Наталья Кручина - Чудесные дни в «Ужиках»

— Тогда, дружище, ты меня поймёшь. Я знаю ответы на твои вопросы, но рассказать не могу. Думаю, если Никитка захочет, он сам тебе объяснит.

Ещё долго мы попивали чай, не смея беспокоить спорившего о чём-то в доме Ника с родительницей. Наконец они вышли, весёлые и, судя по всему пришедшие к какому-то обоюдному решению.

— Извините, друзья, я вас не познакомил. Это моя мама, а это Гоша и Марик, — он представил нас друг другу. — И мы прямо сейчас уезжаем в город. Мне вас будет не хватать, но так уж получилось, извините, — Ник по очереди пожал наши руки.

— Спасибо вам ребята, что приютили моего сына, — улыбнулась нам мама друга. — Не переживайте, ещё увидитесь, мы вместе будем сюда приезжать в гости к дедушке. Верно, Никита? — она обняла сына и тот просиял.

Мы были и рады за друга, и в то же время расстроены его отъездом. А Марк ещё и сильно озадачен новой головоломкой про Кита.

— Как мы теперь будем тут одни, без Никитки? Я так к нему привык, — сокрушался Маркуша, глядя вслед уходящему товарищу.

— Так же, как и собирались вначале жить, вдвоём. Лучший способ не грустить — заняться делом. Как насчёт картошки? Полезешь со мной в подпол сегодня?

Памятуя своё первое, не слишком удачное погружение в подпол, в этот раз я серъёзно подстраховался. Мы нарядились в тёплые фуфайки, взятые с печки, набрали свечей, два коробка спичек на всякий случай, а за пояс я заткнул мешок для картошки. Взятой из амбара лестнице пришлось пройти проверку на прочность, прежде чем она опустилась одним концом на дно подвала. И в этот раз люк за нами случайно захлопнулся, но теперь по вине Марика, он случайно зацепился за край деревянной дверцы. Хорошо ещё, что не успели закопать мой лаз, оставленный с прошлого неудачного похода в подвал.

— Страшновато тут, — Марик осторожно оглядывался по сторонам, держа в дрожащих руках медленно тающую свечу. — Мрачно и пахнет водяными да лешими.

— Ого, да ты оказывается леших нюхал. И когда всё успеваешь?

— Не смешно, — Маркуша начал со скоростью автомата закидывать картошку в мешок. — Давай-ка поскорей закончим эту грязную работёнку и выберемся на солнышко. Бррр, ну и тени от этой свечи, прямо зоопарк с привидениями, — он передёрнулся от ужаса.

— Это ты ещё не сидел в темноте, как я. Хочешь, задую свечку, почувствуешь себя в моей шкуре?

— Даже не шути так, — Марк уже не кидал по одной картофелине, а сгребал её двумя дрожащими руками. — Всё, мешок полный, пошли скорей отсюда.

Мой бедный напуганный друг так быстро ринулся к манящему теплом и солнцем лазу, что не заметил, как мешок зацепился за большой ржавый гвоздь. Марик рванул затормозившую его поклажу, и картофелины дружно выкатились из образовавшейся в мешковине дыры.

— Что за день такой невезучий! Всё против меня, даже бездушная картошка! Ну уж нет, второй раз вы меня сюда не заманите, — Маркуша наклонился и стал набивать картошинами карманы фуфайки. — Гошка, помогай.

— Давай я лучше сбегаю домой за вторым мешком?

— Я тебя умоляю, давай просто возьмём несколько картошек и уйдём отсюда. Ещё немного, и я выйду на улицу поседевшим. Неужели не видишь, как мне тут страшно? Что мы, в самом деле, не проживём без овощей?

Делать нечего, придётся поскорей вылезать отсюда. Похоже, Марику и вправду не по себе. Карманы оказались совсем маленькими, но я быстро нашёл выход — стянул брюки, завязал их внизу и получил замечательный двойной мешок. Марк, опасаясь задержаться на лишнюю минутку, помог мне быстро его наполнить.

— Давай скорей, пролезай в эту дыру, — он подталкивал меня к выходу, — подам тебе твою картошку.

Мне было не впервой. Ловким ужиком я проскочил в знакомое отверстие, вытянул за собой штаны с картошкой и подал руку Маркуше.

Но то ли Марк был потолще меня, то ли полные карманы устроили ему неприятность, но оказавшись на свободе почти наполовину, он вдруг крепко застрял.

— Тяни, скорей тяни меня! Я уже чувствую, как кто-то холодный хватает меня за ноги, — Маркуша чуть не плакал.

Я схватил друга за обе руки и со всех сил потянул его на себя.

— Нет, так дело не пойдет, — я вытер пот со лба. — Давай-ка лезь назад, снимай фуфайку. Конечно, потом придётся долго отмываться от грязи, но выхода нет.

— Я не могу назад, — всхлипнул друг.

— Да ты не бойся так, всего на минуточку ведь. Разденешься, и сразу на волю.

— Ты не понял! Я не могу сдвинуться. Ни взад, ни вперёд. И там, в подвале, по моей ноге кто-то только что пробежал. Гошенька, спаси меня, придумай что-нибудь! — в больших умоляющих глазах друга стояли слёзы, и мой мозг бешено заработал.

— Никуда не уходи, я сейчас из дома снова залезу в подпол и подтолкну тебя.

— Нет, знаешь, у меня срочные дела. Не уверен, что дождусь, — Марик ещё попылся пошутить.

Я на ходу скинул мешавшую быстро передвигаться фуфайку, вбежал в избу и обалдел…

На нашем диване, удобно развалившись и закинув ногу на ногу, сидел хулиган Витя. Из окна за его головой бил я яркий солнечный свет, отчего большие отттопыренные уши казались прозрачными.

Громко чавкая, он закидывал в свой большой рот один за другим наши пирожки, оставшиеся от завтрака. От такой наглости я растерялся и замер у порога. Хулиган, увлечённый поглощением еды, не заметил моего появления. И тогда я решил воспользоваться этим преимуществом. Схватив попавшееся под руку полотенце, я разбежался, накинул его на голову наглому обжоре и, держа одной рукой за голову, второй начал мутузить со всех сторон, приговаривая на разные голоса:

— Гошка, держи его!

— Вали гада, Марик!

— Никитка, тащи лопату для хлеба, сейчас его в печи поджарим и самого съедим, — это я, наверное, переборщил, потому что под моим бешеным натиском Витя перестал сопротивляться и жалобным голоском заверещал:

— Ребята, не ешьте меня, я отработаю всю еду. Я что хотите для вас сделаю!

— Марк и Никита, можете идти. Будьте в огороде, позову вас, если этот облоежа разбуянится, — я выждал паузу, как если бы друзья на самом деле уходили и отпустил своего пленника.

Витя вскочил с дивана, сунул мне в руки оставшиеся пирожки, отошёл на безопасное расстояние и сказал:

— И чего сразу драться? По-хорошему могли договориться. Ну, что там за еду сделать надо?

— Пошли, застрялкина одного достанем. Я б и сам мог, но хочу проверить, насколько ты готов исправиться.

Марк, словно толстый дождевой червячок, всё ещё пытался выкрутиться самостоятельно, но все его шевеления были безрезультатными. За время моего отсутствия он не продвинулся ни на сантиметр.

— Ты где так долго бродишь? У меня голова зажарилась на солнцепёке, а ноги отморозило, — накинулся Марк на меня с упреками. — И кого это ты с собой привёл?

— Помалкивай, жучара, — грозным голосом я закричал на изумлённого Маркушу, из всех сил подмигивая ему обоими глазами.