Нина Данилевская - Тайна «каменного кольца»

Стенные часы торопливо тикали. Стрелки уже подбирались к одиннадцати. Таня, сидя с ногами в кресле, старалась не дремать, следила за движением стрелок. Это плохо удавалось. Веки смыкались сами собой.

«Бумм... — расслышала она сквозь сон. — Бумм...»

— Двадцать три ноль-ноль, — подражая любившему точность брату, пробормотала девочка. — Что же с ними случилось?

Чтобы прогнать сонное оцепенение, она потянулась и пошла в столовую, где белел скатертью нарядно сервированный стол. Крышка соусника оказалась слегка сдвинутой.

— Василий Никандрыч, — сухо спросила Таня, — совесть у тебя есть?

Большой белый кот, примостившись на краю стола, медленно, со вкусом умывался.

— Брысь!

Не теряя достоинства, кот спустился на стул, всем видом показывая, что считает себя выше вздорных человеческих упреков.

Дверь приоткрылась.

— Твои еще не приехали?

— Все жду. Заходи, Маша, — повернулась Таня к подруге.

Несмотря на ночную пору, гостья была в светлом, легком сарафанчике. В южном курортном городе ночи стояли жаркие.

— Чай будешь пить?

— Давай. Как у тебя сегодня красиво!

Маше, как и Тане, было двенадцать лет. Она старалась держаться солидно, по-взрослому, но это не всегда удавалось — мешало любопытство ко всему, что творится вокруг. Девочка вертелась на стуле, рассматривала сервированный стол, приодевшуюся подругу, мирно дремавшего Василия Никандрыча. И не забывала о сладостях, расставленных на столе.

— В общем не волнуйся, — говорила Маша, намазывая булочку вишневым вареньем. — Поезд мог опоздать ужасно намного. Или на автобус не сели. Или мало ли что...

— Ну, что ты! — презрительно сказала Таня. — Во-первых, дядя Боря летит самолетом. Во-вторых, они с дедушкой сразу возьмут такси. При чем тут автобус?

Машу нелегко было смутить.

— А если нелетная погода? Если не встретились или не узнали друг друга? Однажды был такой случай. Может, и дедушка не узнал.

— Родного сына?! Ты бы думала, что говоришь!

— Я-то думаю, а ты слова не даешь сказать, — заметила Маша. Точь-в-точь так отвечала ее мать, работница пошивочного ателье, своим клиентам.

— Таня! — послышался звонкий мальчишеский голос со двора. — Папа тебе записку привез. Захар Игнатьевич в городе остался ночевать. Лови!

Камень, обернутый бумагой, упал на подоконник. Таня быстро развернула его и прочла записку.

— Только этого не хватало!..

Девочка с досадой бросила бумагу на стол, где ее немедленно подхватила Маша.

— Пишут, что дела задерживают, шлют тебе привет, — сказала Маша с недоумением. — А может, это не от деда письмо?

Таня не отвечая, поспешно убирала со стола. На Машин вопрос она, конечно, не обратила внимания. Письмо от деда привез сосед, водитель грузового такси, а в окно швырнул его Шурик, сын шофера. Все ясно как на ладони. Придется ночевать одной.

— До свидания, — сказала Маша. — Смотри в школу не опоздай.

Таня кивнула и даже не напомнила подруге, что завтра выходной. Обида комом стояла в горле.

Дедушка и брат Леня, который тоже поехал встречать дядю Борю, наверно, веселятся сейчас. Какие дела могли их задержать? Просто гуляют, осматривают город. Может быть, пошли в театр... А она, Таня, пропадай здесь одна с Василием Никандрычем!

Таня вымыла чашки, убрала со стола посуду и, готовясь подняться в мезонин, где помещалась ее спальня, бросила взгляд на кота.

Василий Никандрыч проснулся. Изумрудно-зеленые глаза его вспыхивали лукавыми огоньками, кончик хвоста чуть вздрагивал.

Проследив за направлением кошачьего взгляда, девочка увидела забытую на столе тарелку с колбасой.

— Старый воришка, — сказала сердито Таня, — ничего тебе не будет!

Колбаса исчезла в буфете. Кот не спускал укоризненных глаз с хозяйки.

«Ведь это ты получила тройку по физике, — казалось, говорили его глаза. — Тебя не взяли в поездку. При чем тут я?»

Таня громко хлопнула дверью.

...Ночь тянулась бесконечно. В комнате было душно, точно в разгар лета, хотя на дворе стоял еще только май. Широкая полоса лунного света медленно передвигалась к Таниной кровати.

Луна осветила мамин портрет, и глаза на портрете стали совсем живые. Таня не помнила маму. Брат Леня помнил ее чуть-чуть — ведь он был на четыре года старше. Люди говорят, что Таня «вылитая мама». А дедушка спешит добавить: «Но у твоей мамы никогда не было троек».

Верить ли этому? Тане не хотелось представлять маму похожей на зубрилу Лиду Снежко, «Полынь-траву», как прозвали ее ребята.

У Лиды вечно кислое лицо. Она не умеет хохотать, плавать, подтягиваться на кольцах. Нет, нет, мама не такая! Наверно, и к ней придирались учителя. И, конечно, мама не позволила бы оставить Таню одну из-за неудачного ответа по физике.

Таня чуть не заплакала от жалости к себе. Потом стала считать «пятьдесят наоборот». Постепенно кровать под нею начала медленно колебаться, будто готовясь к отплытию в сонный мир.

Вдруг совсем рядом послышался приглушенный лай и тоненький скрип садовой калитки.

«Своих собак во дворе нет. Значит, вошел кто-то посторонний», — смутно подумала Таня. Ей даже почудились легкие шаги в саду.

Все стихло. Потом тишину прорезал слабый свист. Наверно, звали собаку.

Таня спрыгнула с постели и подбежала к окну. Может, вернулся дедушка? Может, Леня, не желая ее будить, бродит по саду?

Освещенный луной цветник под окнами был пуст. На покатой крыше сарая маячила одинокая фигура Василия Никандрыча. В лунном свете все предметы принимали неверный, таинственный вид: плоский камень у дорожки казался готовым к прыжку чудовищем, а тень на тропинке от искривленной ветки каштана будто преграждала чудовищу путь...

Нигде ни души... Со вздохом девочка улеглась спать. Должно быть, близко утро. Луна всходит теперь поздно.

Таня не заметила, как задремала. Ей приснился удивительный сон.

Она бежала наперегонки с Машей. Толстенькая подруга не поспевала за ней. Вдруг Таня споткнулась и упала. Маша с громким визгом всей тяжестью навалилась на нее. Почему-то она была мохнатая и ужасно царапалась.

— Брысь! — не своим голосом крикнула Таня, просыпаясь.

На окне Таня увидела Василия Никандрыча. Шерсть кота стояла дыбом. Он шипел, глядя во двор.