Наталья Кручина - Чудесные дни в «Ужиках»

— Может, покатаемся по пустыне на верблюде? — предложил Ник. — Будет весело, наверное.

— Представляете, — я резко остановился, — мне сейчас показалось, что это всё с нами уже было раньше — море, песок, верблюд этот… — в голове вертелась какая-то мысль, но я не мог оформить её в слова.

— Так помнишь, ты мне сон свой рассказывал? Именно это тебе и снилось, — подскочил на месте Марк. — Это что же получается? Сны твои сбываются, что ли?

— А что дальше было во сне, после верблюда? — Никитка тоже заинтересовался моим видением.

— Не было ничего, я проснулся.

— Жаль, я думал во сне тебе показали, как отсюда выбраться. Так что, кататься на верблюде будем? — переспросил Ник.

Не успели мы ответить, как вдруг мы увидели, что Никитушка сам по себе поднимается в воздух, беспомощно дрыгая ногами, руками и жалобно попискивая что-то про «ёлки колючие». Мы с Мариком вскочили на ноги и увидели своими глазами силу, заставившую друга взлететь. Смуглый злой мужчина в длинном белом платье и полотенце на голове держал Ника за шиворот и громко ругался на непонятном языке, показывая пальцем на пустые ёмкости для воды.

— Дяденька, отпустите его, он больше не будет, — заплакал Марк и вцепился двумя руками в разъярённого араба.

Мужчина рассвирипел ещё больше, его непонятная речь стала срываться на крик. Сводной рукой он ткнул нам в лицо и пальцами показал жест, обозначающий требование денег. Я понял, чего он хочет и начал судорожно шарить по карманам, в надежде найти хоть несколько случайно завалявшихся монет. На самом дне кармана вдруг обнаружились какие-то шарики, я потянул их и вытащил наружу чёрные перламутровые бусы. Незнакомец увидел украшение, молниеносно выхватил его у меня и, наконец, отпустил отчаянно барахтавшегося в воздухе Никиту.

Как только Ник очутился на земле, он вскочил, схватил нас за руки и, не оглядываясь побежал со всех ног от араба, увлекая нас за собой.

— Откуда у тебя чёрный жемчуг? — спросил запыхавшийся Никитка, когда мы оказались на безопасном расстоянии от хозяина верблюда. — Это же дорогущая вещь. Я точно знаю, потому что маме такой дарили на день рождения, а она потом сказала, что он стоит целую кучу денег и даже дома страшно такое украшение хранить.

— Я в избе нашёл старый тайник, — пришлось признаться мне, — но не придал значения этим бусикам, а сейчас случайно вытащил.

— Нашёл тайник и нам ничего не сказал? — слегка обиделся Марик. — А что там ещё было?

— Да так, ничего особенного. Фотографии ты уже видел, украшение вот это, а ещё ключик непонятно от чего.

— Интересно-интересно, — задумался Никита. — Если когда-нибудь попадём домой, надо будет поискать, что открывает этот ключ.

— А мне так любопытно, что я бы уже сейчас домой отправился, — не успел Марик произнести эту фразу, как на небе словно сверкнули тысячи молний.

От яркой вспышки мы крепко зажмурились, а когда открыли глаза, обнаружили, что стоим… дома, посреди тёмной комнаты. На улице царила поздняя ночь, со двора слышалось жалобное блеяние не загнанных в хлев баранов. А из-под стола вдруг вылезла непонятно как там оказавшаяся обрадованная Мурка и приветливо ткнулась мордой мне в колени.

— Ух ты! — воскликнул Маркуша. — Это я, что же, теперь волшебник? Только пожелал вернуться и в ту же минуту оказался дома. Ну-ка сейчас ещё что-нибудь быстренько пожелаю… — он начал нервно вышагивать по комнате, придумывая желание. — Вот! Придумал! Хочу, чтобы сейчас же зажёгся свет! — наивный Марик вскинул руки вверх в ожидании чуда, но… ничего не произошло, мы так и остались сидеть в темноте.

— Всё, праздник волшебства закончился. Был только один подарок от знахарки. Ещё скажи спасибо, что она дала нам возможность вернуться, как только пожелаем, а то застряли бы в этой пустыне навсегда в компании неприветливого дядечки в платье да равнодушного верблюда.

— Но как же было здорово плавать с рыбками! — исполненный счастливых воспоминаний Марик закружился по комнате и чуть не ударился в темноте об стол.

— Предлагаю загнать баранов и ложиться спать, завтра поболтаем да поищем что именно ключик открывает, — здраво рассудил Ник, и мы не стали с ним спорить.

Утром меня разбудила назойливая муха, то и дело норовившая посидеть на носу. Я устал от неё отмахиваться свозь сон и решил встать, чтобы отомстить этой нахалке, недовольно бормоча при этом:

— Вот я тебя сейчас поймаю, настырная муха…

— И съем, — закончил за меня умывающийся у рукомойника Марк.

— Нет, съел бы я сейчас зверя покрупнее — барашка или курочку. В животе вовсю лягушки дерутся.

— Если вдруг весь барашек в тебя не влезет, оставь и мне кусочек, я тоже серьёзно оголодал, — Маркуша погладил себя по исхудавшему животу.

Дверь распахнулась и в дом вошёл Ник, словно добрый волшебник, внося в дом пахнущую едой корзинку, накрытую полотенцем:

— Кушать подано! Баба Матрёна пирогами нас по-соседски угостила.

— Вот повезло-то, — обрадовался Марк, — сейчас я их вместе с корзинкой слопаю, — он потянул угощение на себя.

— Корзинку придётся вернуть, а пирогами поделиться с нами, — не выпустил еду из рук Никита. — И погоди, самовар поставлю.

Нежась под ласковыми солнечными лучами мы сидели на крылечке, попивая душистый чаёк, с аппетитом лопая хрустящие пирожки и вспоминая вчерашнее волшебное происшествие. Мне очень хотелось обсудить чудесное возвращение Мурки в дом, но только я открыл рот, чтобы заговорить об этом с друзьями, как вдруг услышал крик с улицы «Кит! Где ты, Китушка?».

Ник вдруг разом побледнел, обмяк и прошептал: «Мама».

— Что случилось? Чего ты испугался? — полюбопытствовал Маркуша.

— Кажется, знаю, в чём тут дело, — я вскочил и побежал на звук голоса. В моей голове быстро сложилась картинка. Я понял, что этот голос мог принадлежать только одному человеку — маме Никиты.

— Добрый день, — я поздоровался с идущей мимо нашего дома высокой и очень красивой женщиной. — Пойдёмте, я покажу Вам, где Кит.

Объясняться с ней мне не пришлось — Ник уже вышел навстречу, в глазах его стояли слёзы.

— Мама, как ты меня нашла?

— Кит, дорогой! Маленький мой сыночек, — она крепко обняла своего найдёныша.

— Пойдём в дом, нам о многом надо поговорить, — Ник говорил строго и серьёзно, словно главным в этой семье был именно он, отбрасывая мамино представление о его маленьком возрасте.

— Я ничего не понял, — очнулся Марик, когда мы остались у самовара вдвоём. — Кто такой Кит? Откуда у Никиты взялась тут мама? Что ты об этом знаешь?

— Марк, если бы ты мне доверил свою тайну, то хотел бы, чтобы я её кому-нибудь рассказал? Даже очень важному для меня и близкому человеку?

— Нет, конечно, что за вопрос!