Эхуд Токатли - Дети острова Таршиш

— Еще веток! — кричал Гилад.

Все больше и больше топлива летело в костер, густой темный дым высоко поднимался над островом и исчезал во мраке ночи. Мальчики взмокли от пота, лица их покраснели от волнения и огня. Всей душой они стремились к мигающим огонькам.

Уже час полыхал костер, а огоньки все неподвижно стояли на одном месте. Судно не приближалось и не удалялось. Затем, когда все семеро уже были готовы рухнуть в изнеможении, огни стали меркнуть и удаляться, а вскоре совсем исчезли из вида.

Усталость казалась пустяком по сравнению с глубокой безысходностью, охватившей их. Ребята молча сидели на пляже. Чем больше они надеялись, тем больнее переживали крушение надежд под ударами жестокой действительности. На миг они поверили, что спасение рядом. Они уже видели своих братьев и сестер, спешивших к ним навстречу. Почти чувствовали горячие объятия родителей. Домой! Домой! Эта мысль наполняла радостью каждое сердце. И вот они по-прежнему на пустынном берегу в окружении бесконечной, насколько видно глазу, соленой воды.

Никто не мог заснуть в эту ночь. Вспыхнувшая надежда, шок разочарования, боль, обида мучали их до самого рассвета. Утром дети едва смогли подняться. Руки и ноги ныли, глаза покраснели от бессонной ночи. Было трудно вновь приниматься за привычные дела, будто ничего не произошло, будто их сердца не покидали остров и не летели домой, в Израиль.

Единственным, кто пришел в себя с появлением солнца над верхушками пальм, был Ашер. Он тоже не спал. С судна так и не заметили горящего костра и ему не нужно было винить себя. Правда, в какие-то мгновения он все же хотел, чтобы корабль прошел мимо и не спешил подать ему сигнал.

Ашер был уверен, что именно это чувство вины и утомление после бессонной ночи вызвали в голове пульсирующую боль. Такие приступы бывали лишь в первые дни после удара. Было трудно точно определить причину этой боли. Если ее вызвала опухоль в мозгу, из-за которой произошла амнезия, то почему боль возвратилась теперь, когда он стал выздоравливать?

Ашер механически подобрал несколько маленьких камешков, лежавших на песке. Погруженный в думы, он подбросил их вверх и ловко поймал. Что-то вздрогнуло внутри его. Мальчик с любопытством посмотрел на камешки. Он уже видел их раньше. Странно, подумал Ашер. Тут он увидел, что ребята направляются к нему. Застеснявшись своего детского порыва, мальчик бросил камни на песок.

Позже мальчики завтракали неподалеку от оставшихся от костра углей. Всем хотелось знать, будет ли сигнал хоть когда-нибудь замечен с судна или самолета?

— Знаете,— прервал молчание Шмиль,— это все-таки обнадеживающее событие.

— Что же тут обнадеживающего? — фыркнул Дани, раздражаясь на характерную для Шмиля манеру поднимать их ДУХ.

— Действительно, они не заметили нашего огня,— продолжал Шмиль, не смущаясь мрачного взгляда Дани.— Но мы, по крайней мере, хоть видели судно. Во всяком случае теперь мы знаем, что находимся неподалеку от маршрутов кораблей.

— Он прав,— согласился Нафтали,— может быть, в следующий раз нас увидят.

Пока все продолжали обсуждать событие этой ночи, Ашер был поглощен совершенно другим. Он вернулся на берег и отыскал свои камешки. Снова и снова он рассматривал их, удивляясь, почему они ему так знакомы. Похоже, перед ним был ключ к какой-то тайне. Но какой?

На следующее утро Рон сидел на пляже, глядя на волны. Рядом уселся Нафтали, наискосок от них стоял на коленях Ашер, остальные сидели напротив. Шалом начал спокойным голосом дневной урок. Рон рассеянно слушал его.Вдруг он почувствовал, как Нафтали потянул его за рукав. Мальчуган кивал головой в сторону Ашера, призывая Рона посмотреть туда же.

