Владислав Крапивин - Давно закончилась осада…

— Ну-ну, без нытья, — сказал в сумраке Фрол. Голос его был необычно тонким. Слышно стало, как Фрол бьет кресалом о кремень. Бил он долго и часто — наверно руки у него тряслись. Искры летели слабые…

Наконец трут затлел, дал огонек. Снова зажгли фонарь. Савушка тер глаза. Женя сидел, закусив губу. Ибрагимка ладонями сжал щеки и равномерно покачивал головой, глаза его были закрыты… А Коля вдруг услышал, что гул грозы слабеет со скоростью отходящего поезда… Ну и в самом деле пора — хватит уж таких страхов!

Коля на четвереньках подобрался к повороту (Женя теперь не удерживал). Высунул голову. Он думал увидеть если не пробившийся солнечный свет, то по крайней мере струи дождя в пасмурном воздухе грозы. Но мрак был тот же, что и сзади, у решетки.

— Ребята… — осевшим голосом позвал Коля.

Камень, веками торчавший над обрывом и безвредно качавшийся в своем гнезде, сейчас не выдержал попадания молнии. Может быть надломился в скале его корень, как порой ломается в десне корень зуба от крепкого боксерского удара. Многопудовый «качун» всей своей тяжестью осел на торчавшую под ним каменную губу.

Щель все же светилась, но была она теперь еле приметной, шириною в два-три пальца…

Впрочем, когда гроза ушла, щель засветилась ярче, впуская отраженные от скал солнечные лучи. Только от этих лучей не было радости. Тоска была, потому что капкан захлопнулся накрепко. Попробуй сдвинь могучую глыбу!..

Конечно, пробовали. Дружно налегали ладонями на камень: «Раз-два, ухнем! Е-ще раз!..» И раз, и два, и, наверно, тысячу… Глыба лишь чуть покачивалась вверх-вниз — видимо, это было ее памятью о прошлых размашистых качаниях…

Савушка опять захныкал, Фрол сердито цыкнул на него.

— Тимберс, ты чего кидаешься на малого! — с непривычной злостью вскинулся Федюня. — Сам затащил сюда всех, а теперь…

— Я затащил?! — взъелся Фрол, словно только и ждал, чтобы сорвать досаду. — Их благородие барон фон Вестенбаум затащили!

— Он первый раз, а ты сызнова, перед грозой! — плаксиво заспорил Макарка. — Лучше бы промокли, чем помирать здесь!

— Ай, зачем помирать? — осторожно сказал Ибрагимка. — Спасаться надо…

— Позови своего Алима, он спасет… — буркнул Фрол.

Тогда заговорил Женя Славутский:

— Ребята, мы же еще зимой, в погребке, обещали не ссориться…

— То в погребке, а то здесь! — сварливо откликнулся Макарка. — Здесь хоть кто злей собаки станет.

Женя сказал убедительным тоном:

— Нельзя нам злей собаки. Если мы перегрыземся, не будет спасения. Надо дружно…

«Женька прав… Но как быть-то? — прыгали у Коли мысли. — Хоть дружно, хоть еще в сто раз дружнее, камень не столкнешь… Может всем вместе закричать изо всех сил? А кто услышит? Если и придут девчонки, то не раньше, чем послезавтра… Да и едва ли услышат на такой высоте, из-за камня. А если и услышат, убегут, решат, что их дразнят или пугают. «Ой, страх какой!» Саша может вспомнить про камень, догадается, что мальчишки отправились сюда. Но это лишь тогда, когда их хватятся. А хватятся не раньше вечера. И сперва будут искать по улицам, ходить от одних родителей к другим, а там и ночь наступит. Значит, помощь придет не раньше утра. Это в лучшем случае… А если Саша не догадается?.. Кроме нее про щель под камнем не знает никто… Через несколько сотен лет ученые-археологи отвалят на обрыве камень и найдут семь маленьких скелетов. «Наверно, уважаемые коллеги, здесь был детский склеп времен эллинской культуры…» Тьфу, дурак!» — И Коля уже нарочно стукнулся затылком о каменный потолок.

И услышал, как Женя говорит негромко и веско:

— Наверно, Фрол, пришло время для твоей гранаты. Не зря тащил…

И Фрол с той же серьезностью согласился:

— Значит, не зря.

Сразу все стали опять дружными и деловыми.

— А чем запалить-то? — спросил Федюня. — Кабы фитиль…

— У меня маленько пороха с собой, — сказал Фрол. — На два пистолетных заряда. Скрутим из бумаги цигарку, сунем в запал. Сработает небось… У кого есть бумажка?

Ни у кого не было. Даже у Жени, который часто таскал в кармане маленькие листки и карандаш для беглых рисунков.

— Вот незадача! — стремительно впал в досаду Фрол. — Неужто ни у кого ни клочка? Сейчас бы любую ассигнацию не пожалел, ей-Богу…

Тогда Коля полез в карман…

Он и сам не знал, зачем постоянно таскает с собой вырезанное из газеты стихотворение. То ли как талисман, то считал это доброй приметой. Положил однажды и с той поры вынимал только перед стиркой… А может, не случайно все это? Так же, как не случайна граната Тимберса?

Он протянул Фролу протертый на сгибах газетный кусок. Думал, Тимберс усмехнется, узнав стихи, но тот серьезно кивнул.

Пороховая цигарка получилась тугая, аккуратная. Толщиною в самый раз для запального отверстия. Фрол осторожно ввинтил ее.

Гранату подложили под камень. Там снизу нашелся в одном месте неглубокий проем (неужели опять не случайно?). Шевельнули глыбу, насколько она позволяла, вверх, опустили, и она прижала снаряд к каменной площадке.

Но теперь открылась новая трудность. Пороху-то осталось всего ничего. Надо было протянуть к запальной трубке пороховую дорожку, чтобы поджечь издалека, из укрытия, а получилась дорожка всего с аршин, как ни экономь.

Фрол шепотом выругался по-матросски. Все долго и озадаченно смотрели то на порох, то друг на друга.

— А если выковырять из пистолета? — предложил Савушка.

— Как из него выковыришь… — сумрачно сказал Фрол, — там пыж забитый. Да и толку-то. Хватит еще на полстолько… Ладно, ребята, я… вот что… Вы давайте за угол, а я зажгу — и следом. Небось, успею…

— Не вздумай, — непреклонно сказал Женя. — Сработает вмиг, тебя разнесет.

Тогда Коля спохватился:

— А если фитиль?!

Все посмотрели на фонарь.

— Да я не про этот! — Коля только сейчас вспомнил про нитки. Вот ведь голова дырявая! Специально покупал, чтобы не заплутать в подземелье, а когда полезли в щель, забыл про них, не зацепил у входа, как собирался. — Где клубок-то?

Клубок нашелся в сумке у Фрола.

— Станет ли гореть? — усомнился Фрол.

Коля возбужденно сказал:

— А если фонарным маслом пропитать? Оно горючее!

Для пущей надежности решили сплести фитиль из нескольких ниток. Очень хотелось на свободу, но лучше уж все сделать как надо, чем из-за спешки провалить дело. Растянули нить от выхода до поворота раз, другой, третий… Так, чтобы рядом легли восемь прядей. Сплели их между собой. Молча работали пальцами, путались иногда, но не досадовали друг на друга. Только слышалось частое дыхание.

Из оставшихся ниток Фрол свил еще кусок, длиной в сажень — для пробы. Пропитали его маслом и зажгли подальше от пороха. Получилось! Жаркий огонь взметнулся и пробежал по нити за две секунды. А от изгиба коридора до гранаты было саженей десять — значит, двадцать секунд.