Скотт О'Делл - Остров Голубых Дельфинов

Совет избрал и нового вождя, который занял место моего отца. Вождя звали Кимки. Он был в преклонных годах, но с юности слыл необыкновенным человеком и искусным охотником. В тот вечер, когда его провозгласили вождём, Кимки собрал племя и обратился к нему со следующей речью:

– Большинства из тех, кто ставил силки на дичь, добывал рыбу в глубокой воде и долбил челны, нету с нами. Придётся теперь женщинам, которые раньше сидели дома, готовили еду и делали для нас одежду, взять на себя обязанности мужчин и противостоять опасностям, стерегущим нас за пределами селения. Я понимаю, что в Галас-ате найдутся недовольные, найдутся и те, кто станет уклоняться от новых обязанностей. Их мы будем наказывать, потому что если мы все не поможем друг другу, то все и погибнем.

Кимки поручил каждому члену племени определённую работу, и нам с Юлейп досталось собирать морские ушки [9]. Эти моллюски в огромных количествах росли на выступающих из воды скалах. Мы собирали их во время отлива и относили корзины на плато, а там вырезали из раковин темно-красную мякоть и раскладывали сушиться на плоских камнях.

Реймо доверили охранять морские ушки от чаек и особенно от бродячих собак. После смерти хозяев несколько дюжин наших собак убежало из селения и присоединилось к стае диких, которая шастала по всему острову. Домашние собаки быстро одичали и забегали в родные места, только чтобы стащить еду. Когда день клонился к вечеру, мы с Юлейп помогали Реймо сложить ушки в корзину и отнести для пущей сохранности в селение.

Между тем другие женщины собирали ярко-красные яблоки, которые растут на кактусах и носят название «туна» [10]. Ещё они ловили много рыбы и тем более много птиц, на которых ставили тенёта. Женщины трудились так рьяно, что с пропитанием у нас стало гораздо лучше, чем было раньше, когда его добывали мужчины.

Казалось бы, жизнь в селении должна была протекать мирно и спокойно, однако это было далеко не так. Мужчины жаловались, что женщины отняли у них традиционные мужские занятия, и ни во что не ставили женщин-охотниц. По этому поводу возникало много скандалов, пока Кимки не распределил обязанности заново: отныне мужчины должны были заниматься охотой, а женщины – исключительно собирательством. Так как провизии заготовили уже на целую зиму, кто именно будет теперь охотиться, не имело значения.

И всё же не это больше всего мешало мирной жизни в Галас-ате. Всю осень и зиму мы чувствовали присутствие тех, кто погиб в Коралловой бухте. Куда бы мы ни шли и ни плыли, на острове или в море, во время рыбной ловли или ужина у костра, они были рядом. Каждый вспоминал кого-нибудь из погибших. Я вспоминала отца, высокого, доброго и сильного. С тех пор как несколько лет назад у нас умерла мать, мы с Юлейп старались взять на себя все её дела; больше даже Юлейп, чем я, потому что она была старшая. Теперь, когда мы лишились и отца, нам стало труднее справляться с вечно проказничавшим Реймо.

В других домах Галас-ата испытывали те же трудности, причём всех тяготили не столько выпавшие на нашу долю новые заботы, сколько воспоминания об ушедших близких.

Осенью, когда припасы были заготовлены и корзины в каждом доме наполнились до краев, у наших соплеменников стало больше времени для воспоминаний, и селение охватила своеобразная болезнь: галас-аты сидели погружённые в себя, перестали разговаривать и тем более смеяться.

На исходе зимы Кимки опять созвал вместе племя. Он много думал, сказал Кимки собравшимся, и решил взять каноэ и отправиться на восток, в страну, которая лежит в том направлении и которую он однажды посетил в детстве. До этой страны много дней пути, но он поплывёт туда и приготовит место для остальных. В море он пойдёт один, потому что не может позволить себе ради такого путешествия отрывать других мужчин. И обязательно вернётся за нами.

Погода в день отплытия Кимки стояла замечательная. Мы все пришли в бухту смотреть, как он спускает на воду большое каноэ. Он погрузил туда две корзины с водой, а ещё запас туны и сушёных ушек, которого должно было хватить надолго.

Мы смотрели, как Кимки гребёт, направляя каноэ в узкий проход между скалами. Он неторопливо провёл лодку между ними и через колонию водорослей вышел в открытое море. Затем он помахал нам на прощанье, и мы помахали ему в ответ. Поднимающееся из-за горизонта солнце прочертило на воде серебряную дорожку. По этой дорожке он и шёл на восток, пока не скрылся из виду.

Весь день мы только и говорили, что о путешествии Кимки. Сумеет ли он добраться до далёкой и совершенно неведомой нам страны? Успеет ли вернуться к весне? Или вообще не вернётся?

Сидя вечером у костра, мы – под завывания ветра и доносившийся с берега шум прибоя – толковали о том же самом.

Когда после отплытия Кимки прошла одна луна, мы начали поджидать его возвращения. Каждый день мы отсылали кого-нибудь на утёс следить за морем. Мы сторожили Кимки и когда штормило, и когда остров окутывало туманом. В светлое время дня на утёсе непременно сидел сторож, и каждый вечер, собираясь вокруг костров, мы загадывали: может, он вернётся уже со следующим солнцем?

Но зиму успела сменить весна, весну – лето, а море по-прежнему оставалось пустынным. Кимки не возвращался!

В ту зиму у нас выпало мало дождей, да и те, что налетали, не были обильными и быстро кончались. Значит, нам предстояло разумно расходовать воду. В былые времена не раз случалось, что напор воды в родниках понижался, и это никого не тревожило, теперь же народ начинал беспокоиться по любому пустяку. Многие боялись умереть от жажды.

– У нас есть куда более важные поводы для тревоги, – говорил Матасейп, который стал нашим вождём вместо Кимки.

Матасейп имел в виду алеутов, ведь прошлый раз они нагрянули к нам именно в это время года. С утёса стали теперь высматривать и красные паруса, а на общем сборе племени было намечено, что делать, если появятся алеуты. Оставшиеся мужчины не могли ни помешать им высадиться, ни защитить нас в случае нападения, а что пришельцы пойдут в атаку, мы нисколько не сомневались. Поэтому мы решили, как только завидим алеутский корабль, спасаться бегством.

Мы сложили запасы воды и продуктов в каноэ, а сами каноэ спрятали среди прибрежных камней на южной стороне острова. Скалы, спускавшиеся к морю, были высокие и совершенно неприступные, поэтому мы сплели из гигантских водорослей прочную верёвку, которая бы доставала до самой воды, и привязали её наверху к утёсу. При появлении алеутского корабля мы должны были все собраться на скале и один за другим спуститься по верёвке к лодкам. Затем мы намеревались плыть к острову Санта-Каталина.

Хотя вход в Коралловую бухту был очень узкий и пытаться провести через него судно ночью было небезопасно, мы выделили мужчин, которые должны были сторожить бухту от заката до рассвета – вдобавок к постам, что стояли у нас в светлое время.