Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

Зато его может докрасить Лесь! Мишка умоляюще взглянул на него, и новый товарищ кивнул, прикрыв глаза и загадочно улыбаясь.

- Михаил! — строго окликнула мама.

- Иду! — Мишка торопливо сунул руку в пакет с мелками и схватил первый попавшийся. Взглянул… это был тот самый, прекрасный, новенький жёлтый мелок.

Тяжело вздохнув, Мишка велел себе быть мужчиной, как говорит папа, и быстро, пока не успел передумать, протянул мелок Лесю:

- Дорисуй! — выпалил Мишка умоляюще. Лесь взял мелок и снова молчаливо кивнул. Но этот кивок получился торжественным, как клятва. Успокоенный Мишка, только самую капельку жалея, что расстался с новеньким мелком, пошёл домой, а Лесь остался сидеть на асфальте, сжимая в руке ярко-жёлтый мелок.

Потом он огляделся, посмотрел Мишке вслед, опустил взгляд на рисунок и, вздохнув, принялся докрашивать парашют, который получился двухцветным — бело-жёлтым.

Потом Лесь отошёл на пару метров и нарисовал ещё одно солнце — небольшое, но улыбчивое, как смайлик. Просто так, ничего другого в голову не пришло.

Он уже заканчивал последний луч, как почувствовал толчок в спину и полетел вперёд, успев выставить руку, чтобы не пропахать асфальт носом.

- Ой, прости! — рядом приземлилась на зад девушка лет шестнадцати — года на три старше самого Леся. — Ты цел? — спросила она, вставая и отряхивая джинсы.

- Цел, — Лесь взглянул на ладони и убедился, что крови нет. — А ты чего носишься?

- Мяч ловила, мы в вышибалы играем, — просто отозвалась девушка, откидывая за спину косичку. — Вон он, — она наклонилась и подняла потрёпанный, видно, что бывалый волейбольный мяч, который не успел далеко укатиться. — Выпускной у нас, типа, в воскреске. Правда, никто никуда не выпускается, разве что в преподаватели…

Лесь усмехнулся и сунул мелок в карман штанов, ничуть не переживая, что испачкает брюки. Его вообще такие мелочи давно не беспокоили.

- С вами можно? — деловито спросил он, не задаваясь бессмысленным вопросом, что такое "выпускной в воскреске", и улыбнулся.

Девушка окинула его оценивающим взглядом и тоже улыбнулась — широко, щурясь и вскидывая брови:

- Давай!

Лесь упруго вскочил на ноги, подхватывая с земли свой рюкзак:

- Тебя как звать?

- Лена! Пошли, ждут, — она мотнула головой в сторону толпы (по прикидкам Леся — человек двадцать с лишним) на газоне. Мальчишки, девчонки, ребята постарше — может, и студенты, пара взрослых… и даже священник, очень бодрый и весёлый. — А ты?..

- Лесь, — отозвался Лесь и побежал следом за Леной.

Меньше всего он думал сейчас о том, что именно этого, этой игры ему и надо… Это просто был мяч, мечущийся меж людьми, гомон, непонятные Лесю шутки и совершенно незнакомые лица. Голубое небо над головой, зелень под ногами — и словно крылья за спиной, и мяч летит ровно туда, куда хочешь…

Никто не спросил, откуда Лесь взялся. Лена ещё какое-то время крутилась рядом, а потом вдруг оказалось, что она убежала на ту сторону поля, — но жалеть об этом было некогда.

-… Девять! Десять! Одиннадца-ать! Давай, Василёк, давай, ещё раз!

Единственная оставшаяся не "выбитой" девчонка стояла посередине с улыбкой до ушей, ожидая последнего удара. Лесь сжимал в руках грязный мяч, ждал, когда кто-то его возьмёт кинуть, и думал только о том, что эта мелкая, но ловкая и храбрая беленькая Василиска должна выиграть.

