Мирча Сынтимбряну - Большие каникулы

Уже десять часов, после очередной серии телевизионного фильма «Затерянные в пространстве» зевота выворачивает ему скулы, он совсем осоловел и чувствует, что вдавливается в подушку, сливается с матрацем, проваливается в беспредельную бездну. Нет, нет! Без лошади, без лошадки — нельзя! Надо взять ее с собой, схватить за узду и крепко держать, пока он еще не перешагнул порог сна, пока еще не спит.

— Вот, смотри, на потолке, в углу, где ночничок, как будто какая-то тень, вроде лошади, будто лошадь из тени… Или на шкафу, в узоре дерева, смотри!.. Раз… два… целый табун… не сводить с него глаз, засыпать незаметно, все время глядя на них, закрыть, скажем, один глаз, а другой держать открытым, держать открытым, держать… — Бижулика, ты почему свет не выключил? Уже одиннадцать! — А? Я уроки учу, мама.

Бижу трет глаза. Смотри-ка, заснул! А что приснилось?

Ничего! Абсолютно ничего. Может, если стихи читать про лошадей, ведь учили когда-то, точно… Только сейчас он ничего не помнит, в голову приходят разрозненные строчки.

Мой щенок лохматый Убежал из хаты…

…Котик, котик, красный ротик… белое поле… черные овечки…

Щенки, утята, котята, цесарки…

— Я потушу свет? Скоро двенадцать, — говорит мама.

— А? Что? Нет, мама, подожди. Я не сплю, я повторяю про себя.

Бижу клубочком свернулся под одеялом.

— Может, если бы я что-нибудь пел… Есть такая песня про лошадей, я знал ее, что-то такое про однозвучный колокольчик…

Он начинает мурлыкать, пытается что-то напевать, но у него ничего не выходит…

— Чего тебе вздумалось с транзистором возиться? — кричит мама из другой комнаты. — Выключай, двенадцать уже.

В самом деле, где-то у соседей слышится голос диктора:

— Шестой сигнал будет ровно в двадцать четыре часа. Наша передача закончена. Спокойной ночи!

— Ничего себе, спокойной, — бормочет Бижулика, чувствуя усталость в каждой жилке, как в той сказке про зеленые яблочки… И над волнами сна, который обволакивает его и все больше увлекает в свои глубины, раздается слабое бормотание:

— В сказках — да, в сказках про лошадей речь… про всяких лошадей — которые говорят, глотают пылающие угли, летают…

Мне надо бы сказку рассказать, по порядку… Ведь я знал столько сказок про лошадей… Жил-был кот в сапогах… Нет! Жила-был а золотая рыбка… Нет, петух!., свинкин сын… щенок… Да нет же, двенадцать воронов… лебеди… дикие утки… цесарки… цесарки… цесарки…

Бижулика заснул. И в бок ему уперся корочкой учебник по истории, открытый на странице с картинкой, где Александр Македонский сидел верхом на Буцефале.

ВИКУ ПРОСНУЛСЯ РАНО. Снег лежал на подоконнике чудесной ангорской кошкой, и казалось, что именно эта его белизна, изобилие и покой располагают к щедрым душевным порывам. А может, и запах остывающей в кладовке сдобы. И, конечно, многое другое: гладкая простыня, мягкие радужные краски ковра на стене, волшебная пляска снежинок в зеркале шифоньера… Да еще полученная накануне книга, что лежит на ночном столике, раскрытая на странице с дарственной надписью: «Моему доброму другу и однокласснику Вику Кутие от Санду».

Вику лежит в постели, делая круговые движения большими пальцами ног и наслаждаясь переполнившей его сердце радостью.

— Мне надо тоже что-нибудь подарить Санду. Только не книгу. Что-нибудь особенное, подходящее. Может, две книги? Ведь завтра Новый год. Каких только замечательных вещей не дарят по этому случаю. Вот, на одной лишь странице «Информации», соскользнувшей на пол у ножки кровати, чего только ни предлагают: клипсы, всякую косметику, атласные пижамы, шапки… Великодушие, как легкий ветерок, надувает паруса воображения мальчика. Может быть, подарить шапку, которую забыл у нас когда-то дядя Джику? Натуральная овчина с подделкой под волчий мех! И вдобавок еще что-нибудь, обязательно что-нибудь еще. Гвоздику, а то и две…

Идет снег. Вику делает круговые движения пальцами ног и на каждом их повороте, как с ярмарочного колеса счастья, льются каскадом подарки для Санду, парные, даже если и разрозненные. Например, брючный ремень и ремешок для часов. Брюки у него есть определенно. Но часы для ремешка? Подарить ему часы? Это идея! Но ее надо дополнить… Он подарит ему пару часов… Отчего же не подарить?

Идет снег. При таком чистом, невинном снегопаде нельзя быть мелочным. Он тянется к телефону. Тот сразу же отзывается гудком. Звонок резко обрывается, как будто возвещая приближение друга.

— Санду, завтра — Новый год! Я сразу об этом вспомнил как проснулся. Я хочу сделать тебе подарок, особенный подарок. Я столько думал, ты и представления не имеешь, как много всего я перебрал. Что я придумал? Нет, это сюрприз! Ты никак не догадаешься… Ну ладно, скажу… Я подарю тебе — знаю, ты будешь очень рад — я подарю тебе пару часов. Как не надо?! И не думаю! Ну, разумеется, пару. Я сегодня приду к тебе…

— Пару часов?! Нет, это невозможно, я не приму! — слышится в трубке прерывающийся от волнения голос друга.

Но Вику Кутие великодушен. Он опять начинает чертить круги пальцами ног, все быстрее и быстрее.

— Ну, почему же? Пусть будет пара. Так лучше. И знаешь какие? С десяти до двенадцати. Как раз пара часов! Ну, пока!

Он кладет трубку. На дворе идет снег. В доме пахнет сдобой, тепло и уютно.

«Какой чудесный день! — размышляет Вику и великодушие разливается в нем, как финал органного концерта.

— Я способен подарить своему другу даже больше. Даже три часа. Да, я так и сделаю. Пробуду у него до часу, а может — почему бы и нет? — даже останусь обедать!»

И Вику мигом вскакивает с постели.

ОКОПАВШИСЬ ЗА ПАРТОЙ, КАК В ТРАНШЕЕ, спрятавшись за естественным укрытием — самым плотным соучеником, сидящим впереди, Еудженица из пятого «А» чувствует себя пехотинцем перед вражеской атакой.

«Спросит! Сейчас спросит! А я даже темы нового урока не знаю… Ух, закрыл журнал, на сегодня пронесло», — облегчено вздыхает она и выпрямляется, вспотевшая, но торжествующая. Слава тебе, Богиня невооруженной пехоты, атаки сегодня не будет. И вдруг она морщится, словно от зубной боли: учитель спрашивает, не вызывая к доске, с места. Еудженица снова съежилась за своим укрытием и, зажмурив глаза, ждет случайную пулю какого-нибудь вопроса.

«Только бы не в меня!» Она слышит шаги учителя и прижимается к парте — словно камбала ко дну морскому.

«Вави… как? Вавилоняне? Это еще что такое? Народ, который был да весь вышел?! Ну и запутанная же эта история! Но он не должен догадаться, что я не знаю,» — и маленький стратег принимает отчаянное решение использовать все ресурсы маскировки.