Ирина Христолюбова - Топало

Тришка повел носом. Пахло чем-то съедобным.

— Топало! — позвал он.

Никто не откликнулся.

— Филимон!

Тоже тишина.

Чертенок огляделся, прошелся по избе. «Филимон, Филимон, ты не очень-то умен!» — пропел он.

Вместо Филимона из угла появилась Мышка.

— Что кричишь? — спросила она. — Нам с тобой надо вести себя тихо.

— Я тебя первый раз вижу. Разве ты меня знаешь? — удивился Тришка.

— Я всех знаю. Давай будем с тобой дружить.

— Давай, — согласился Тришка.

— Ради нашей дружбы нам надо пообедать, — хитро сказала Мышь. — Видишь на столе пироги с грибами? Ты их ешь, а мне крошки бросай.

На столе и правда стояло блюдо, в котором горкой лежали румяные пирожки.

— Ешь, ешь, — уговаривала его Мышь.

Тришка уселся за стол и стал навертывать пироги.

— Ой, ой, как вкусно!

Мышь сидела в углу и посматривала на него. Ей вполне достаточно крошек. К тому же всегда можно быстро убежать в норку.

— Ешь, ешь! — ухмылялась она и думала: придет бабка, покажет тебе! Таких глупых чертей, как этот, она еще не встречала.

Пироги исчезали быстро. Глянь — а в блюде всего один остался. Только чертенок за последний пирог взялся, пришла бабушка Дуся.

Вошла — и встала как вкопанная.

За столом сидит черт и ест пироги. Может мерещится? Она перекрестилась.

А чертенок, увидев ее, так испугался, что быстро залез под стол. Бежать ему было некуда.

Бабушка схватила кочергу и стояла в дверях вооруженная.

— Вот стукну я тебя по башке!

И стукнула бы. Но тут появился Топало. Чертенок как кинулся к нему, обхватил за шею. Домовой прижал его к себе и с укором посмотрел на бабушку Дусю. Но как могла бабушка видеть взгляд домового? Она просто догадалась.

— Его Трифон зовут, — сказал Топало. — В честь многоуважаемого козла. Он еще маленький: Убери свою кочергу.

Бабушка поставила кочергу в угол.

— Ишь какая! — возмутился Топало. — А куда ему деваться? Черт Лысый его бьет, заставляет зерно воровать, куриц таскать. Пусть живет с козой Манькой. Жалко что ли?

Чертенок захныкал. Сразу было видно, что он бедный сирота.

— Коза Манька пироги не печет! Этого обжору весь колхоз не прокормит! — бабушка Дуся стукнула чертенка по лбу. Только чертей ей не хватало! — Приедут ребятишки, где пироги возьму? Грибы надо сутки мочить! Придется с капустой напечь.

Тут бабка спохватилась: и чего она разговоры с чертом ведет? Совсем ее заморочили.

— Иди к своей Маньке и чтоб духу твоего тут не было! — рассердилась она. И пошла месить пресное тесто и рубить капусту. Но прежде чем приняться за дело, поглядела в окно: пора бы, давно пора приехать ребятишкам.

А Тришка хотел запрыгать от радости, что бабка разрешила ему жить с козой Манькой. Но Топало шлепнул чертенка по заду:

— Ты зачем в дом пришел да еще пироги съел?

Тришка почесал зад.

— Пока ругаешься, черт Лысый совсем Воронка загонит.

И чертенок рассказал, что он видел на дороге. Воронок стоит по брюхо в снегу, Родька лежит на дороге, а Зойка и Нюшка скачут около него. Все это проделки черта Лысого.

А черт Лысый тем временем по-прежнему сидел в бане и глядел в оконце. Он злорадно захохотал, когда увидел, как Топало и чертенок выскочили из дома и побежали к лесу.

— Бегите, бегите, спасайте! — сказал он. — А я здесь посижу, погреюсь. Подожду своего рогатика!

Уж придется чертенку ответить за свое бегство. Черт Лысый ухмыльнулся. Надо взять его за шкирку. Потрясти. И все человеческое из головы вытрясти, а оставить только чертовщину.

Родька уже не стонал, хотя нога болела. Он лежал на снегу, закутавшись в тулуп, как раненый полководец, и обдумывал план действий.

Воронок стоял, понурив голову. А Зойка и Нюшка уже устали прыгать.

— Зойка, не три нос, а беги домой за Топало! — сказал Родька. — А то мы здесь все замерзнем. Если бы ты сразу меня послушалась, то мы уже были бы спасены.

— Я не останусь без Зойки! — воскликнула Нюшка. — Уже стемнеет скоро. Чего я буду делать с тобой, безногим, если черт прибежит?

— Да какого черта вы придумали! — рассердился Родька. — Тогда ты беги в деревню, а Зойка со мной останется.

Нюшка еще больше испугалась.

— Я боюсь по лесу одна бегать! Черт где-то здесь, — прошептала она. — Он меня дорогой укачает.

— Как это укачает? — удивился Родька.

Зойка с Нюшкой переглянулись. Им-то было понятно, но как объяснить?

— Уснешь, — сказала Зойка. — А будешь думать, что не спишь. Потом совсем не проснешься.

— Когда я усну, то ни о чем не буду думать, — резонно заметил Родька.

— Так это, когда ты просто так спишь, беспонятный, — обиделась Нюшка на Родькину бестолковость. — На кровати, дома. А когда черт начнет водить, и ты уснешь, тогда во сне будешь думать, что не спишь.

— Он нарочно тебе будет подсказывать: я не сплю, я не сплю, мне так хорошо, — пояснила Зойка. — А потом тебя найдут неживым!

— Вы обе ненормальные! Если кто-то умер, то откуда вы знаете, что он думал?

— Не все умирают. Рассказывали, — сказала Зойка.

— Хватит сказки слушать, — твердо произнес Родька. — Идите обе в деревню. Обеих-то вас черт не укачает!

— Одного тебя нельзя оставлять! — сказала Зойка.

— Можно! — рассердился Родька. — Не боюсь я вашего черта!

Они стали препираться. Неизвестно, чем бы их препирание кончилось, но в это время появились Топало и чертенок Тришка.

Чертенок спрятался за деревьями.

— Не показывайся! — наказал Топало. — А то напугаешь. Родька городской, чертей в глаза не видывал.

— Вот возьму и выскочу на дорогу, — сказал обиженный чертенок.

— Я тебе выскочу!

Тришка спрятался в лесу, хоть ему и не хотелось прятаться.

А Топало, разметая снег, мчался к повозке.

— Это я — Топало!

— Ура! — закричала Зойка. И все закричали «ура», даже Воронок. Только по-своему: заржал.

— Мы спасены! — воскликнул Родька.

Топало поставил перевернутые сани на полозья и стал выводить Воронка из сугроба.

— Как это тебя угораздило? — спросил он лошадь.

— Проделки черта Лысого, — ответил Воронок. — Он на меня зол. Как-то в конюшню залез, а я его — копытом! С тех пор проходу не дает. Зойка тулуп на меня накинула, а то бы совсем замерз, весь был в поту.

— Нечего было в сугроб прыгать, — проворчал Топало. — Подумаешь, черт Лысый!

Воронок вздохнул: он чувствовал себя виноватым.

Зойка с Нюшкой уселись в сани по краям, а Родьку положили посередине.

Топало держал вожжи, и Воронок во всю прыть бежал к деревне Кутузы.