Ирина Христолюбова - Топало

Зато пришел Топало и все понял. Кот рассказал домовому, как он стоял на страже и чуть не погиб.

— Зато трубу почистил, — похвастался он. — Давно не чистили, сейчас вон как тянет!

Дым действительно тянуло в трубу замечательно. Огонь заполнял всю печку, плясал от радости, полыхал и хвалил отважного трубочиста Филимона.

А чертенок Тришка в это время безмятежно спал, накрывшись одеялом.

— Я жизнью рисковал, — проворчал Филимон. — А он спит, противный чертенок.

Топало рассказал бабушке, Зойке и Родьке, что произошло с котом. Все стали жалеть Филимона и решили, что его надо немедленно помыть в бане.

Топало взял кота за шкирку. На улице потряс его. Сажа полетела веером.

— Я мог погибнуть, но держался героически, — уже который раз гордо сообщал Филимон.

Топало повалял его в снегу, а потом понес в баню, где Зойка и Родька готовили воду, наливали ее еще из неостывшего котла в тазик.

Зойка взяла Филимона и стала полоскать. Вода черная — и кот черный.

— Никакого уважения, — проворчал Филимон.

Пять раз меняли воду, прежде чем кот принял свой прежний рыжий вид.

Топало принес его в дом и посадил на печку — сохнуть. Филимон с удовольствием разлегся на теплых кирпичах, что-то мурлыча себе под нос.

Родька ждал папу. Они собирались с Зойкой ехать на Воронке его встречать. Но получилось иначе.

Нежданно-негаданно прибыл капитан Петров.

— А почему папа не приехал? — Родька был немного разочарован. Ему очень хотелось познакомить отца с бабушкой Дусей и еще кое с кем…

— Ты же знаешь, он диссертацию защищает. Заседание неожиданно перенесли. У мамы твоей на работе какие-то события. Они попросили съездить за тобой. Валя тоже на этой неделе не может. Оказывается, один я бездельник. Доставлю в полной сохранности, — улыбнулся Петров. — Готовься завтра утром к отъезду!

Бабушка Дуся захлопотала. Надо гостя потчевать.

Зойка была очень рада приезду капитана Петрова.

— А как вы дорогу нашли? — спросила она.

— Что тут не найти? Дорога прямая. Пять километров пройтись одно удовольствие. К тому же Топало встретил.

Встреча произошла неожиданная, в трех километрах от деревни Кутузы.

Топало тащил из леса упавшую елку. И очень жалел дерево. Но чтобы смягчить переживания, уговаривал: «Ничего, ты в дело пойдешь, бабке Дусе поможешь, у нее баня совсем прогнила».

Елка была согласна. Лучше в бане быть у бабки Дуси, чем разрезанной и расколотой на поленья. Как ведь больно, когда режут и колют!

В это время по дороге шел капитан Петров. Он увидел: елка сама едет по дороге! Он протер глаза: уж не почудилось ли? Нет, не почудилось! Елка сама собой едет по дороге!

Тут капитан Петров стукнул себя по лбу: да это же Топало ее тащит! Он стал поджидать елку.

— Товарищ капитан! — услышал он знакомый хрипловатый голос. — Как ты тут оказался?

— К вам в гости иду!

И они пошли вместе с Топало, разговаривая, как старые друзья.

Приезд Петрова вызвал в доме радостную суматоху. Чем же гостя угощать, как не стряпней? Другие угощения бабушка не признает. Щи или картошка — это каждый день. А стряпня — по праздникам или в честь гостей.

Поскольку ожидали Родькиного отца, то тесто уже было поставлено и хорошо подошло.

Бабушка затопила печку — не большую, а маленькую. Подтопок называется.

Руки у бабки умелые. Она быстро раскатывала тесто. Сочни вылетали один за другим. А эти сочни Зойка начиняла капустой с грибами.

Слепили пироги — на сковородку — и на плиту. Подрумянились, поджарились — на стол.

Перед капитаном Петровым стояла уже целая гора пирогов. Но он никак не мог доесть даже один. «Не нравятся, значит», — думала бабка, обижаясь.

— Вы что, не любите пироги с капустой и грибами? — спросила Зойка удивленно.

— Люблю, — сказал Петров, давясь. Он прокашлялся, встал, выпрямил плечи, как будто собирался рапортовать. — Видите ли… — произнес он, но тут же вся его решительность пропала. — Видите ли…

Зойка с Родькой есть перестали. Бабушка Дуся стояла, опершись на ухват. Воцарилось молчание.

«Наверное, он больной, — подумала Зойка. — Вот пироги и не ест, а признаться боится». Ей очень хотелось, чтоб Петров не мучился и признался. Найдется поесть что-нибудь и другое.

Точно также думала и бабушка Дуся. У них с Зойкой мысли часто совпадали.

Родька ни о чем таком не думал. Он с интересом ждал, что скажет Петров.

Топало сидел на печке с котом Филимоном и наблюдал, что происходит за столом.

— Говори, милый, говори, — с сочувствием сказала бабушка. — Не держи в себе…

— Я хочу сделать заявление, — произнес Петров уже более твердым голосом. — От себя и от Вали. То есть Валентины Ивановны. Так вот… — он вздохнул полной грудью. — Мы решили стать мужем и женой. То есть пожениться, — уже нетвердым голосом добавил он.

По-прежнему все молчали. Петров сел. Выпил рюмку вина. С отчаяния. Почему все молчат?

— Я так и думал, что вы поженитесь! — прервал молчание Родька, как будто что-то понимал в отношениях взрослых. На самом деле ничего не понимал, таких мыслей в его голове близко не было. Но ух очень ему хотелось быть другом капитана.

— Ничего ты не думал, — сказала Зойка. — Даже бабушка не думала.

Тут бабушка Дуся опомнилась. Она поцеловала Петрова.

— И дай бог! Ну-ка, налейте-ка мне рюмочку по такому случаю!

Капитан Петров расцвел, сразу стал веселым.

— Ну, а что же Валюшка-то не приехала? — спросила бабушка. — Дело серьезное. Благословить вас надо.

— На следующей неделе вместе приедем, — радостно сказал Петров.

— Так он, бабушка Дуся, в разведку приехал! — сказал Родька. Как будто опять что-то понимал. Но всем его слова понравились. Стало весело.

Больше всех радовалась Зойка. Она не могла поверить такому счастью: неужели капитан Петров будет ее папа?

Топало слез с печки, затопал по комнате. Неужели домовому поплясать нельзя.

Кот Филимон спрыгнул вслед за ним и растянулся на полу.

Даже мышь, выглянув из норки, развеселилась и незаметно стащила на кухне пирожок.

В доме шло веселье, а чертенок Тришка сидел с козой Манькой и скучал. Он уже побегал вокруг сарая, попрыгал с крыши, но одному неинтересно.

— Очень я туда хочу, — сказал Тришка козе Маньке. — Очень, очень. За столом хорошо. И под одеялом спать хорошо. Почему меня не зовут?

— Ишь ты, как завоображал, — сказала Манька. — Не место чертенку за столом. Скажи спасибо, что я тебя пустила.