Сергей Голицын - Сорок изыскателей

— Для какой цели? — переспросил Номер Первый. — Опять-таки повторяю: увидите — узнаете. Вас ведь интересуют достопримечательности родного края? Да вы не беспокойтесь, я десятки раз туда лазил, все там абсолютно прочно, ни один камень на голову не упадет.

— Магдалина Харитоновна, учтите, вы получите очень интересный материал для своего ВДОДа, — сказала Люся.

— Мы целых три странички в голубеньком альбомчике накатаем, — умоляли ребята.

— Ну что же, если вы ручаетесь, что ничего не случится, тогда… — вздохнула наша руководительница.

Одним словом, договорились встретиться завтра в одиннадцать утра.

Мы попрощались с Номером Первым, погладили Майкла и ушли.

Усадьба Загвоздецких когда-то была за городом, потом город разросся, и старинный парк с неизменными липовыми и вязовыми аллеями превратился в городской сад. Белый двухэтажный дом с шестью колоннами, по стародавней привычке называемый дворцом, стоял в глубине сада. К одной из колонн была прибита вывеска: «Любецкая средняя школа № 1». Вокруг дома на клумбах росли флоксы, левкои и многие другие белые, желтые, розовые, алые, фиолетовые цветы.

Мы поднялись по широкой каменной лестнице дома, остановились под колоннами и позвонили. Вышла женщина — директор школы, очень высокая, полная, совсем седая, с красно-желтой планкой ордена Ленина на груди. Такую учительницу ребята уважают и слушаются беспрекословно, а любить предпочитают издали: подойти и поговорить с нею все же страшновато. Ой, как долго будет помнить каждый провинившийся школьник, если она скажет ему только два-три строгих слова, и зато как внутренне он весь просияет, если она некоторое время спустя положит ему на плечо свою руку и шепнет лишь одно словечко: «Молодец!» Она была такая почтенная и важная — честное слово, мне очень неудобно было даже мысленно называть ее «Номер Третий».

— Здравствуйте, дети, — строго произнесла она.

И мы, взрослые — Люся, я, даже Магдалина Харитоновна, — перед ее властным и в то же время обаятельным обликом почувствовали себя именно детьми-школьниками.

— Меня предупредили по телефону, — продолжала Номер Третий. — Вы ночуете в физкультурном зале, кипяток — в кухне, солому принесете из сарая сами, брезент — в углу зала. Только никаких шалостей! Будете уходить — солому вынести, пол вымыть. Всё?

Я переглянулся с Люсей. Ребята зашептались, Магдалина Харитоновна кашлянула.

— Какие вопросы? Рискнула Люся:

— Нам сказали, мы слышали… вы хорошо знаете историю дочери полковника Загвоздецкого.

— Да, действительно я занималась историей города Любца и специально изучала архив семейства Загвоздецких. Если хотите, я вам расскажу все, что знаю, но сегодня уже поздно. Давайте лучше завтра вечером. Так прощайте. Еще раз повторяю: не шалить.

И Номер Третий медленно проплыла мимо нас, высоко держа свою белую голову…

Очевидно, лет сто с лишним назад полковник Загвоздецкий задавал в этом зале балы для своей дочери и для окрестных помещиков. Комната была с семью окнами, высокая и просторная.

Я думал, что ребята очень устали и, устроив постели, сейчас же улягутся спать. Не тут-то было. Мальчики увидели деревянного коня и, соперничая между собой, начали показывать свою ловкость. По очереди они разбегались, подскакивали к безголовому коню, упирались руками и перепрыгивали через него.

Я поневоле залюбовался ими. Всех бойчее, всех дальше прыгали оба востроносых близнеца. Витя Перец был маловат ростом, и, как он ни старался, не всегда ему удавалось перепрыгнуть через коня. Витя Большой, важно засунув руки в карманы, предпочитал инструктировать других, а Володя-Индюшонок хмуро уселся в уголке со своим фотоаппаратом.

В конце концов мальчикам надоело прыгать, они занялись лазаньем по шесту, свисавшему с потолка. Витя Большой продолжал ходить вокруг и давать советы. Володя все сидел в углу. Переплетая босые ноги, мальчики один за другим забирались под самый потолок.

Не утерпели и девочки: сбросили тапочки и тоже по очереди попытались взобраться. Но едва-едва они долезали до половины высоты, как с позором съезжали обратно. Соня даже подтянуться не сумела. Одной только Гале удалось сравняться с мальчиками, и то ее подсадили дядюшки-близнецы. Три девочки, обнявшись, подошли ко мне.

— Доктор, вы не забыли, что обещали? Сейчас так славно рассказывать. Мы вас очень просим, — сказала Галя, с хитрецой поглядывая на меня.

«Ну вот, экие неугомонные!»

— Мальчишки, сюда, сюда! — крикнула Галя. — Доктор будет о своих путешествиях рассказывать.

Я растерянно оглянулся, пытаясь найти какой-нибудь благовидный предлог отказаться.

Все мальчики столпились вокруг Вити Большого и о чем-то горячо шушукались.

— Мальчишки! Вы слышите? — капризным голосом окликнула их Галя.

— Мы устали! — объявил один из близнецов.

— Спать хотим! — буркнул Витя Большой и повернулся к нам спиной.

— «Мальчики-паиньки захотели баиньки!» — насмешливо запела Галя детскую песенку.

А те даже не обернулись, тотчас же расстелили одеяла и улеглись. «Просто удивительно, какие милые мальчики: оказались послушнее этих любопытных девчонок — вовремя спать ложатся!» — подумал я, облегченно вздохнул, сел на постель и стал расшнуровывать ботинки.

Девочки, насупившись, отошли от меня и тоже стали укладываться. Люся выключила свет.

— Покойной ночи! Покойной ночи! Я очень скоро уснул…

Приятно разговаривать с милиционером, когда подойдешь к нему и спросишь: «Товарищ старший сержант, скажите, пожалуйста, как пройти на улицу такую-то?»

И милиционер откозыряет и бойко ответит: «Сперва идите всё прямо, потом направо, потом налево»…

Не особенно приятно иметь дело с милиционером, когда опаздываешь на работу и при красном светофоре норовишь проскользнуть между двигающимися автомашинами. И вдруг слышишь за спиной свисток и негромкий, но не допускающий возражения голос: «Гражданин, вернитесь обратно».

Но это ночное появление милиционера было совершенно ни на что не похоже.

Я открыл глаза. Комната была ярко освещена, на пороге стоял стройный молодой человек в блестящих сапогах, с красным околышем на фуражке, с красными погонами на белой гимнастерке.

— Кто тут старший? — спрашивал милиционер.

Первой моей мыслью было укрыться одеялом с головой, поджать ноги, притвориться спящим — я ведь посторонний, я тут совершенно ни при чем. Но, увидев Магдалину Харитоновну распростертой на стуле в полуобморочном состоянии, я откинул одеяло и приподнялся.