Лента Ососкова - Лесь с Ильинки-улицы

- А это куда? — удивлённо спросил Лесь, глядя на пакет, но не получил ответа. Обернулся и обнаружил, что Рюрик уже благополучно свалил. Пожав плечами, мальчик взял пакет и со словами: — Ну просто отлично… Будем считать, что так и было, — сунул его обратно на полку, поверх впихнул сумку с мячами, утрамбовал всё и быстро закрыл дверцу, пока сумка не выпала. Отступил на шаг, подождал… Ничего не произошло. Лесь ещё раз пожал плечами, повернулся и пошёл обратно к лестнице, вслушиваясь в доносящиеся из-за закрытой двери, что находилась рядом со шкафами, голоса. Там, судя по негромкому пению, шла какая-то служба. Лесь в православии разбирался мало и почти не интересовался — помимо маминых рассказов. Конечно, носил крестик на шнурке, на шее — но дальше "Отче наш", которую мама читала перед едой, его богословские знания не распространялись.

Поднявшись ещё на этаж, Лесь помедлил. Дальше-то куда? По деревянной лестнице мимо склада каких-то рулонов? Это, вроде, ещё не чердак, так что, наверное, туда…

Тут сверху раздались звуки гитары, и выбор отпал сам собой. Лесь торопливо поднялся на четвёртый этаж и оказался в просторном светлом зале. Пыльный деревянный пол, обитые фанерой низенькие стены, переходящие в косой, высокий потолок, большие мансардные окна…

В углу громоздились заваленные барахлом столы, у дальней стены — фортепьяно, на полу — несколько матов, на которых и устроились "варяги". Рюрик играл на гитаре, Лена лежала между ним и Филиппом, Виталик и Костя устроились сбоку.

- О, Лесь! — заметила его Лена. — Давай, двигай сюда! Яблоко бу?

- Буду! — тут же согласился Лесь и понял, что досмерти проголодался. Известие это неожиданным не было, но всё-таки малость огорчило.

Когда Лесь подошёл и присел на краешек мата, Лена достала из сумки и вручила ему большое зелёное яблоко:

- Дарю!

- Спасибо, — Лесь с удовольствием вгрызся в сочную мякоть, так что аж брызги полетели. Не обед, но хоть что-то.

- Пожа-алуйста, — Лена снова улеглась, на сей раз пристроив голову на руке Филиппа. Тот милостиво терпел — чего с Лены взять? Она вся была такая, словно малый ребёнок. Рюрик играл и играл что-то, не песню, а мелодию какую-то, однообразную, но не заунывную. А когда ему надоело, Костя встал и ушёл к пианино, где, подтащив немножко хромой стул, уселся и принялся подбирать тему из "Пиратов Карибского моря".

Потом Виталик вспомнил, что собирался домой, и начал прощаться. Костя доиграл "Пиратов", захлопнул крышку пианино и тоже ушёл, аргументируя это тем же обещанием маме. Рюрик, Лена, Филипп и Лесь остались вчетвером.

Лесь лежал на мате, подложив под голову свёрнутый спальник, глядел в потолок и думал, что ему хорошо. Кто знает, кто он, — не знает, где он, а кто знает, где он, — и не догадывается, кто он… И вообще, вот, новые друзья появились… и в желудке обитает целое яблоко…

- Лесь, а тебе сейчас к какому метро? — спросила вдруг Лена, не поворачивая головы.

- В смысле? — даже не понял вопроса Лесь.

- Ну, на какой ветке ты живёшь?

- На ветках живут птицы, — буркнул мальчишка, не желая покидать такую тёплую и уютную полудрёму, и повернулся на бок, спиной к Лене.

- Я про метро! Ты вообще откуда?

- Ниоткуда.

- Это как? Ты где живёшь-то? — Лена села. — А то всё-таки нехорошо, что мы все такие взрослые, сейчас свалим и бросим ребёнка одного…

- И чё со мной тогда случится?

