Алан Чароит - Ведьма Дивнозёрья

— Хозяйка, просыпайся, беда! — Домовой Никифор тряс ее за плечо.

За окном стояла глухая ночь. Тайка вскрикнула спросонья, а домовой приложил палец к губам.

— Ш-ш-ш, в доме чужак. Окно распахнуто, и половицы скрипят, будто ходит кто. Я из подпола высунулся — и вдруг таким холодом повеяло, будто зима настала. А вечер-то жаркий был… Может, зря ты эту птицу дивью в дом притащила?

— Пойдем посмотрим. — У Тайки застучали зубы. — Вдвоем не так страшно. Где Пушок?

— Дрыхнет небось, — Никифор вцепился мохнатыми лапами в ее руку. — Его и пушками не разбудишь. Пф, охранничек…

Тайка огляделась: взгляд упал на удочку, стоящую в углу. За неимением лучшего схватила хотя бы ее и помчалась на кухню. Никифор бросился следом.

— Только свет сразу включи, хозяюшка. Ночные твари не любят его, боятся.

Тайка последовала совету домового. Ворвалась, щелкнула выключателем и встала на пороге, воинственно потрясая удочкой.

— Кто здесь?

В лицо дохнуло холодом. В пяти шагах от нее маячила скрюченная фигура в черных лохмотьях: это был не кто иной, как сбежавший упырь. В его костлявых руках, беззвучно крича, билась горлица.

— А ну стой, гад! — Тайка наугад хлестнула незваного гостя удочкой, да так удачно, что упырь, схватившись за ухо, выпустил птицу и взвыл.

Никифор успел подхватить горлицу и закатиться с ней под стол, а из-за печки вылетел разбуженный Пушок.

— Караул! Грабят! — Он вцепился когтями в упыриную плешь.

А Тайка вспомнила, что она как-никак ведьма, а не просто маленькая напуганная девочка, сложила пальцы особым способом и зашептала. Эх, жаль, водицы наговоренной нет, а до чеснока в ящике не добраться.

Упыря скрючило, но ненадолго: сверкнув алыми глазищами, он сграбастал Пушка когтистой лапой, отшвырнул прочь и пошел прямо на Тайку. Длинным, как у змеи, языком упырь облизал тонкие губы и издал гадкий скрипучий звук — Тайка не сразу поняла, что это смех.

— Силенок у тебя маловато супротив меня, ведьма. А ты молодая… вкусная, небось.

Он протянул худосочную руку и вырвал у Тайки удочку.

В этот миг с улицы донесся собачий лай, и в раскрытое окно, расправив крылья, впрыгнул Снежок. Храбрый щенок зарычал на упыря, и тот на негнущихся коленях попятился.

— Не может быть! Откуда у тебя симаргл?

— Оттуда, — на подоконник вскарабкалась Аленка. — Снежочек, взять!

Пес цапнул незваного гостя за ногу, но ухватил лишь лохмотья. Ветхая ткань треснула. Упырь завопил, бросился во второе — закрытое — окно, пробив его собой, и исчез в ночной тьме под звон осколков.

— Уф, — Тайка выдохнула. — Спасибо, Аленушка, выручила.

— Не мне, а Снежку спасибо, — улыбнулась та. — Вот кто настоящий герой.

Хорошо, что коловерша лежал в обмороке и не слышал этих слов.

Никифор вылез из-под стола и протянул Тайке горлицу в панаме.

— Береги ее, хозяюшка, как зеницу ока. Чую, непростая птица. И упырь энтот за ней еще вернется.

Тайка отобрала у Снежка обрывок упыриной мантии и показала горлице:

— Узнаешь?

Та покачала головой.

— Хм… странно. А я думала, старый враг… Ну, у нас к нему свои счеты. Давайте завтра поймаем гада!

Следующий день пролетел незаметно. Симаргл после ночных подвигов сладко посапывал под диваном, Тайка читала записки про упырей, Аленка бегала в магазин, Никифор готовил, Пушок страдал — в общем, все были при деле.

