Татьяна Миронова - Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей

Путята, Митя и Прохор бегом вернулись к коновязи, где были привязаны их кони, и верхами направились к Немецкому двору. Там разыскали они амбары соляного купца Албрахта. Во дворе, куда вошли дружинники, стояло четверо готовых к отъезду иноземцев. На пальце одного из них сверкал золотой перстень с орлом. Это и был сам Албрахт. Путята подскочил к нему, схватил за рукав:

- Не розумею, - попытался изобразить непонимание надменный иноземец, однако глаза его выдали испуг.

- Ко князю поедеши, - приказал Путята, и тут же трое дюжих немцев, разом накинувшись, скрутили Путяту, Прохора и Митю, повалили их на землю, связали и уже связанных волоком втащили в ближайший амбар. Албрахт поспешно запер ворота.

Именно такой разворот событий застали мальчишки, когда, догоняя княжеских дружинников и увидев привязанных у ворот Немецкого двора знакомых им лошадей, быстренько вскарабкались на высокий частокол, окружавший двор. Сверху они увидели и услышали все. И как только иноземцы скрылись в доме, ребята спустились во двор. При держиваясь тени частокола, они прокрались к амбару и, встав на цыпочки, заглянули в небольшое окошко, прорубленное в бревенчатой стене амбара.

На земляном полу, среди мешков с солью лежали наши дружинники и их неразлучный Путята. Руки и ноги пленников были туго скручены прочной пеньковой веревкой, рты заткнуты тряпками. Вася замер, с жалостью глядя на брошенных ничком пленников. А Ваня осторожно, стараясь не звякнуть, сдвинул тяжелый литой засов, шепотом позвал:

- Пошли.

Они тихо проникли в амбар и кинулись развязы вать друзей.

- Отрочата! - Путята радостно узнал Васю, который выдернул кляп у него изо рта и теперь трудился над тройным скрученным узлом. - Отколе еста?

Прохор удивленно вгляделся в лицо мальчика, теребившего узел его веревки, и в сумраке амбара разглядел, что перед ним Ваня.

- Вернулись! - выдохнул он. Все было в этом приглушенном вскрике: и радость встречи и освобождения, и гнев на ослушавшихся мальчишек.

- Мы нечаянно, - стал объяснять растерянным Мите и Прохору Ваня. - Понимаете, там больше нет обратного хода, дорога ведет в Юрьев монастырь.

Подавленные и хмурые, студенты сидели на земляном полу амбара. В какие бы переделки ни попадали они за эти дни, у них всегда оставалась надежда на возвращение, на то, что подземный ход рано или поздно выведет их к дому. Известие о том, что назад дороги больше нет, потрясло студентов. Прохор и Митя растирали руки, лихорадочно соображали, что же теперь делать.

А Путята, не обращая внимания на тревожные и не очень понятные ему переговоры своих друзей, думал о самом важном для них в этот мо мент.

- Немьци кде? - спросил он у Ваньки.

- Въ доме, - коротко ответил тот.

- Надобе князю весть дати, - поднявшись с земляного пола, Путята выглянул в приотворенную дверь амбара. Выглянул и тотчас прикрыл дверь. За ней послышались голоса. Не все в немецкой речи удалось разобрать Мите, но голос Албрахта он расслышал и от сказанного вздрогнул, и перевел Прохору по-русски: "Убить как собаку! ", а потом пересказал Путяте приказ иноземца:

- Убити въ пьса место!

Медлить было нельзя. Сейчас немцы заметят сдвинутый засов...

Путята тут же предложил кинуться разом из дверей и опрометью бежать к воротам, а там на лошадей и долой из Немецкого двора, здесь не будет спасения русичу.

Они тихо подошли к дверям и разом вывалились из амбара. Ошеломленные Биргеровы шпионы с минуту стояли как вкопанные и тут же кинулись вдогон. Но им пришлось возвращаться за лошадьми, потому что бывшие пленники уже вскочили на при вязанных у ворот своих коней, посадив прежде впереди себя мальчишек. Минута, и кони стремглав мчали их по деревянным настилам улицы к княжескому стану, в городище.

Невелик был путь от Немецкого двора до горо дища, но скоро понял Путята, что всем вместе, с ребятишками, почитай по два седока на лошадь, им не уйти от погони, а главное, не успеют они известить князя о предательстве.

