Ольга Иконникова - Страшная тайна Кощея

– Ты смотрел фильм «Мэри Поппинс»? Там одного молодого человека звали «мистер Эй». Хочешь, я буду звать тебя так же?

Он почему-то не обиделся:

– А я буду звать тебя Женькой – так гораздо проще. А то по напридумывают всяких там заграничных имен – язык не поворачивается. Договорились?

Она кивнула:

– Хорошо. А теперь пойдем к нам, и я покажу тебе, что такое китайская кухня.

И взяла его за ручку, словно маленького.

Он хотел взбрыкнуть, но предложение было столь заманчивым, что он смирился и покорно поплелся за ней.

Они вошли в ресторан с парадного входа, хотя обычно, как сказала Шень Сюа, она заходила со двора, чтобы сразу попасть на кухню, где вкусно пахло восточными пряностями. Она чуть приоткрыла дверь, и Генке показалось, что тысячи голосистых колокольчиков зазвенели под потолком. Он остановился на пороге и поднял голову. Колокольчиков были не тысячи, а всего лишь с десяток – они рядком висели над дверьми и извещали о появлении посетителей.

Едва они вошли, невысокий китаец в длинной шелковой рубахе и шелковых шароварах метнулся им навстречу. Он приветливо улыбнулся, вежливо поклонился и сказал, обращаясь к Шень Сюа:

– Наша принцесса привела в гости друга?

Она важно кивнула:

– Да, это мой друг Гена.

Китаец смотрел на него с нескрываемым любопытством – совсем так, как и он сам смотрел на китайца.

Они прошли в зал, и у Генки от буйства золотисто-красных красок зарябило в глазах. Шень Сюа подвела его к столику у окна. Он машинально опустился на стул. Всё вокруг было таким необычным!

Едва они сели, к ним подошел немолодой официант, которого Шень Сюа почему-то поцеловала в щеку.

– Это мой папа, – объяснила она изумленному Генке. – А это – мой друг. Мы учимся в одном классе.

– Очень, очень рад, – вежливо сказал ее отец, и видно было, что он действительно очень рад.

А Генка подумал, что, наверно, в прежней школе Шень Сюа приходилось нелегко – похоже, там у нее совсем не было друзей, раз все они так радуются его появлению.

– Ты любишь лягушачьи лапки? – спросила она. – Ах, да, ты же их еще не пробовал. Это очень вкусно.

Через пять минут перед ним на столе стояла небольшая мисочка с рисом, еще более маленькая мисочка с кусочками жареного мяса и совсем крохотная мисочка с каким-то соусом. Еще ему принесли две палочки и положили их на фарфоровую подставку.

– Это просто, – учила его Шень Сюа. – Смотри, ты берешь палочки вот так, – и она вложила палочки в его мгновенно занемевшую ладонь. – Потом берешь комочек риса, макаешь его в соус. Ах, нет же, не так.

Она засмеялась было, но тут же извинилась:

– Ничего, ты научишься.

Он научился быстро. Соус ему понравился, и он даже хотел спросить рецепт, но вовремя сообразил, что это, наверно, коммерческая тайна. А вот в лягушачьих лапках он ничего особенного не нашел – обычное мясо. Он даже подумал бы, что это – обыкновенная курица.

Когда он доел и рис, и лягушачьи лапки, и соус и сыто и довольно улыбнулся, Шень Сюа спросила:

– Так где же ты всё-таки был?

Он сразу помрачнел и отвернулся, сделав вид, что рассматривает что-то за окном.

– Если это тайна, то так и скажи. Я понимаю – у фокусников должны быть свои секреты. Но почему-то мне кажется, что это – не фокус.

– Не фокус, – пробурчал он, по-прежнему глядя в окно. – Только я всё равно ничего тебе не скажу. Ты же – девчонка. Ты разболтаешь всему классу, и они будут думать, что я сумасшедший.

– Кому же я могу рассказать? – удивилась она. – Я в вашем классе еще ни с кем не дружу. Кроме тебя и Гали, разумеется.

Он несколько секунд раздумывал – он уже давно порывался кому-нибудь всё рассказать, и теперь вдруг решил, что Шень Сюа – самый подходящий для этого человек – потому, что, кажется, не из болтливых, да и дружбу, наверно, умеет ценить.

– Ты смотрела фильм про параллельные миры? – он говорил тихо, почти шепотом и то и дело подозрительно озирался. – Я всегда думал, что это – фантастика. Ну, так, чтобы кино смотреть интересно было.

– Ты попал в параллельный мир? – удивилась Шень Сюа, и в глазах ее снова запрыгали веселые огоньки.

– Ну вот, – обиделся он.

И твердо решил ничего больше не рассказывать – всё равно не поверит.

– Прости, пожалуйста, – извинилась она.

И он, сам не зная почему, подобрел. Должно быть, от сытости.

– Так вот, Пыльченко сказала: «Да что б ты провалился!» И я почувствовал, как всё вокруг закружилось с бешеной скоростью – совсем, как в кино, и стало так страшно, что я закричал и закрыл глаза. А когда снова открыл их, то оказалось, что я стою на том же самом месте, на котором стоял, перед тем же самым дубом. Вот только вы все куда-то исчезли. Я сначала подумал, что вы решили надо мной подшутить и спрятались за деревом. И пошел вас искать. И вдруг этот самый дуб говорит человеческим голосом: «Осторожнее, молодой человек, вы наступили на мои корни». Я опять подумал, что это – розыгрыш – мало ли, кто это мог сказать. Но тут одна его ветка опустилась мне на плечо, и я увидел, что вокруг его ствола цепь золотая обвита – прямо, как в сказке у Пушкина. Я попятился, а он засмеялся. «Ты еще маленький, – сказал он, – ты должен верить в сказки». А я ответил, что не маленький, и он грустно сказал, что тогда, наверно, я не смогу им помочь. А я спросил, кому это «им». А он ответил: «Всем, кто живет в Тридевятом царстве – деревьям, животным, людям. Посмотри вокруг – лес гибнет». А на деревьях листья, и правда, были желтые, хотя не осень еще, а даже весна. А я спросил: «Почему?» А он ответил: «Кощей какую-то гадость в реку льет. И люди, и животные, которые из этой реки воду пьют, чахнуть начинают». А я спросил: «А кто такой Кощей?» А он удивился: «Ты разве сказки не читал?» А потом сказал, что разговаривать со мной долго не может, потому как если кто долго у них пробудет, так там навсегда и останется, если слов заветных не знает. А если я хочу им помочь, так должен побывать на Утином озере в Берендеевом лесу. А я еще спросил, как же мне теперь назад вернуться? А он ответил, что я должен прощения попросить у человека, которому подлость какую-то сделал. Ну, я сразу про Пыльченко вспомнил. И сказал: «Извини, Пыльченко». Но почему-то на том же самом месте остался. А дуб сказал: «Ты, наверно, не искренне прощения просил». Ну, тогда уж я мысленно перед Галькой извинился и в ту же секунду назад вернулся.

Шень Сюа долго молчала, и он даже подумал, что она снова начнет над ним насмехаться, но когда она начала говорить, то выглядела очень серьезной:

– Ты уверен, Гена, что тебе это не приснилось?

Он кивнул. Если бы он маленьким был, как его братишка Димка, то непременно бы еще и поклялся. Но маленьким он себя давно уже не считал.