Ольга Качулкова - Робинзон в русском лесу

Между тем кирпичи, хоть с грехом пополам, но просохли. Можно было начать класть печку, за что мы и принялись. Под мы довольно легко и правильно вывели из булыжника, стены сошли тоже довольно благополучно, но когда пришлось выводить чело, мы поневоле призадумались. Чтобы сдержать верхние кирпичи, обыкновенно кладут от одной стенки к другой довольно толстую полосу железа, но у нас таковой, разумеется, не оказалось, и мы очень озадачились. Наконец долгонько поломавши голову и перебрав в ней все мои убогие познания, я вспомнил об устройстве арок и сводов. Мы тотчас же сбегали с Васей к озеру, вырубили несколько толстых лозовых побегов, расщепили их надвое и постарались изогнуть самыми правильными дугами, по ширине нашей печки, между стенками которой и выставили и несколько штук, отступая одну от другой вершка на два; а затем стали поверх их класть кирпичи на ребро и очень плотно один к другому. Нижние края приладились действительно совершенно плотно, но зато верхние расходились как лучи от одного центра. Расстояние между ними мы заполняли трехгранными обломками кирпича и цементировали их глиной. Когда потолок был таким образом выведен, мы продолжали класть печку. Я хотел было сделать трубу совершенно прямую и широкую, но Вася энергично и очень основательно воспротивился атому, говоря, что при сильной тяге в прямую трубу может выносить не только искры, но даже и мелкие уголья, которые станут падать на крышу и подожгут ее. Кроме того, если труба образует в самом корпусе печки несколько изгибов, то печка и скорее накаляется, и дольше держит тепло.

По обеим сторонам печки мы оставили лежанки, трубу вывели высоко над крышей, наконец, когда все было готово, протопили ее, но очень слегка, чтобы она просохла. Дуги, которыми поддерживались своды, разумеется, сгорели при этой же первой топке, но теперь это было нам не страшно, потому что главное свойство арок и сводов и состоит в том, что чем большая тяжесть на них давит, тем сами они становятся прочнее.

Внешние стены печки мы аккуратно обмазали глиной, как настоящие печники. При этом случилось одно обстоятельство, имевшее большое влияние на все наше лесное благосостояние.

Вася стоял на верху печки и обмазывал трубу. Ему беспрестанно нужна была вода, чтобы глина не приставала к линейке. Поднять котелок на печку было нам не под силу, поэтому я подавал ему воду в стакане, сделанном из разбитой бутылки. Но и это становилось неудобным, так как Вася забрался высоко. Я поставил котел с водою на кучу глины и взгромоздился на него. В пылу работы я не заметил, что котел под давлением тяжести моего тела, глубже и глубже вязнет в глину. Наконец вода кончилась и нужно было пойти на озеро, я спрыгнул на землю и хотел взять котел, но он увяз так плотно, что это оказалось невозможным.

— Тащите вверх, и крутите его за ручку, как винт, — посоветовал Вася. Я послушался и, хотя не без труда, вытащил котел. Под ним оказался совершенно правильный и чистый слепок внешних стенок нашего чугуна.

— Вася, смотри! — вскричал я в восторге. — Ведь это значит, что у нас будет посуда. Теперь наделаем и котлов, и тарелок, и чашек! Пойдем скорее вместе за водой, да принесем со двора и глину. Ты кончай тогда печку, а я попробую сделать другой котел.

Вася слез с печки, мы взяли палку, которая служила нам водоносом, принесли воды и вылили ее в оттиск котла в глине. Она не вытекала, не впитывалась, а напротив, держалась очень хорошо, как в настоящей посудине. Я выбежал на двор, захватил несколько комков глины, размочил и уже собирался облепить стоявший вверх дном чугун, когда Вася остановил меня.

— Ну, это вы напрасно, Сергей Александрович, — сказал он. — Так, я думаю, у нас ничего не выйдет, нужно песку прибавить. Ведь песок плавится, он как растает, так остывши и свяжет глину. Только вы берите песочку ровненького, без камней.

Ни в детстве, ни в молодости не танцевал я так усердно, как отплясывал босыми ногами на куче глины, из которой предстояло лепить наш первый котел. Сапоги на этот раз я снял без малейшего колебания. Наконец глина была готова. Я облепил ею котел пальца на два толщиною, подкинул в печку дров, позвал на помощь Васю, и мы поставили мое произведение в огонь. Но через несколько минут наружная сторона глины высохла и стала садиться, а внутренняя была еще сыра и по всему котлу пошли трещины. Со вторым опытом мы были осторожнее: во-первых, поставили котел не прямо дном вверх, а несколько приподняла с одного края и подгребли под горячих кольев; во-вторых, как только он достаточно просох, чтобы держаться и без чугуна, мы его вынули. На этот раз глиняный котел не растрескался, высох и обжегся, но все-таки оказался хрупким. Только после доброй сотни неудач добились мы умения делать сносную глиняную посуду. Я заготовил несколько деревянных форм и по ним в свободные минуты стал делать кружки, чашки, тарелки, горшки.

Между тем дни становились заметно короче, а вечера длиннее. При нашей бедности и при привычке жить порядочно нам нельзя было терять времени. Поэтому все вечерние часы мы проводили за столярной работой. Я начал с того, что смастерил хотя и убогий верстак, но все-таки значительно облегчавший мне труд своими приспособлениями. Для работы нужна сухая древесина. Я не поленился загромоздить верхнее пространство нашего жилья досками и бревнами, которые там просыхали довольно скоро, так как наша печка давала столько тепла, что мы даже не ожидали. Выл в ней, однако, один большой недостаток. За неимением вьюшек мы не сделали душника, — тяга в трубе продолжалась и после топки, так что к утру становилось холодно. Зимою мы рисковали замерзнуть даже лежа на печке. Я сделал большой глиняный круг с ручкой, тщательно обжег его и, когда печка кончала топиться, лазил на крышу и закрывал.

В доме я сделал вдоль стены несколько прочных полoк и расставил на них вещи и посуду. В комнате стало просторнее и чище. Затем уж, вместе с Васей, мы смастерили стол и два табурета, чтобы есть сидя, как цивилизованные люди. Все это было грубо и непрочно, но мы утешали себя мыслью, что найдем дорогу домой, а если не найдем, то успеем сделать для постоянного жилья и что-нибудь получше.

Наконец погода разъяснилась, и мы решились заняться обмазкой стен дома. Пока солнце и ветер просушивали отсыревшие за непогоду стены, мы возили глину и песок. Я заранее приготовил для себя и Васи штукатурный инвентарь, — широкие четырехугольные доски с ручками посредине, небольшие лопаточки и дощечки с ручками, наподобие утюга, чтобы гладко размазывать ими глину по стене. С обмазкой стен мы стравились быстро, а пока штукатурка просыхала, принялись за смолу. Варить ее с песком пришлось в чугуне, в только тогда мы поняли всю цену своей мысли делать глиняную посуду, — без нее нам пришлось бы, живя над озером, нуждаться в воде.