Выбравшись в ближайшую ложбинку, укрывшую их от глаз преследователей, всадники на миг остановились. Путята распорядился:

- Прохоре и Митяе, скачите лесомь къ реце, а бы немьци васъ искали. И тако блудяче по лесу, много ихъ погыбнеть. Вамъ же Богъ не дасть погыбнути. А я ко князю еду.

Он поворотил коня и, невидимый преследовате лям, стал лесом выбираться из лощины к дороге, ведущей в огиб города к княжескому укреплению. Наша четверка осталась на месте. Им предстоял долгий и опасный путь, погоня, чтобы отвлечь вра гов на себя, чтобы дать Путяте время добраться с известием до князя.

- Ну, держитесь, неслухи, - взволнованно выкрикнул Прохор, желая ободрить Васю и Ваню, да и себя с Митей заодно, - Сейчас будут скачки!

Немцы уже увидели их и с резкими гортанными криками неслись наперерез, стремясь отсечь беглецам дорогу в город. Прохор, он скакал первым, направил свою лошадь к лесу. Но густой, частый лес, сквозь дебри которого они продирались, сквозь бурелом которого ломились из последних сил кони, вдруг кончился. Всадники вошли в плотный туман, поднимавшийся от реки. Не стало слышно позади нараставшего топота, яростных выкриков, пресле дователи потеряли их в тумане. Здесь бы и дух перевести, да нельзя было допустить, чтобы немцы повернули назад, догадались пуститься вдогон Путяте, и потому Прохор приставил руки ко рту и крикнул:

- Э-э-эй!

И, словно аукаясь с ним, невдалеке раздались крики преследователей. Тогда Прохор и Митя во весь дух погнали лошадей к реке и, домчав до реки, спрыгнули с лошадей, приказав мальчикам оставать ся в седле.

Студенты упрятали в прибрежный камыш оружие и шлемы, с трудом стащили, помогая друг другу, тяжелые кольчуги, оставшись лишь в портах да просторных до колен рубахах и босиком. "Так-то оно легче плыть", - лихорадочно соображал Прохор, но, чуть подумав, решил от оружия вовсе не отка зываться, привязал меч к седлу лошади, то же велел сделать Мите.

Взяв коней под уздцы, они бросились в воду. Беглецы едва доплыли до середины, а немцы уже вбурились в воду и азартно подгоняли своих коней.

Задыхаясь, вскарабкались студенты на крутой берег, кони взнесли на него перепуганных ребятишек, и снова началась бешеная изнурительная скачка по лесным дебрям.

Что и говорить, неравные были силы. Кони беглецов стали уставать. "Вот, - подумалось Прохору, - где нужно скакать "о двуконь". Но коней на смену у них не было.

Неожиданно земля под ногами стала пружинить. Прохорова лошадь, шедшая первой, начала упрямиться, нехотя и осторожно ставила ноги на вздыбленную круглыми мшистыми валунами землю и встала, отказываясь идти дальше.

- Топь! - в отчаянье закричал Прохор. - Дальше пути нет!

Чуть не плача, он бросил поводья, сжал Ванины плечи и оглянулся на Митю и Васю. Но чудо! Умная Прохорова лошадка повернулась как-то боком и пошла, пошла осторожным шагом, выбирая дорогу среди предательских кочек, за ней, не понуждаемая Митей, послушно следовала вторая лошадь. Десять, пятнадцать, сто метров прошли они по чавкающей топи, и вот уже впереди замаячил просвет, словно прорубленный в топкой лесной чаще тоннель. Лошади ускорили шаг, будто притягиваемые этим просветом, но шли все так же осторожно и бдительно. Прохор крутил головой, силясь различить голоса преследователей. Но над лесом и болотом стояла тишина, ни звука не доносилось до них. Немцы исчезли, словно провалились сквозь землю. Повернули ли они, решив, что пропадут в этой топи их недавние пленники, а может, утонули вместе с лошадьми и оружием, кто знает. Достигнув просвета, беглецы обнаружили ровный настил бревен, широкой полосой тянувшийся по всей просеке. По бокам бревна окаймляли сосновые, потемневшие на срезах пенечки.