Эрнест Cетон-Томпсон - Рольф в лесах

— А я одно знаю: я всё-таки в него попал и утром его отыщу.

Поэтому, едва рассвело, Рольф уже обошёл полянку, ища следы крови. На опавших листьях, траве и пыльной земле красный цвет не особенно выделяется, но вот камни и вывороченные стволы служат охотникам надёжными справочниками.

Рольф пошёл по следу оленя, очень неясному, и вдруг на камешке, где дёрн был истоптан, увидел капельку крови. Тут след исчез среди других следов на оленьей тропе, но Рольф уже знал, что ему искать, и быстро направился к дереву, упавшему поперёк тропы. На коре темнело пятнышко засохшей крови. Оно-то Рольфу и требовалось. Четверть мили тропа тянулась прямо, и время от времени он замечал на стволах своеобразные проплешинки истёртой коры, которые сбивали его с толку. На одной проплешинке он обнаружил мазок крови — единственное свидетельство, что оленя ему всё-таки удалось ранить. Но если олень ранен, он почти наверное уйдёт к низине, и Куонеб, поручив Скукума Рольфу, влез на дерево в надежде увидеть оленя с высоты.

Ещё через четверть мили тропа раздвоилась, и Рольфу не удалось установить, куда повернул след его оленя.

Однако тут в дело вмешался Скукум. Ему раз и навсегда было строго запрещено выслеживать оленей, и он знал, что может позволить себе это удовольствие только исподтишка. Но теперь пёсик не выдержал — опустил нос к земле, пробежал несколько шагов по ответвившейся, ведущей вниз тропе и выразительно посмотрел на Рольфа, словно говоря: «Эх, ты! Тугоносый! Свежий след унюхать не можешь! Вот же он! Олень сюда пошёл!»

Рольф подумал, что Скукум, пожалуй, прав, и зашагал вниз. Вскоре на дереве впереди он увидел ещё одну непонятную проплешину, а чуть дальше на земле валялся весенний, ещё мягкий, покрытый бархатом олений рог, расщеплённый у основания и окровавленный.

Тут положение упростилось, потому что след снова стал единственным и вёл всё время под уклон.

Вскоре их нагнал Куонеб. Оленя он не высмотрел, но над зарослями ниже по течению ручья кружили две сойки и ворон. Свернув со следа, охотники пошли туда напрямик. Вскоре, однако, они опять на него наткнулись, а на деревьях вновь появились те же проплешинки.

Голубая сойка, кружащая над чащей, говорит охотничьему глазу, что там прячется какое-то крупное животное, и чаще всего — олень. Очень медленно и совсем бесшумно они вступили в заросли над ручьём, но всё было тихо. Затем там, где кусты смыкались особенно густо, раздался треск, и в воздух взвился олень. Тут уж Скукум с собой не совладал. Он прыгнул, точно волк, впился в заднюю ногу, и олень кубарем покатился по земле. Прежде чем он успел вскочить, выстрел Рольфа положил конец его мучениям. Теперь, когда они ещё раз прочли следы, всё разъяснилось. Первая пуля Рольфа сбила рог у основания, так что он повис на лоскутке кожи, а вторая перебила кость в задней ноге. Стараясь как-то совладать с ногой, олень тёр её о древесные стволы, потерял равновесие, упал, и рог отвалился.

Впервые Рольф сумел сам разобраться в следах и убедился, что ему это по силам. Надо сказать, это важнейшее для лесовиков искусство он постигал на редкость быстро.

Любой человек, живущий в большом лесу, рано или поздно должен в нём заблудиться. Да, даже Дэниэл Бун, знаменитейший из трапперов, иногда блуждал, сбившись с дороги. Но станет ли это приключением или обернётся страшнейшей из трагедий, зависит от того только, как поведёт себя такой человек. Собственно говоря, это экзамен для охотника или следопыта, испытание его знаний, его мышц, а главное — его мужества. И, как любому решающему испытанию, подвергаются ему без предупреждения.

На лес нахлынули странствующие голуби. Несколько майских дней их миллионные стаи кормились там. Птицы полчищами сновали по земле, искали корм, клевали. Запоздавшие стаи летели вперёд и из арьергарда превращались в авангард. В эту пору питались они главным образом семенами вяза, которые слетали с деревьев, планируя на крылышках, словно уменьшенные в сотни раз широкополые шляпы. Если встревоженная стая разом взлетала, казалось, где-то рядом на скалы обрушивается прибой.

Больше всего голубей было в низине к юго-востоку от озера — ведь вязы растут главным образом в низинах. И вот Рольф, взяв лук со стрелами, переплыл в каноэ озеро, не сомневаясь, что скоро раздобудет десятка два голубей на жаркое.

Но поразительно, как точно намеченная жертва умеет оценить дальнобойность вашего оружия и как ловко остаётся вне пределов досягаемости. Только диву даёшься: пускаешь в голубиную стаю стрелу — и ни единая птица не падает на землю! Рольф упрямо преследовал одну кормящуюся стаю — голуби бежали перед ним по земле, кружили в воздухе, но расстояние до них всё время оставалось слишком большим. Он много раз пускал стрелы наугад в колышущуюся массу крыльев, но без успеха. Так продолжалось два часа. Но вот первый подбитый голубь упал на землю. Рольф кинулся к нему, однако голубь вспорхнул, пролетел несколько шагов и снова опустился на землю.

Рольф опять попытался его схватить, и опять он вспорхнул прямо из-под его руки. Эта гонка продолжалась полчаса. Затем Рольф спохватился, хорошенько прицелился и прикончил птицу второй стрелой.

Тут вдруг он осознал, что дальше за деревьями слышатся какие-то странные крики и постанывания.

Почти четверть часа он крался туда и только теперь сообразил то, о чём должен был догадаться сразу: это безобразничала сойка.

Он вышел к неглубокому овражку, на дне которого бил ключ, и, положив лук со стрелами на сухой пень, спустился вниз напиться.

Распрямившись, Рольф увидел шагах в двадцати жирного годовалого оленёнка и его мать. Они безмятежно смотрели на него, и, решив добыть хотя бы годовичка, Рольф осторожно пошёл за луком.

Олени оказались теперь вне досягаемости, однако человек пробудил в них любопытство, и, когда Рольф надолго застыл на месте, они даже сделали два-три шажка к нему, но стоило ему пошевелиться, как они отбегали.

Убить оленя стрелой — задача не из лёгких, и Рольф изнывал от желания доказать свою сноровку. Он пускал в ход то одну хитрость, то другую и, казалось, был близок к успеху. Но, увы, это только казалось!

Затем олени встревожились и у края низины, тоже кишевшей голубями, длинными прыжками скрылись в чаще.

Рольф обнаружил, что порядком проголодался. Ощипав голубя, он развёл костёр с помощью кремня и огнива, которые всегда носил с собой, выстругал из ветки вертел, поджарил птицу и, подкрепившись, решил, что пора возвращаться. День был пасмурный, и солнца он не видел, но всё равно догадывался, что час уже поздний.

Местности вокруг он не узнавал, в какой точке небосвода находится солнце — не знал, но бодро зашагал в направлении озера и того места, где оставил каноэ.