Бус Таркинтон - ПЕНРОД-СЫЩИК

– Кокетка! – горестно прошептал он и со злостью добавил: – Принцесса!

Тут Роберт вспомнил одного студента. Когда они учились на первом курсе, тот опубликовал в студенческой газете свою поэму. Это было произведение очень личного характера. Оно называлось «Миледи», и это прозвище закрепилось за беднягой-студентом на все остальные годы учебы.

– «Принцесса»! – повторил Роберт. – Ну, хорошо же!

Он с гневом наблюдал за жестокой кокеткой, вышагивающей в паре с мистером Дэйдом. Да, ему были отвратительны ее нынешние склонности, однако даже несмотря на гнев, он признавал, что никогда еще не видел ни на ком такого красивого платья, да и вообще не встречал никого грациознее и привлекательнее ее. И Роберт не мог оторвать от нее восхищенных глаз. Он бы рассмотрел ее еще лучше, однако, к его досаде, большой помехой для наблюдений стал черный мальчик, потому что он шел очень близко за Маргарет. Потом он вроде бы принялся обгонять Маргарет и мистера Дэйда, однако в последний момент почему-то раздумал и снова отступил назад. Этот маневр он повторил несколько раз. В десяти шагах от него шел другой чернокожий мальчик, побольше ростом. Вдруг Роберт заметил такое, что выронил книгу из рук. На расстоянии тридцати или сорока футов за вторым мальчиком вышагивал его собственный брат Сэм Уильямс. На поводке он вел большого, неуклюжего и к тому же изрядно упирающегося Джона Кармайкла. Еще дальше, вышагивал мальчик, у которого было такое свирепое выражение лица, что Роберт без труда признал в нем вожака. Разумеется, он тут же понял, что это не кто иной, как Пенрод! Пенрода сопровождал Герцог, к которому он время от времени обращался со страстными, но тихими речами. Роберт оживился. Эта процессия его очень заинтересовала, и теперь он уже не меланхолическим, а полным живости взглядом следил за тем, что произойдет дальше.

Роберт не собирался вмешиваться. Он сразу понял, что всю жизнь будет испытывать угрызения совести, если помешает сейчас этим славным ребятишкам вместе с их очаровательными собаками провести время в обществе Маргарет и мистера Дэйда. И Роберт решил ограничиться ролью наблюдателя. Сначала он следил за процессией с веранды. Когда же она настолько удалилась, что он перестал что-либо видеть, он спустился во двор, подошел к калитке и около нее устроил себе новый наблюдательный пункт.

Мистер Дэйд и Маргарет дошли до угла улицы, и тут Роберт заметил, что мистера Дэйда стало раздражать присутствие маленького чернокожего. Обернувшись, мистер Дэйд начал что-то строго ему выговаривать. Маленький чернокожий тут же ответил и речь его отличалась страстностью, многословием, а также неразборчивостью. Другой чернокожий стоял поодаль и что-то кричал Сэму и Пенроду, которые старались укрыться от Маргарет и мистера Дэйда. Сэм избрал в качестве прикрытия ствол дерева, Пенрод же растянулся плашмя за большим декоративным камнем, который украшал газон. Эти маневры вызвали любопытство прохожих, и они остановились, чтобы проследить за дальнейшим развитием событий. Мистер Дэйд, тем временем, завершил пререкания с маленьким чернокожим. Они с Маргарет свернули за угол, а чернокожий, как ни в чем не бывало, продолжал идти за ними по пятам. Второй чернокожий по-прежнему выдерживал некоторую дистанцию, но тоже шел за ними. Пенрод медленно поднялся с газона, Сэм расстался со стволом дерева, и вскоре они, вместе со своими послушными собаками, тоже скрылись за поворотом.

Роберту все это очень понравилось. Душой он был вместе с Пенродом и Сэмом, и только гордость мешала ему присоединиться к ним. Когда он вернулся в дом, на его устах блуждала улыбка, а его еще недавно печальное лицо просветлело. Он ждал. Вот уже солнце склонилось к закату, близилось наступление сумерек, а ни Пенрод, ни Сэм не возвращались. Похоже было, что они продолжают свое шествие, и чем больше проходило времени, тем лучше становилось на душе у Роберта. К обеду он вышел в прекрасном расположении духа, и миссис Уильямс с радостью отметила, что с его лица ушло мрачное выражение, которое вселяло в нее такую тревогу с тех пор, как Роберт приехал на каникулы. Сейчас он был настолько любезен, что даже пришел на выручку Сэму, когда тот на целых десять минут опоздал к обеду.

После еды он разыскал младшего брата на заднем дворе. Он начал с того, что вручил Сэму целых четверть доллара. Душа Сэма исполнилась благодарности, однако он постарался сдержать свои чувства.

– Большое спасибо, – вежливо произнес он, двигаясь по направлению к забору. – Но мне, понимаешь, уже пора.

– Куда тебе пора, Сэм?

– К Пенроду.

– Зачем?

– Да просто так.

– Ты идешь играть с Пенродом и с двумя чернокожими мальчиками?

– Не знаю, – ответил Сэм и, заметив, что Роберт хочет еще о чем-то спросить его, добавил: – Ну, спасибо тебе большое, Боб. Пока!

С этими словами он положил руку на забор и собирался через него перепрыгнуть.

– Погоди минутку! Я хотел…

– Но мне уже правда пора!

Словно в подтверждение с улицы донесся крик:

– Эй, Тейбер!

– Иду, Билл! – ответил Сэм.

– Мы начинаем, Тейбер! – снова крикнул Герман. – Старик Джордж уже заждался тебя.

– Да иду же!

Но стоило Сэму взобраться на забор, как ему на плечо твердо легла рука брата.

– Мне надо поговорить с тобой. Это не долго. Всего минуту.

– Но, Боб, мне правда уже пора…

Тут Роберт протянул Сэму еще четверть доллара.

– Ну, большое тебе спасибо, – сказал Сэм и спустился с забора, – о чем же ты хотел поговорить?

– Кто тебя сейчас звал?

– Это один черный мальчик. Его зовут Герман.

– А как он тебя назвал?

– О, это просто так. Кажется, Тейбером. Мы вроде как делаем вид, что нас всех зовут по-другому, чем нас зовут. Пенрод сказал, что меня будут звать Тейбером. – Сэм издал смущенный смешок. – Вообще-то он, наверное, придумал это имя.

– А кто такой Джордж?

– Это Пенрод. – Сэм снова застенчиво засмеялся. – Его зовут Джорджем Б. Джашбером. Герман у нас – Билл. Верман – Джим, а я вот Тейбер. Они приняли меня всего несколько дней назад. После того, как я приехал.

– Сэм, а что вы делали сегодня днем?

– Когда?

– Когда шли за сестрой Пенрода и … и ее приятелем через весь город.

Лицо Сэма приняло серьезное выражение.

– Ну, это уже не шутки. Это очень опасное дело.

– Да? А что в этом опасного?

Прежде чем Сэм успел ответить, с улицы снова раздался крик:

– Ну, ты идешь Тейбер? Долго ли тебя будем ждать?

– Неужели нельзя потерпеть минутку? – отозвался Сэм. – Ты видишь, Боб, – повернулся он к брату, – я правда больше не могу, мне…

– Нет, можешь. За пятьдесят центов можешь, – перебил его Боб.

– Ну, а где…

– Ты их уже только что получил, – объяснил Роберт.