Юрий Иванов - Сестра морского льва

— Раздеремся мы тут с тобой, — сказал Волков, чтобы отвязаться от Филинова. — Перестреляем друг друга из винчестеров.

— Будем драться, Волк, будем, но пойми: и у меня душа болит, горит, проклятая. Сегодня котов жмем, завтра начнем морских львов колошматить, послезавтра последних китишек, которые возле острова прижились, изведем, а потом за птиц примемся: нам уже советовали пух-перо для подушек заготавливать.

— Я не инспектор. Моряк.

— Так бери же «Баклана»!.. Ну ладно. Думай. — Филинов поднялся и, грохоча сапогами, направился к двери: — Зверобои, на выход!

Дом дрожал от топота. Поддавшись общему возбуждению, Волков вышел в коридор, столкнулся с Леной, взял ее за руки.

— Приходи в Урилью, — сказал он. — Нам же есть о чем поговорить, что вспомнить.

— Сегодня большой забой, — торопливо сказала она, высвобождая свои руки. — Поможешь мне, да? Надо следить, чтобы парни не забивали самок.

— Придешь?

— Возможно... Отчего бы и нет?

— Быстрее, парни, быстрее! — поторапливал зверобоев Филинов.

День был серым, ветреным. Мелкой водяной пылью сеяло с низкого неба, под ногами чавкала раскисшая земля. Тяжелой рысью пронесся мимо Аркаха, толкнул Волкова, обернулся и подмигнул. Слыша шумное дыхание многих людей, Волков старался не отстать от Лены. Вилась под ногами растоптанная тропинка, слева — обрыв, как белесым киселем, залитый туманом. Снизу, сквозь его плотное месиво, доносились приглушенные расстоянием удары волн о скалы.

— Па-ашо-о-ол вниз! — разносился в тумане хрипловатый голос — Ну кто там еще задерживается?

— Быстрее, Валера, быстрее, — поторапливала Волкова Лена, хватая его за потную ладонь. — Отставать нельзя... пока добежим, они уже начнут.

Она потянула Волкова, спрыгнула вниз, и тот последовал за ней. Склон был крутым, скользким, и он то бежал, то словно катился на лыжах... Упал, ударился боком, вскочил. А где же Лена? Туман словно заглатывал ее. Волков ринулся вниз, но никак не мог успеть за ней и зверобоями. Вот Барсуков его обогнал... И тот парень в гимнастерке — Ванюха, кажется, его звать — пронесся мимо; туман стал еще плотнее, рев океана заглушал все звуки, и казалось, что люди беззвучно, как призраки, парили над склоном... Прошло минуты три-четыре, туман стал редеть и вскоре рассеялся. Внизу лежал океан, «Кайра» ползла вдоль берега. Зверобои уже давно одолели склон и теперь цепочкой бежали к лежбищу, легко преодолевая камни и завалы бревен.

— Ва-але-ера-а!.. — донеслось с лайды. Лена стояла на камне и размахивала рукой. — Догоня-ай!

Он сбежал к воде и будто окунулся в хаос прибрежных шумов. С тяжким грохотом накат давил берег, кричали чайки, ревели котики с недалекого уже отсюда лежбища.

Круша высохшие крабьи панцири и створки раковин, Волков устремился за Леной. Дышать было трудно: ветер рвал с волн пену, и над берегом плотным облаком висела мельчайшая горько-соленая пыль. В горле першило, он бежал все быстрее, но чувствовал, что отяжелел, что нет в ногах той легкости и силы, как когда-то... И вот уже сердце скакнуло из груди куда-то к горлу; и в сапоги будто дроби насыпали, такими они стали тяжелыми. Но Лена все так же, не уставая, бежала по лайде и словно дразнила его. Она то подпускала его поближе и, оборачиваясь, манила пальцами, то вновь устремлялась вперед, перепрыгивая через валуны. Нет, не догнать! Да, стареем, брат, стареем.