— Шш... Смотри! — взволнованно прошептал Нафтали.— Посмотри, что он делает!

Рон не заметил ничего особенного.

— Что тут такого? — спросил он шепотом.— Он просто забавляется с камешками.

— Тихо! Присмотрись! Неужели ты не видишь?

Рон взглянул еще раз и теперь понял. Ашер подбрасывал камень вверх, быстро хватал с земли другой и держа его в руке, ловил подброшенный. Он повторил свои ловкие движения, на этот раз захватив с земли уже два камешка и не уронив при этом подброшенного.

Все дети следили за ним, как зачарованные. Спокойная речь Шалома прервалась, когда и он понял скрытый смысл странной сцены, разыгравшейся перед ними. Теперь к Ашеру присоединился Рон. Ашер поднял глаза и вздрогнул, увидев, что тот широко улыбается. Ашер улыбнулся в ответ. Рон похлопал его по спине, сел рядом и тоже стал подбрасывать камешки.

— Они совсем сошли с ума] — воскликнул Гилад.

— Ты не понимаешь,— засмеялся Нафтали.— Они же играют в хамеш аваним !

Дани согласился с Гиладом. Он действительно ничего не понимал. Что особенного в этой игре, которой забавляются все израильские школьники?

— Разве ты не видишь! Я ведь не показывал ему, как играть,— объяснил Рон,— и никто не показывал. Он это вспомнил сам!

— Что! — закричал Шмиль.— Ашер вспомнил? Правда? Ашер кивнул головой, и хотя комок подкатил у него к горлу, на лице мальчика расплылась широкая улыбка.

— Ашер! Ашер! Мазал тов! [*] Мазал тов. Иврит: «Благоприятное сочетание звезд». Пожелание успеха, счастья; поздравление.

Дети радостными возгласами приветствовали первый признак возвращения памяти к их товарищу.

Но память не восстанавливалась сразу, в одночасье. Сначала это была мелкая деталь любимой игры его брата, затем череда воспоминаний о семье. Одна за другой, как робкие гости, пришедшие навестить старого друга, возвращались к нему картины прошлого. Имена, лица, даты, адреса, школа и соседи. Постепенно ручейки возвращающейся памяти превратились в ровный поток, а потом и в мощное течение. За несколько дней Ашер окончательно выздоровел.

В то утро дети отпраздновали первые воспоминания Ашеpa праздничным застольем. Было очень весело. К несчастью, они не ведали, какие новые испытания ожидают их. На следующую ночь была очередь Шмиля дежурить на пляже. Он сидел возле кухонного навеса, погруженный в свои мысли. Он видел трех веселых племянников, слушавших, буквально раскрыв рты, героические истории о своем любимом дядюшке. Около полуночи на небе стали сгущаться тучи. Сначала скрылись маленькие звезды, потом луна погрузилась в туман и облака. Холодный резкий ветер подул с открытого моря, вершины деревьев в лесу начали сильно раскачиваться. Штормовые волны стали накатывать на берег. Шмиль инстинктивно натянул плотнее свитер, как будто это могло защитить его от надвигавшейся непогоды.

Он начался с моросящего дождя, который тут же перешел в ливень. Шмиль поспешил укрыться под кухонным навесом. Вдруг ветер дико завыл, обрушивая на остров потоки дождя. Шмиль прятался в кухне, не смея высунуть носа из своего укрытия, чтобы взглянуть на неистовство природы. Только к утру он обследовал пляж, отмечая разрушения, причиненные штормом. Он пытался спасти хоть что-нибудь, но ему мало что удалось. Дождь и ветер разметали все, что не было укрыто. Рыбачья сеть, которую они натянули между двух шестов, была сметена ураганом и унесена в море, столы и стулья из веток и тростника вдребезги разбиты, горшки и чашки, служившие им посудой, постигла та же участь. Шмилю стало плохо от зрелища, представшего перед его глазами. Ребята собрались на пляже, чтобы оценить причиненный ущерб. Самой большой утратой была сеть. Их дневной рацион состоял преимущественно из рыбы, плодов и изредка голубиных яиц. Без рыбы будет трудно прожить.