- Ну, давай, кидай, Лесь! — толкнул кто-то его в плечо.

Лесь недоумённо обернулся: он? Он же здесь незнакомец, новичок…

- Не тормози! — с того конца газона крикнула Лена.

Лесь вздохнул, подкинул мяч на руке, примеряясь к нему, и понял — интуитивно, захватывающим сознание чувством вдохновения — что не промахнётся.

- Дава-ай! — звонко, с вызовом крикнула Василиска.

Лесь размахнулся и метнул мяч — резко, стремительно…

Василиска дёрнулась в одну сторону, в другую — и в самый последний момент бросилась вперёд, подпрыгнула — и схватила мяч. Свечка.

Лесь радостно заорал вместе со всеми, и дальше время летело уже стремительно, словно конь, стелящийся в галопе над землёй. Ещё сыграть в вышибалы, в "море волнуется раз", ещё во что-то незнакомее… потом прыгать с Василиской и ещё несколькими ребятами постарше через скакалку, а потом сидеть и слушать, как один из парней — его звали, вроде, Шуриком — поёт под гитару. Что-то казачье, что-то из "Алисы" и "Арии", что-то, вообще Лесю не знакомое… А потом гитару отняла у Шурика Лена и, подстелив куртку, плюхнулась на землю, обнимая инструмент, словно маленький ребёнок любимую игрушку.

А потом она заиграла, и Лесь замер, выдохнул и, внутренне как-то обмякнув, помимо воли начал подпевать. Лена взглянула на его футболку и расплылась в улыбке. Надпись над и под усато-кошачьей мордочкой на футболке складывалась в "koshka Sashka" — её, Кошкины, песни и играла Лена.

Лесь поймал себя на том, что покачивается в такт музыки… И тут же вскочил и отошёл, только чтобы не подпевать маминому любимому "Кузбассу". Сам он не то чтобы очень любил все эти песни, но мама…

Лена играла недолго — вряд ли из-за реакции Леся, просто как-то быстро девушка заявила, что замёрзла, и, бережно уложив гитару в чехол, вскочила на ноги.

- О, Рюрик строит свою дружину! — заявила она, щурясь и разглядывая ребят в том конце газона, которые зачем-то надевали лыжные шапки. — Я туда! Филипп! Ты — бу?

- А чего будет? — недоумённо спросил Лесь. Филипп же, задумчивый темноволосый парень, сидящий неподалёку от неё, вынырнул откуда-то из своих мыслей, огляделся и тут же поднялся, оказавшись на целую голову выше Лену:

- Буду! — но говорить это ему пришлось уже вслед убегающей Лене. Непоседливая девушка устремилась к "лыжникам".

Лесь из интереса пошёл вместе с Филиппом, и, по мере приближения, картина становилась всё яснее, хотя и оказалась довольно неожиданной: рядом с ребятами лежали большие круглые щиты, мечи, шлемы… На глазах Леся мальчишки перевоплощались в воинов. Не в рыцарей "в консервных банках", а именно в воинов, то ли славян, то ли ещё кого-то — Лесь ранее Средневековье худо-бедно знал, но нюансов не улавливал.

Филипп вскоре присоединился к "воинам", а Лена осталась в стороне, заявив, что она "чуть позже".

Предводительствовал парень, о котором Лесь раньше думал, что он молодой священник или кто-то в этом роде — с вьющимися русыми волосами в хвосте, рыжей бородой и вечной улыбкой. Теперь, в кожаной рубахе поверх льняной, в бежевых шароварах и со шлемом в руках, он на священника совсем не походил. Разве что какого-нибудь… боевого…

- Вы, типа, славян изображаете? — поинтересовался Лесь у одного из ребят, хитроумно завязывающего кожаный пояс с ножнами.

- Не, мы викинги! — гордо отозвался тот.

- Варяги они, — хмыкнула Лена, сидящая на щите. — Вон, и Рюрик с нами, — она кивнула на "предводителя".