Лемони Сникет - Угрюмый грот (с иллюстрациями)

— Пожар не наша вина, — запротестовала Вайолет. — Не целиком наша. Нам пришлось помочь Олафу, иначе он раскрыл бы наш маскарад.

— Нивины, — произнесла Солнышко, подразумевая что-то вроде «Все равно мы не виноваты».

— Солнышко права, — поддержала её Вайолет. — Не мы все это затеяли, а Олаф.

— Но мы его не остановили, — возразил Клаус. — И многие считают, что пожар — дело наших рук. Сгоревшие клочки газет, возможно остатки «Дейли пунктилио», и нас там обвиняют в самых разных преступлениях.

— Да, ты прав, — вздохнула Вайолет. (Хотя впоследствии я обнаружил, что Клаус ошибался: пролетавшие мимо клочки бумаги имели отношение к другому изданию, и, если бы Бодлеры подобрали их, они принесли бы детям неоценимую помощь.) — Может, нам стоит немножко побыть пассивными. Активность не слишком нам помогла.

— Во всяком случае, — заключил Клаус, — следует оставаться на санях. Пока мы на воде, огонь нам не страшен.

— Скорее всего у нас и нет выбора, — сказала Вайолет. — Глядите.

И Бодлеры увидели, что сани приближаются к своего рода развилке, откуда отходит другой рукав Порченого Потока. Поток теперь резко расширился, а течение сделалось более бурным, так что Бодлерам пришлось крепко вцепиться в сани, чтобы их не выбросило в воду.

— Наверно, мы приближаемся к более крупному вместилищу, — заметил Клаус. — Мы углубились в водную систему дальше, чем я ожидал.

— Как ты думаешь — может, Куигли унесло по тому рукаву? — Вайолет завертела головой, высматривая пропавшего друга.

— Самомы! — крикнула Солнышко, желая сказать «Сейчас надо думать не о Куигли, а о себе!»

И младшая сестра была права. С громким плеском Поток сделал ещё один крутой поворот, и вода вдруг забурлила с такой неистовой силой, что Бодлерам показалось, будто они скачут верхом на дикой лошади, а не плывут на ломаных санках.

— Можешь направить сани к берегу? — заорал Клаус, пытаясь перекричать шум реки.

— Нет! — крикнула в ответ Вайолет. — Рулевое управление сломалось, когда мы съезжали с водопада, а грести тут невозможно — поток слишком бурный! — Вайолет нашарила в кармане ленту и подняла руки, завязывая волосы, чтобы не мешали думать. Она опустила взгляд на сани и попыталась вспомнить разные чертежи механизмов, которые она рассматривала в детстве, когда родители были живы и поддерживали её изобретательские интересы. — Полозья… — пробормотала она и повторила громко, чтобы перекричать шум воды: — Полозья! Они позволяют управлять санями на снегу, может, они помогут управлять ими в воде!

— А где полозья? — Клаус осмотрелся.

— Снизу, на днище!

— Невомож? — вопросительным тоном произнесла Солнышко, желая сказать что-то вроде «Каким же образом достать до днища?».

— Не знаю. — Вайолет начала лихорадочно рыться в карманах, ища хоть какие-то изобретательские материалы. Раньше у неё с собой был длинный хлебный нож, но он исчез, — возможно, его унесло Потоком одновременно с Куигли, когда она использовала нож в последний раз. Она посмотрела прямо перед собой на пенящуюся стремнину, грозящую поглотить их. Она оглядела берега, которые все удалялись, по мере того как Поток продолжал расширяться. Потом она поглядела на сестру и брата, которые ждали, что её изобретательское мастерство спасёт их. А брат и сестра посмотрели в свою очередь на неё, и все трое с минуту глядели друг на друга, смаргивая брызги мутной воды с ресниц и придумывая, что бы им такое сделать.

И вдруг, именно в эту минуту, перед ними появился ещё один глаз, который тоже смаргивал мутную воду. Он возник из глубины Потока прямо перед Бодлерами. Сперва они приняли его за глаз какого-то морского чудища, какие встречаются только в книгах по мифологии и в бассейнах некоторых курортов. Но, очутившись ближе, дети разглядели, что глаз металлический и сидит он на конце длинного металлического стержня, изогнутого наверху так, чтобы глазу было удобнее рассмотреть Бодлеров. Увидеть металлический глаз, возникающий из глубины бурного потока, — зрелище непривычное, однако именно такой глаз им не раз приходилось видеть, начиная с того дня, когда они впервые столкнулись с вытатуированным глазом на левой щиколотке Графа Олафа. Глаз был символом и, если смотреть на него под определённым углом, выглядел к тому же как три загадочные буквы.

— Г. П. В.! — выкрикнула Солнышко, когда сани вплотную подплыли к непонятному феномену.

— Что это? — спросил Клаус.

— Перископ! — ответила Вайолет. — Ими пользуются на подводных лодках, чтобы разглядывать предметы на поверхности.

— Так что же, — воскликнул Клаус, — значит, под нами подводная лодка?!

Ответа не понадобилось: глаз высунулся из воды ещё выше, и сироты увидели, что стержень прикреплён к чему-то большому, плоскому и металлическому, в основном погруженному в воду. Сани подплыли к самому перископу и резко остановились, как останавливается плот, уткнувшись в скалу. Поток забурлил, обтекая сани.

— Глядите! — крикнула Вайолет. Она показала на крышку задраенного люка у основания перископа. — Давайте постучим, может, нас услышат!

— Но мы не знаем, кто внутри, — запротестовал Клаус.

— Такошанс! — выкрикнула Солнышко, что означало «Это наш единственный шанс благополучно спуститься по течению». Она наклонилась и поскребла люк зубами. Брат с сестрой присоединились к ней, но по-своему — они застучали по металлической дверце кулаками.

— Эй! — крикнула Вайолет.

— Эй! — завопил Клаус.

— Шалом! [1] Приветствие на иврите. — Здесь и далее прим. пер . — взвизгнула Солнышко.

Сквозь шум мчащейся воды Бодлеры расслышали слабые звуки, доносившиеся из люка. То был человеческий голос, глухой и низкий, как будто он шёл со дна колодца.

— Свой или чужой? — спросил голос.

Бодлеры переглянулись. Они, как наверняка и вы тоже, знали, что «Свой или чужой?» — традиционный оклик, обращённый к посетителю, который приблизился к какому-то важному месту, например к королевскому дворцу или к строго охраняемому обувному магазину, и должен назваться либо другом, либо врагом тех, кто внутри.

Но трое Бодлеров не знали, как отозваться, — по той простой причине, что понятия не имели, кто с ними говорит.

— Что ответить? — Вайолет понизила голос. — Глаз может означать, что подводная лодка принадлежит Графу Олафу, и тогда мы ему враги.

— Но глаз может означать, что подводная лодка принадлежит Г. П. В., — возразил Клаус. — В таком случае мы им друзья.