Лена вздохнула и тронула его за плечо:

- Чего ты как ёжик, иголками колешься и фырчишь?

- Ничего, — ответил Лесь мрачно, не поворачиваясь.

- Ну, не хочешь говорить — и не надо, — обиделась девушка. — Юр, пошли?

- Ну, пошли…

Лесь какое-то время молчал, а потом бросил тихо:

- Да нигде я не живу…

- Это как? — заинтересовался Рюрик.

Лесь мысленно обозвал себя придурком: мог бы сочинить себе адрес! Но сказанного не воротишь:

- А вот так. Нигде.

- А до этого?

Лесь покосился на Рюрика, но тот был не похож на человека, замышляющего какую-нибудь гадость новому знакомому.

- У знакомых жил, — буркнул мальчик неохотно и покрепче обнял свой рюкзак.

- Ну, а раньше?

- У других знакомых…

- А родители?

- Ну, и с мамой — раньше. И с папой тоже, только ещё раньше.

Лена и Рюрик долго молчали, а Филипп вдруг спросил:

- А потом?..

Лесь поёжился, свернулся клубком и понял, что хочет выговориться, хоть раз — и осталось ему только надеяться, что "варяги" всё поймут правильно.

- Потом мама поссорилась с папой и уехала со мной сюда, в Москву. А потом она в больницу угодила…

- А что с ней? — участие в голосе Лены было самое настоящее и даже не очень обидное поэтому.

- Да так… Потом расскажу как-нибудь, — солгал Лесь. Понятное дело, "как-нибудь" никогда не случится. Уже завтра он забудет про Лену, Рюрика и Филиппа, а они — про него.

Если, конечно, всё закончится хорошо. И интуиция не просто так молчит.

А вот если всё не так…

- И ты вообще один остался?

Лесь потихоньку расстегнул молнию рюкзака и сунул руку внутрь. Холод металла его немного успокоил. Если что… Если хоть кто-то из этих троих что-то замыслил…

- Один… — Лесь почти совсем на живот повернулся и незаметно сунул в рюкзак и вторую руку. Теперь, если что, он успеет выхватить…

Но никто не торопился никуда выходить, ничего говорить, вроде: "Посиди немного, мальчик, я сейчас вернусь…" — о, Лесь уже слышал это и знал, что после этого случится. Нет уж, стоит интуиции завопить о малейшей опасности — Лесь предпочитал валить, сразу же, без рассуждений. Рассуждать можно потом, валяясь на скамейке в парке где-нибудь в другой части города. За эту неделю Лесь узнал Москву лучше, чем за оба предыдущих месяца.

- М-да… А родственников в Москве нет — у них пожить? — кажется, Рюрик всерьёз озаботился вопросом, что делать с Лесем.

- Тётка есть, мамина сестра. Но мне нельзя у неё появляться, — Лесь очень старался, чтобы голос у него звучал как обычно.

Повисло удивлённое молчание. Лесь замер и крепче стиснул рукоять.

- Почему нельзя? — как-то очень глупо спросила Лена.

- Ю-Ю, — раздельно произнёс Лесь и, когда ничего не произошло, скосил глаза на Рюрика. Но тот, кажется, вообще не понял, что имеется в виду.

Лена тоже недоумённо молчала. Филипп — тот вообще был личностью молчаливой и загадочной.

Лесь медленно разжал руки и вынул одну из рюкзака. Потом вторую, перевернулся на спину и сел. Молодые люди глядели на него с разной степенью недоумения, но внимательно и участливо.

Лесь сглотнул. Кажется, пронесло…

- Ювеналка, — пояснил он, потихоньку расслабляясь.

- Так у тебя же родители… оба есть! — удивилась Лена, которая, похоже, слышала всё-таки что-то про "ювенальную юстицию".

Лесь хмыкнул: ага, есть. Мама в больнице, папа — так вообще неизвестно где. Тётка одна троих детей растит, куда ей ещё Лесь? Вот и заявились в один далеко не прекрасный день "ювенальщики" за Лесем…