Павел Шуф - Тайна Лысой горы

Я долго не мог уснуть, обдумывая идею Академии, и чем ближе подкрадывался рассвет, тем больше она нравилась мне. Действительно, в том виде, как это было до сих пор, тимуровскую работу проводить в поселке больше нельзя. Сколько можно выслушивать смехотворные арифметические сводки о вымытых тарелках у подшефных старушек и о количестве переводов этих же старушек через перекресток, где машина проносится лишь раз в полчаса. Скучно и глупо. «Что можно сделать? — мучительно размышлял я. — Академии нужен постоянный дом. На первых порах можно из сарая Юрки Воронова увезти всю бумагу и сдать, а сарай подновить, и здесь открыть Академию добрых услуг. И пусть весь поселок о нем знает. Надо кому урюк или вишню собрать — добро пожаловать в сельхозотдел: здесь живо сообразят, кого и когда напустить на фрукты… Отвалился кусок дувала — просим в наш строительный трест, залатаем глиной любые прорехи… Ну, а если радио поломалось, или, скажем, кастрюля прохудилась? Что ж, и от ремонта посложнее не отмахнется наша Академия. А раз так — то нужно ее делать общешкольной! Пусть в нее войдут ребята из всех классов, ребята постарше — и радио починят».

Я торопил рассвет, а он, как назло, не спешил… Я решил, что лучше всего выступить с докладиком по теме. Но, подумав об этом, мысленно прикусил язык. Я словно услышал укоризненный голос Акрама: «Лишь бы позаседать. Бюрократы несчастные…» Нет, решил я. — Надо сначала делом доказать, что это хорошая затея, а потом, глядишь, и другие классы загорятся. Поймут, что Академия добрых услуг — в сто раз лучше, чем нелепая погоня штатных тимуровцев всех классов за одними и теми же весьма немногочисленными старушками Катта-Каравана, которые вынуждены терпеливо подвергать себя заботе. Ведь что порой получается, — не шефы помогают старушкам, а наоборот — старушки выручают их. Сидит иной шеф и скучает. Нет работы.

— Бабуль, вам в магазин не надо? — спрашивает он. — А то я бы вас через дорогу перевел…

Заботливый, вроде, а сам про отчет думает — рапортовать-то надо.

Наутро я обо всем этом с жаром рассказал классу.

— Дело говоришь! — одобрительно кивнул Сервер. — Юрка, ты как насчет сарая? Отдаешь под Академию?

— А куда макулатуру денем? Ее у нас, пожалуй, с тонну сбудет. В школу бы перенести — так вожатая не разрешает. Здесь и без того гора бумаги, ее почти год не вывозят — то машины нет, то не принимают. Ерунда какая-то… И для чего, спрашивается, собираем?..

— Будут они за твоей бумагой машину присылать! — зло сказал я. — В городе из-за талонов на книги с ума сходят. Всю ночь в очереди с бумагой стоят, тюки, как муравьи, тащат… Нужна им твоя бумага, когда народ сам несет.

— А давай сожжем, если не нужна она никому, — бухнул Кулаков.

— Сам ты никому не нужен, — отрезал я. — А макулатура нужна. Государству нужна.

— Так ведь не вывозят! — воскликнул Васька. — Не вывозят ведь!

— Не вывозят, — согласился я. — Значит сами вывезем и заставим принять.

— На чем вывезешь — на самокате, что ли? — рассмеялся Кулак. — Дивизию самокатов надо.

— Не надо дивизию! — спокойно сказал я. — Машина будет. Договорюсь…

—С отцом, что ли? — насторожился Кулак,

— Не твоя забота. Сказал, будет машина — значит будет!

— Будет машина — будет и Академия! — сдался Кулак, и мгновенно переменил тему: раз академия — значит, нужен и президент!

И все разом согласились — Академии добрых услуг нужен президент. А значит нужно его выбрать.

— Может, есть президенты-добровольцы? — неуверенно спросила Стелла Хван. — Прошу поднять руки.

Руку поднял лишь Васька.

— Ты что? — удивилась Стелла. — Аж в президенты свою кандидатуру выставляешь?

— Ничего подобного, — поднялся Кулак. — Просто слова прошу. Я вот что думаю — пусть в Академии будет и отделение по тасканию желающим тяжелых сумок с базара. Я лично — с удовольствием. Мне бицепсы все равно накачивать надо.

Мы засмеялись. А Стелла сказала:

— Твое предложение, Кулаков, мы примем во внимание.

И тогда поднялся я.

— Что, Балтабаев? — спросила Стелла. — Ты ведь уже охвачен поручением. Редактор сатирической стенгазеты…

— У меня есть предложение, — повернулся я к Камилову: — Фархад, хочешь быть президентом?

Фархад изумленно открыл рот: вот уж чего не ожидал после недавнего исключения из пионеров — так это предложения стать президентом Академии добрых услуг!

Все умолкли, ожидая, что скажет Фархад. Он залился краской и начал нервно шарить руками по парте, теребя тетрадки и учебники. Наконец он набрался духу и вымолвил:

— Но ведь… меня… ведь я…

Он смешался и умолк.

— Знаю, о чем ты думаешь, — сказал я. — Только зря. Мы ведь тебе предлагаем, чтобы ты делом оправдал себя.

Стелла обрадованно добавила:

— Хорошее предложение! Ты-то сам как, Фархад?

И тут случилось неожиданное. Фархад беззвучно плюхнулся на парту и зарылся лицом в ладони. Я подошел и тронул Фархада за плечо:

— Ты не думай, что будешь один. Вон нас сколько…

Вечером я удивился, увидев, что Акрам аккуратно укладывает свои вещи в чемодан.

— Куда собираешься? — спросил я.

Брат развел руками:

— Ясно куда — к родным пучинам, к Нептуну Тихоокеанскому. Отпуск-то кончается.

Вот ведь как. А я уже и забыл, что Акрам лишь в отпуске. Сразу стало грустно.

— Когда уезжаешь?

— Завтра — самолетом из Ташкента. В шестнадцать двадцать.

— В Ташкент автобусом поедешь?

— Думал, что автобусом. Но папа, оказывается, завтра самосвал в Ташкент посылает за лесом, вот Билял Гиреевич заодно меня и подбросит.

— Папа Сервера? — воскликнул я. — Ну, конечно! Он ведь самосвал водит!

Нельзя было терять ни минуты. У меня созрел великолепный план. Нужно уговорить Биляла Гиреевича погрузить в самосвал нашу макулатуру, проводить в аэропорт Акрама, а потом сдать макулатуру. Вот и очистятся хоромы для нашей Академии.

— Ты собирайся пока, — сказал я брату. — А мне к Серверу срочно надо…

Я мчался к Мамбетову и всю дорогу заклинал небеса, чтобы отец Сервера оказался дома. Билял Гиреевич понял меня с полуслова и сразу согласился помочь.

— Мне-то что, — сказал он. — Я в город воздух везу, а вот обратно нагружусь. Но порядок есть порядок. Ты с шефом поговори — с папкой своим, значит, — пусть

Гафур Рахимович все по закону разрешит. Путевой лист нужен.

— Будет! — заверил я его и заторопился.

— И чтобы в путевой лист про вашу бумагу вписали! — крикнул уже вдогонку Билял Гиреевич.

… А папы дома все не было и не было.

— Задержится он сегодня, — вздыхала мама. — Днем предупредил, что они ночью что-то там испытывать будут.

Я скосил глаза на часы. Половина девятого.

— Мама, я на велике на рудник сгоняю, — сказал я. — Мне очень надо.