Виктор Аланов - Петька Дёров

Постепенно мальчику стали доверять всё более сложные задания: то проследить за движением машин на большаке, то разузнать данные о немецком гарнизоне, расположенном в какой-нибудь деревне.

Петька был счастлив. Его мечты исполнились.

По приказу штаба партизанского движения отряд Николаева менял место стоянки, переходя из Черновского района в Полновский. Шли уже несколько дней. Люди были утомлены. Собрав всех командиров, Николаев посовещался с ними. Решено было на один день занять какую-нибудь деревню на пути следования отряда, дать партизанам помыться в бане, починить обувь и одежду, запастись с помощью колхозников хлебом и продуктами. Подойдя к деревушке Замогилье, отряд остановился в лесу. Командир, снова собрав всех своих помощников, разложил карту.

— Удобнее места для стоянки не найти, — сказал Николаев. — Смотрите, — указал он на карту. — Деревня стоит на горе — раз, с одного бока прикрыта лесом — два. За лесом подход прикрывает речка Черная. Мост через нее на всякий случай взорвем. Вот здесь, — показал на карту командир, — стоит хутор в три постройки. Сюда, на всякий случай, поставим взвод, между мостом и деревней Драничник. Это дело поручим тебе, — обратился он к командиру взвода лейтенанту Николаю Назарову.

— Деревня свободна, — доложил подошедший командир разведки Белов. — Только старосты нет. Крестьяне говорят, — в Полну ушел, в комендатуру вызвали.

— Ну что ж, товарищи, — обратился командир к обступившим его партизанам. — Соблюдая боевой порядок и дисциплину, повзводно занимать деревню.

Крестьяне с радостью встретили вошедший в деревню отряд. Женщины со слезами на глазах обнимали партизан, называя их сыночками и соколиками, жадно вглядывались в лица, — не встретятся ли муж, сын, брат, давно ушедшие в леса и не подававшие о себе вестей. Около бывшего сельсовета собралось много народу. Комиссар отряда Сергей Андреевич Чернов, взобравшись на крыльцо, обратился к собравшимся с речью. Он рассказал о положении на фронтах, о том, как героически борется с врагом Красная Армия.

— Враг силен, и борьба с ним нелегка, — горячо говорил Чернов. — Но он уже дрогнул, уже отступает и будет разбит. Однако, чтобы добиться полной победы над гитлеровцами, нужно, чтобы весь советский народ, нужно, чтобы и вы, колхозники, помогали армии, делали, что можете, для полного разгрома врага. А если встанем мы все дружно, плечом к плечу, победа за нами. Будет снова свободна наша родная земля, будет свободна и наша Псковщина!

С волнением, со слезами радости на глазах слушали жители Замогилья слова комиссара. А дед Игнат, бывший колхозный конюх, волновался больше всех. Он угощал партизан крепким самосадом и говорил женщинам, стоявшим около крыльца:

— Я же толковал вам, что красные скоро придут. Вот, нате-ка, взяли и пришли. А от Гитлера только труха посыплется, наложат ему и в хвост и в гриву!

— Да брось ты, Игнашка, трещать, как сорока. Дай хоть с людьми поговорить, — унимала деда его жена Матрена.

Но дед Игнат, угощая комиссара своим табаком неимоверной крепости, только отмахивался от жены.

— И что ты понимаешь, Матрешка, в военном деле? Лучше ступай домой да покушать приготовь ребяткам. Изголодались, небось, по лесам-то.

Потом, посмотрев на запыленные и почерневшие от пота и копоти костров лица партизан, быстренько взбежал на крыльцо, поднял руку кверху и проговорил, обращаясь к комиссару:

— Дозволь, товарищ начальник, пару слов сказать нашему народу.

— Давай, давай, дедушка, — с улыбкой ответил Сергей Андреевич. — Скажи.

Дед Игнат стукнул о крыльцо палкой и, посмотрев на стоявших кучкой женщин, крикнул своим срывающимся тонким голосом:

— Что стоите, сороки! Марш по домам — бани топите, кушанье варите да ребят кормите. Ну, быстренько, — проговорил он, сверкнув сердитыми глазами из-под седых бровей.

— Дю, змей старый! Гляди, как разошелся. Речи начал говорить, — толкнула локтем соседку стоявшая в толпе Матрена. — Сколько лет вместе прожили, а такого за ним не замечала.

Женщины, довольные, обрадованные встречей с партизанами, разошлись по избам. Вскоре задымились в деревне и все бани. Партизаны помогали таскать дрова, воду. А в избах топились печи. Хозяйки готовили ужин, пекли хлебы из припрятанной от немцев муки. И везде и всюду мелькала черная борода старшины дяди Вани, как всегда, взявшего на себя заботу о хозяйственной части.

Староста, возвращаясь из комендатуры Полновского района, где получил от коменданта новое задание по сдаче хлеба и молока, шел не глядя по сторонам. Его угнетали невеселые мысли.

«Кому служить, — немцам или партизанам? Не сдай хлеба, — немцы повесят, начни нажимать на колхозников, чтобы немцам помогали, — от партизан добра не жди. Черт его знает, кому и угождать», — размышлял он. «Однако всё-таки у немцев силы! — подумал староста. — А у партизан что?.. Попугают и убежали. Вот в деревне Крюково немцы и деревню сожгли, и старосту расстреляли. А всё из-за того, что партизанам помогал. Им-то, партизанам, что, — постреляли, да и в лес, а ты отвечай за них головой. Нет уж, лучше с немцами, — решил староста. — Угодишь немцу, он тебе и коровку даст, и дом самый лучший в деревне. Надо только угодить…»

Свернув от деревни Драничник за Замогилье, староста Фадей Николаевич Грюмов глянул и остановился.

«Какой же это день сегодня? — в уме прикинул он. — Будто вторник? Что же это все бани топятся? Да и не только бани, над всеми домами дым из труб. Праздник, что ли, какой? Нет. Да вроде и не празднуют колхозники при немцах.»

Но вот, пристально вглядевшись, староста ясно увидел, как от дома бывшего сельсовета отошли четверо вооруженных людей в лохматых шапках, подошли к крайнему сараю, о чем-то поговорили, показывая в сторону Драничника. Трое ушли, один — прислонившись к стене сарая, замаскировавшись, остался на месте.

«Партизаны!»— мелькнуло у старосты в голове, и он быстро спрятался за куст, соображая, что делать. Вот теперь можно еще раз доказать немецкому коменданту свою преданность германской власти.

Вынув из кармана черные чугунные часы — подарок коменданта, — староста посмотрел на них. Половина девятого вечера. Скорей в Наумовщину, где стоит карательный отряд. Оттуда позвонят по телефону в Полну, коменданту.

И, озираясь по сторонам, как вор, староста торопливо побежал в Наумовщину.

Никто из жителей Замогилья не спал, хотя было уже около двенадцати часов ночи. Партизаны вымылись в банях, немного привели себя в порядок и вышли на улицу погулять. Степан Собакарь, отрядный баянист, пристроившись на скамеечке, врытой в землю около сельсовета, играл на баяне. На площадке кружились пары. Истосковавшиеся по веселью девушки плясали с партизанами.