Диана Джонс - Волшебные одежды

Ближе к вечеру Река вновь потекла среди крутых красноватых холмов, покрытых голыми деревьями. Кто-то принялся стрелять в нас из леса. Течение быстро пронесло нас мимо этого места, и в нас не попали, но после этого мы постоянно прятались под одеялом, а тот, кто стоял у руля, обязательно накрывал голову накидкой. Мы решились пристать к берегу лишь после того, как Река вновь разлилась вширь, и на ней появились острова, длинные, вытянутые, наполовину затопленные. Первые несколько островов были забиты людьми — должно быть, они бежали от варваров. Все они были темноволосыми, в точности как жители Шеллинга. Едва лишь завидев лодку, они кинулись к воде и принялись кричать:

— Нечего здесь высаживаться! Тут и без того тесно!

Дружелюбия в них было примерно столько же, сколько в Звитте.

Лодкой в тот момент правил Утенок. Он встал, дурак такой, и показал им язык — и накидка соскользнула у него с головы. Все тут же закричали: «Варвар!» — и принялись кидать в нас палками и камнями. И потому мы держались подальше от островов, пока не стемнело.

А когда спустился вечер, мы увидели, что и берега, и острова усеяны огоньками костров. И лишь последний остров остался темным. Он был очень маленьким — небольшой клочок сухой земли среди деревьев. Робин потребовала, чтобы мы причалили к этому острову. Она устала. Мы боялись причаливать. Мы подплыли туда, стараясь не двигаться как можно тише, а когда вышли на берег, переговаривались только шепотом, хотя на острове и не было никого. Костер мы развели в ямке среди корней, и молились нашим Бессмертным, чтобы нас никто не заметил.

Гулл опять не стал есть. Он молчал и по-прежнему был холодный. Но той ночью все мы были холодные, потому что замерзли. Мы улеглись в лодке и прижались друг к дружке; я несколько раз просыпалась, и всякий раз замечала, что остальные тоже дрожат. Просыпалась я из-за сна. Насколько я могу вспомнить, мне снился мамин голос — она повторяла: «Встреча вод!» — и слабый аромат танакви. Но этот сон мешался у меня в голове с другим, который я видела с тех самых пор, как начала заниматься ткачеством. В этом сне я видела маму, которая стоит у меня за спиной — просто ее силуэт, и светлые волосы, вьющиеся, как у Робин, но такие же буйные, как у меня. «Просыпайся, Танакви, — говорила мама. — Просыпайся и подумай!» И в этом сне тоже пахло танакви. И я думала, но ничего не могла придумать, только начала винить себя во всем.

Наутро оказалось, что все — лодка, наши одеяла, земля и голые деревья — покрыто инеем. Белый иней на кроваво-красной земле смотрелся очень странно. Да и сама Река из желтой сделалась розовой — видимо, из-за здешней почвы.

Гулл опять не стал есть, как я и думала во сне. Я поймала себя на том, что начала заламывать руки, как Робин, — а все потому, что я посмотрела на то, как Гулл лежит в покрытой инеем лодке. Ведь там же холодно! И что такое «встреча вод»? — сказала я себе. Это место, где одна река впадает в другую. Пусть себе Хэрн твердит, что хочет, но если мы встретим еще одну реку, я упаду за борт, или притворюсь, будто я умираю, или еще что-нибудь придумаю, но добьюсь, чтобы мы там остановились.

Потом оказалось, что Робин тоже приняла решение.

— Знаешь, — сказала она, — мне кажется, что нам не следует плыть дальше. Мне кажется, нам стоило бы остановиться на этом островке и позаботиться о Гулле, чтобы он мог согреться. По-моему, более безопасного места нам не найти.

Как ни странно, Гулл на это ничего не сказал. Похоже, он слишком ослабел, чтобы говорить. Но зато подал голос Утенок.

— Робин, ты чего?! Мы же тут умрем с голоду!

— Лучше давайте найдем какой-нибудь заброшенный дом на берегу, — предложил Хэрн. — Робин, Гуллу нужна крыша над головой.

— Или надо найти каких-нибудь людей, которые поверят, что мы — не варвары, и помогут нам позаботиться о Гулле, — сказала я. — Поплыли дальше! Ну пожалуйста!

— Мне кажется, вы неправы, — сказала Робин. — Мне начинает казаться, что мы убиваем Гулла этим путешествием.

— Но он хочет двигаться вперед, — возразил Хэрн.

— Он сейчас не понимает, что для него хорошо, а что плохо, — сказала Робин. — Давайте останемся.

Мы решили не обращать на нее внимания. Хэрн с Утенком забрались в лодку и подняли парус, а я залила кострище водой и забрала горшок с углями.

Робин вздохнула и покачала головой, и вид у нее сделался такой, будто ей лет восемьдесят.

— Ох, я уже просто не знаю, что же нам делать! — сказала она. — Пообещайте мне, что мы остановимся сразу же, как только увидим подходящее место.

Мы пообещали, охотно и легко — и, конечно, соврали. Я не намеревалась остановливаться, пока мы не найдем еще одну реку. Уж не знаю, что там себе думали Хэрн и Утенок, но точно могу сказать, что они тоже врали.

Когда мы тронулись в путь, справа от Реки над холмами встало солнце; холмы справа сделались темно-синими — от инея, а слева — окрасились золотом. По мере того, как мы плыли дальше, склоны — один синий, второй золотой — становились все выше и круче. В конце концов солнце растопило иней, и земля снова сделалась красной. Слева внезапно возникли невысокие красные утесы, напоминающие стену дома. А за ними Река разлилась вдвое шире, чем когда-либо до того. Мы видели вдоль обоих берегов деревья, торчащие из воды, и раскинувшиеся за ними плесы, поблескивающие на солнце. Наверное, эти деревья отмечали постоянные, невысокие берега Реки.

Когда мы миновали последний красный утес, я повернулась. И увидела еще воду: она, извиваясь, уходила вдаль с другой стороны утесов.

— Встреча вод! — воскликнула я. Я прыгнула на корму и вырвала руль из рук Хэрна. Утенок последовал за мной.

— Вы что, сдурели?! — закричал Хэрн.

Мы принялись вырывать руль друг у друга, и лодка пошла описывать круги.

— Да что вы творите?! — закричала Робин.

— Правим к берегу! Нам надо здесь пристать! — завопил Утенок.

Мы трое орали и дрались из-за руля, а лодка ходила кругами. Должно быть, мы представляли собою прекрасную мишень для любого лучника, хоть для варвара, хоть для кого иного. Но нам повезло. Хэрн в конце концов уступил, хотя и не умолк. Мы свернули в тростниковые заросли за первым красным утесом.

Я сроду не видала такого высокого тростника. Он наверняка уходил глубоко в воду — и при этом все равно был изрядно выше нас. Он расступался перед носом лодки и мгновенно смыкался у нас за спиной. И мы, все еще продолжая спорить, плыли через эту своеобразную рощу, и в конце концов уткнулись в берег, усыпанный галькой. Тростник скрыл нас от обоих рек.

— Ну, кажется, здесь достаточно безопасно, — сказала Робин. И в этот самый миг на красной тропинке появился какой-то варвар. И, заметив нас, остановился среди тростника.

— Кто кричал?