К вечеру дом превратился в настоящую противоупыриную крепость: всюду висели связки чеснока и обереги, заговоренной водицей наполнили не только кастрюли, но даже умывальник. И только разбитое окно оставили без защиты: пусть лезет — и попадет прямо в западню. Горлица, наблюдавшая за этими приготовлениями, беззвучно вздыхала.

Караулить условились парами, первая половина ночи досталась Тайке с Пушком. Свет, конечно, пришлось погасить, но коловерша прекрасно видел и в темноте.

Когда пробила полночь, пустая оконная рама скрипнула и в проеме показался темный силуэт. Упырь спрыгнул с подоконника, крадучись, пошел к горлице, и…

— Мочи гада! — Пушок ударился всем телом о выключатель, а Тайка врубила велосипедную фару.

Ночной гость вскрикнул и шарахнулся, уронив со стола вазу с цветами:

— Проклятье!

Тайка узнала голос. Это был вовсе не упырь, а Яромир — тот самый дивий воин, посадивший жар-цвет.

Она спрятала за спину связку чеснока и серебряный ножик.

— А где упырь?

— Какой упырь? — Яромир протянул руку к горлице, и та, закрыв голубые с зеленцой глаза, прильнула к его ладони.

— А, неважно, — отмахнулась Тайка. — Вы что, знакомы с нашей птичкой?

Он рассмеялся:

— С детства. Это не птица, а моя сестра Радмила — великая дева-воительница дивьего царства.

— Ее заколдовали, что ли? — Наконец-то Тайка поняла, кого напоминала ей горлица.

— Да. Я долго не мог найти ее. Но приманка с жар-цветом сработала. Знал: как созреют семена — все лесные птахи на них слетятся. А вы увели Радмилу у меня прямо из-под носа.

— А как ее расколдовать?

— Ты помочь желаешь, что ли?

Тайка, затаив дыхание, кивнула, а дивий воин снова расхохотался:

— Нос не дорос. Упыря своего лучше лови!

— Между прочим, если бы не я, твою сестру упырь прошлой ночью сожрал бы! — Тайка шмыгнула носом.

Горлица в подтверждение этих слов склонила взъерошенную голову. Яромир, помедлив, тоже поклонился Тайке:

— В таком случае, благодарю тебя, дивья царевна.

Вроде и с почтением говорил, а в голосе все равно чудилась насмешка. Вот же вредный тип!

— А кто ее заколдовал?

— Не твоего ума дело, — он пошел к двери.

Еще и скрытный.

— Но я же правда хочу помочь! — выпалила Тайка, ухватив его за расшитый рукав рубахи. Яромир обернулся через плечо:

— Я спешу, — вырываться он не стал. — Зачем тебе все это?

А Тайка и сама не знала зачем. Так уж ей подсказывало сердце… Смутившись, она разжала пальцы и опустила взгляд.

В дверь вдруг отчаянно заколотили.

— Ведьмушка, просыпайся! — Зычный голос Грини — местного лешего — нельзя было перепутать ни с чьим другим. — Беда приключилася! Вязовые дупла закрылись. Ни туда, ни оттуда ходу больше нет.

— Как так? — Яромир побледнел.

А Тайка не удержалась от нервного смешка:

— Похоже, теперь ты никуда не торопишься, и мы все-таки сможем поговорить.

Но, по правде говоря, ей было отнюдь не весело.

Сколько Тайка себя помнила, Дивнозёрье всегда было особенным местом. Грань между потусторонним и проявленным мирами была здесь настолько тонка, что волшебство стало неотъемлемой частью жизни.

Но вдруг в один день все переменилось: вязовые дупла, служившие проходами из Дивьего царства в мир людей, закрылись, а все шишки тут же посыпались на несчастную ведьму-хранительницу. Мол, не уберегла, не уследила. А вот при Семеновне такого не было!