Павел Шуф - Тайна Лысой горы

— Ты не волнуйся, — зашептал Кулак. — Незаметно подбросим сегодня же вечером. А говорить никак нельзя… Ты сам посуди… Меня поругают — это одно, мне не привыкать. А тебе, старина, будет посложнее выкрутиться. Думай, Андрюха… Ключи кто дал? Ты дал… А стало быть, как это говорят… Ага — соучастник! Понимаешь — соучастник ты. Тебе ж доверие оказали, ключи дали, а ты директора вон как подвел. Какое ж тебе

после этого доверие будет, товарищ, руководитель фотокружка? Ведь отнимут у тебя ключи и лабораторию твою отнимут. Тю-тю любимому делу! Понимаешь?

Кулак противно хихикал, а Андрей все ниже опускал голову. Верно, влип в историю. Они играли, а он и близко не был, а проиграл.

— Да ты не переживай, — улыбался Васька. — Вечером все на место подбросим.

Вот какую грустную историю рассказал мне Андрей. Слушая его, я и сам разозлился на Кулака.

— Значит, Кулак предлагает тебе сегодня вечером снова проникнуть в спортзал? — спросил я Андрея. Уж очень хотелось что-нибудь такое придумать, чтобы утолить давнюю свою досаду на предательские выходки Кулака.

— Пойдем втроем, — сказал я наконец. Андрей хотел что-то возразить, и я, догадавшись, добавил:

— Не волнуйся, пойдете вы двое, а я позади. Незаметно…

Мы обговорили все детали предстоящей операции.

— Жаль только, что входить в зал вам придется вдвоем, — сказал я. — Не то он сразу заподозрит неладное… Ладно, не волнуйся, все равно перехитрим Кулака.

Насилу дождались мы вечера. Звезды высыпали на небо и замерли, будто кто-то высоко над облаками небрежно рассыпал их на бархатную скатерть неба, чтобы перебрать, рассортировать — да и забыл о своей затее и оставил сокровища на потеху зевакам.

Ровно в девять раздался осторожный стук в калитку.

— Кулак! — встрепенулся Андрей. — Это он.

— Выходи к нему и дуйте в школу, — шепнул я. — А обо мне не беспокойся. Главное не забудь: ключ оставишь в двери спортзала.

Я осторожно крался следом за Андреем и Кулаком. Мы приближались к школе. Все развивалось по нашему плану. Вот они подошли к спортзалу… Вот Андрей достал из кармана ключ… повернул дважды… дверь открылась и они оба скрылись в черной пустоте дверного проема. Я выждал минут пять, а потом, как мы и условились с Андреем, начал громко топать в вестибюле и так потихоньку приближался к двери спортзала, оставшейся приоткрытой. Подойдя к двери, я зарычал, подражая голосу физрука:

— А кто это здесь опять в моей горнице хозяйничает?

Все получилось, как мы и предполагали. Кулак испуганно схватил Андрея за руку.

— Пропали мы! — зашептал он. — Физрук идет!..

— А я ведь дверь не закрыл, — сообщил Андрей, стараясь не расхохотаться. — И ключ в двери торчит.

Кулак совсем пал духом.

— Да ты что! — ахнул он. — Слышишь, как рычит — чисто медведь.

Андрей вздохнул:

— Что ж теперь делать, Кулак. Оба мы с тобой виноваты. Пришла, видно, пора отвечать. Чему быть — того не миновать.

— Надо что-нибудь придумать, — заволновался Кулак.

— Есть идея! — ответил Андрей. — Если хочешь, я побегу к двери и скажу физруку, что пришел поработать в фотолаборатории, а дверь спортзала просто забыл закрыть.

Кулак оживился:

— Беги скорее к двери, пока он нас обоих здесь не нашел!

И Андрей, ликуя, помчался ко мне. Когда он был уже у двери, я натужно пробасил что было сил:

— Посиди, Кулак, в моей берлоге до рассвета! А утром тебя выпустит на свободу физрук.

— Если, конечно, выпустит! — пискляво взвизгнул счастливый Андрей.

Мы резко захлопнули дверь и заперли ее на ключ. Все, теперь Кулак заплатит сполна за свои проделки!.. Васька, конечно, сразу понял, что его одурачили. Он подбежал к двери и стал толкать ее плечом, на все лады уговаривая нас подарить ему волю… И даже грозил, что отлупит обидчиков, когда руки до нас дойдут…

— Испугались мы тебя очень! — сказал я двери, нервно вздрагивающей под напором Кулака. — Завтра Мумин Ахмедович тебе популярно разъяснит, что такое

хорошо и что такое плохо. Спокойной ночи, Кулак, мы пошли.

И тут мы услышали из-за двери судорожные всхлипы. Кулак плакал. Андрей растерянно глянул на меня:

— Плачет, что ли?

И тут Васька прорыдал в замочную скважину:

— Ребята… Я… больше не буду… Я… не виноват… Это дружки… Они мячи попрятали… От-к-ройте… п-по-жалуйста!

— Вот и отлично, — кивнул я. — Завтра все это директору и расскажешь.

Я потянул Андрея за руку:

— Пошли домой, комедия окончена!

Андрей сделал вслед за мной несколько неуверенных шагов и остановился.

— Ты чего? — разозлился я. — Кулака жалко стало? Андрей пожал плечами:

— Не знаю… Но почему-то жалко немножко.

— Пошли! — жестко сказал я. — И нюни не распускай. Ты вспомни, как он ухмылялся, когда одурачил тебя с ключом и вдобавок обозвал соучастником. Он — пожалел тебя?.. Пожалел?

Мы дошли уже до школьных ворот. И тут Андрей опять остановился и, пряча глаза, виновато сказал:

— Володя, может выпустим, а?

Я вздохнул и промолчал, а Андрей, ободренный этим, горячо продолжал:

— Ты сам подумай, что с ним завтра будет. Ведь из школы его исключат — факт.

— Исключат из школы? — переспросил я. — А что, вполне возможно.

— А куда он денется, Кулак-то? Другой школы в поселке нет.

— Некуда деваться… — согласился я.

Мы снова помолчали,

— Ты знаешь, Володя, — осторожно сказал Андрей, — мне кажется, что Васька уже наказан. Такой ведь не каждый день плачет?

И так мне стало нехорошо от этих жалостливых андрюхиных уговоров, что я не выдержал:

— Ладно, беги, выпускай арестанта. Я вас здесь подожду.

Самое время вернуться к рассказу о том, как мы с Андреем ездили в город за оборудованием для фотолаборатории… Было это вскоре после того, как директор вызвал Андрея и велел ему составить список всего необходимого. Он и составил. Когда подсчитали — оказалось почти на 250 рублей.

Мумин Ахмедович даже за голову схватился:

— Так много? М-да… Размах!

— Для начала хватит, — с достоинством ответил Никитенко.

— Ах, для начала?.. — Мумин Ахмедович схватил карандаш и придвинул к себе список:

— Давай-ка еще раз посмотрим, что тут у тебя. Так, фотоаппарат — это нужно, без этого не обойдешься. Электроглянцеватель — две штуки… Постой, а зачем тебе два глянцевателя?

— Можно, в принципе, и один, — согласился Андрей. — Просто с двумя работать быстрее. В принципе.

Мумин Ахмедович решительно исправил двойку на единицу, приговаривая при этом:

— Это хорошо, Андрей, что ты человек принципиальный.

Словом, после тщательного изучения списка пострадали: один бачок для проявки пленки, две кюветы, сменный объектив, штатив-тренога и всякая мелочь. Новый список весил лишь 150 рублей.