держаться, ринулась в атаку на человека в кресле, как недавно пытался сделать Чарльз Уоллес, но оказалось, что служитель в черном намного проворнее: он схватил ее за руки и заломил их у девочки за спиной.