Василий Смирнов - Ребята Скобского дворца

Назло ей он не ушел от Катюшки. Наоборот, уделил ей столько внимания, сколько не уделял никогда ни один скобарь любой скобарихе, даже Фроське. И дал понять, что дружить с Катюшкой он будет теперь каждый день. Катюшка перестала удивляться, и, как заметил Ванюшка, ей нравилось ее новое положение.

— К Фроське ты больше не подходи! — строго предупреждала она.

— Нужна она мне... — И Ванюшка протянул новой подруге имевшуюся у него почтовую марку.

Прочертив круг, один поменьше, затем другой, побольше, Катюшка сказала:

— Это твой. А это мой. — Она соединила оба круга чертой-дорожкой и захватила в собственность большую площадь.

«Не по-честному», — подумал с горечью Ванюшка, но спорить не стал, не хотелось.

Ванюшке становилось скучно. Фроська ушла с девчонками. Цветок тоже куда-то скрылся.

— Пойдем к морю, — предложила Катюшка, просительно и ласково глядя на Ванюшку своими голубыми, как бирюза, глазами.

— Зачем? — уже сердито спросил он, досадуя на свою уступчивость.

— Там морячки учатся на площади. Корабли плывут.

«Вот еще... Нет у меня никакого желания с тобой идти к морю», — подумал Ванюшка, но Катюшке сказал другое:

— Домой надо, ждут меня.

— Тогда я одна пойду, — сообщила Катюшка.

Ванюшка не удивился ее решению: он знал — Катюшка любила шататься по городу. Приходила она домой, когда хотела. Дома никто из родных ее не ругал. «У меня, помимо Катерины, еще пятеро голодных ртов», — оправдывалась на дворе перед соседками мать Катюшки. Ей сочувствовали и не осуждали за то, что дочь ее иногда попрошайничала.

Вернувшись к вечеру домой, Ванюшка уже не нашел своего носового платка на гвоздике у стены. Мать сняла платок, развязала и бросила в стирку. Впрочем, теперь, когда у него возникла железная решимость забыть Фроську, в платке с узелком Ванюшка уже не нуждался. Если бы можно позабыть и про неуплаченный долг! Но он продолжал висеть над Ванюшкой огромной тяжестью.

Ждать Типке пришлось недолго. Дня через три на дворе Скобского дворца появился незнакомый скобарям коротконогий господин в нарядном светлом костюме в полоску, в котелке и с тросточкой в руках. Расспросив у подъезда, как разыскать проживавшую в доме Аграфену Цареву, господин с тросточкой попал в длинный, захламленный, темный коридор и, брезгливо морщась, настороженно озираясь по сторонам, открыл заскрипевшую дверь.

— Царева здесь живет? — громко спросил он.

— Это мы Царевы, батюшка, — отозвалась Иваниха, выйдя вперед и сразу оробев при виде столь важной особы.

— Вы давали объявление? — Человек в котелке помахал перед ее носом свернутой в трубку измятой газетой.

— Мы, батюшка.

Иваниха провела краем юбки по табуретке и подвинула ее посетителю. Широкоскулое морщинистое лицо у нее покрылось бисеринками пота от тревожного ожидания.

— А где же ваш... питомец?

— Сейчас, батюшка, сейчас, — заторопилась Иваниха. — Я сей минутой приведу его самого!

Немедленно, больше по привычке, чем для острастки, она схватила скалку и торопливо побежала разыскивать Типку.

Господин в котелке так и не присел на табуретку. Он стоял посередине темной, сумрачной комнаты с узким окошком наверху, тяжело сопел и с опаской поглядывал на низкий, слезившийся от сырости потолок, на стены непонятного цвета, боясь испачкать свой костюм.

Вернулась Иваниха, запыхавшись, с Царем. Насупившись, исподлобья Царь смотрел на «благодетеля», как льстиво величала господина в белой манишке Иваниха, и думал: для какой надобности тот собирается взять его к себе? С первого же взгляда незнакомец не понравился Царю.

— Отрок он тихий, смиренный... — лебезила Иваниха, к большому неудовольствию Типки, и расхваливала его на все лады. — Грубого слова не услышишь...

— Вот как? — недоверчиво усмехнулся «благодетель», рассматривая Типку с ног до головы. — Не врешь, почтеннейшая?

Незнакомец грубо притянул Царя к себе, раскрыл у него рот, посмотрел на ровные, крепкие зубы.

— Не сластена ли? — строго пояснил он Иванихе, отпуская Типку и вытирая белоснежным платком длинные, мясистые, в перстнях руки.

— Что ты, батюшка! — изумилась Иваниха. — До сластей ли нам?

— Да-а, — согласился тот, снова оглянувшись по сторонам, и сразу же перешел к делу.

— Харч хозяйский, — коротко объяснил незнакомец. — Ну, из одежды, обуви что нужно. Будет стараться — к рождеству и пасхе подарок.

И это было все, на что мог надеяться не проронивший ни одного слова Царь. Какого-либо жалованья деньгами подросткам его возраста, поступавшим в люди, не полагалось.

Немного подумав и снова мельком взглянув на Типку, незнакомец, очевидно, твердо решил забрать его к себе. Вынув из внутреннего кармана записную книжку, незнакомец полностью записал имя и фамилию Царя, год его рождения и протянул Иванихе свою визитную карточку. Та, обтерев руки о фартук, благоговейно взяла.

— Придется, почтеннейшая, с неделю подождать... Заглянет от меня человек вот с такой карточкой — отпустишь племянника с ним. Отвезу я его. Поставлю на дело. Все.

Незнакомец надел свой котелок, взял в руки тросточку с серебряным набалдашником и, не взглянув больше на Типку, по-прежнему брезгливо морщась, боком вышел из комнаты. Иваниха, семеня, выбежала вслед, проводила до улицы, все время низко кланяясь, продолжая усердно расхваливать племянника.

Вернувшись, она истово перекрестилась перед иконой.

— Услышал угодник мою молитву! — А перед Типкой похвалилась: — Сразу видно, доброй души человек... Не побрезговал сам прийти.

Типка молчал.

Что за торговое заведение, где предстояло жить Типке, Иваниха так и не поняла. Типка внимательно разглядывал матовой белизны плотную визитную карточку, на которой замысловатой славянской вязью стояло:

Почетный гражданин Семен Евдокимович Харичкин.

Тетка с племянником не знали, что Харичкин был обычный маклер-посредник, поставлявший в разные города Российской империи купцам и фабрикантам таких, как Типка, подростков.

На душе у Царя стало тяжело. Иваниха, взяв у него визитную карточку, бережно положила на божницу. А Типка снова отправился на двор.

В этот день Ванюшка, выйдя на двор, случайно заглянул в закоулок возле помойки и остановился, остолбенев от удивления. Перед ним лежал втоптанный в землю серебряный четвертак. Оглянувшись, нет ли свидетелей, Ванюшка выкопал монету и убедился, что она настоящая, не фальшивая.

— Вот так здорово! — обрадованно бормотал Ванюшка, продолжая внимательно рассматривать свою находку. — Сам меня нашел. Первачок-четвертачок...

Сразу же вспомнился рассказ бабушки о счастливых людях. Ванюшка больше не сомневался, что скоро выплатит долг. Оставалось ему найти меньше трех рублей!