Ага, вот и люди. Шумно дыша, Волков и Лена подошли к ним. Прячась за выступом скалы, зверобои торопливо курили, а Филинов, рубя воздух ладонью, выкрикивал между затяжками:

— ...отсекаешь им путь. Кузмичев, сразу отгоняй первую группу...

— Предупреждаю: за каждую забитую матку — штраф, — сказала Лена.

— Тебе бы только штрафовать, — проговорил Аркаха и, отойдя в сторону, крутнул над головой длинной, утолщающейся к концу дубиной. «Жжжу», — туго прогудел воздух. На чью-то бедную котовью голову обрушится это дерево?

...Простите, вот это и называется: не ждать милостей от природы? Кричали люди, птицы; ревели звери, кипела вода, скрипела под ногами галька. Отсекая зверей от океана, зверобои бежали вдоль кромки берега, а волны, выбрасываясь на лайду, гнались за людьми, и те отбегали, но вот Филинов замешкался, и окатило его с ног до головы. Тот даже не остановился: эка мелочь... не отряхиваясь, побежал дальше. Вот и Волков не успел увернуться; подскочившая волна ударила в бок и поволокла за собой. Досадуя на себя — растяпа, — Волков выбрался на лайду подальше от волн, но по гальке было бежать трудно, и он опять спустился ближе к воде, на твердый сырой песок.

— Отгоняй от воды! — слышался сквозь прибрежный шум хриплый голос Филинова. — Короед! Да бросишь ты жевать?.. Вот же толпа холостяков... Справа, справа заходи! Ванюха, помоги!

— Самок, самок не трогайте! — кричала Лена, подбегая к мужчинам, окружившим большую группу животных. — Аркашка, вот же самка...

Плотно сбившись, молодые котики жались друг к другу, косились на людей испуганными глазами. Смахивая с лица капли пота, Волков подошел ближе и увидел среди холостяков самочку, а потом еще одну. Подобрав валяющийся на гравии бамбуковый шест, он отделил самок из общей группы, и зверобои погнали холостяков по лайде, туда, где между камней виднелся помост из толстых досок, а Волков и Лена пошли в другую сторону. Из-за камней вдруг выкатился огромный бурый секач. Засопев, он бросился на Волкова, тот отскочил, выронив шест, и секач, подхватив бамбук, перекусил его мощными челюстями. Ревя, раскачиваясь, зверь попятился. За его спиной волновались самочки и истошно, захлебываясь, вопили котята.

...Распогодилось. Солнце пробилось сквозь тучи, и черно-свинцовый океан тотчас, как хамелеон, изменил цвет своей шкуры на синий с зеленоватым отливом. Время летело быстро. Волков и Лена ходили от одной группы котиков к другой, а после проверки зверобои гнали зверей к помосту. Измученные, поторапливаемые тычками дубин в спину, котики покорно брели по лайде. Они уже не ревели, а лишь хрипло вскрикивали и роняли на гальку желтую пену, «...ну купил я ей рубашечку розовую с кружевами и эти самые...» — донесся до Волкова обрывок разговора. Отворачиваясь, стараясь не глядеть ни в лица людей, ни на животных, ни на помост, над которым то и дело поднимались и опускались дубины, Волков брел вдоль берега.

Так он миновал лайду и, устроившись в затишье, сел на камень. Закурив, Волков глядел, как погрузневшее, налитое красным огнем солнце тяжело кренилось к горизонту, а глубоко осевшая в воду шлюпка ползла к сейнеру. Зверобои дружно гребли; песня доносилась: «...и за бо-орт ее... бро-осает...» Сверкали лопасти весел, стекали с них алые брызги. Волков тупо глядел в воду и представлял себе все одно и то же: люди бегут... коты... дубины. Какой полет по скалам, какой бег по лайде, сколько мужества, силы в этих молодых крепких парнях, а потом!.. Нельзя, конечно, обвинять зверобоев ни в чем, это их работа. Но отчего все это так противно выглядит?