Олег Коряков - Тропой смелых

Внимательно осматриваясь, они медленно продвигались вперед. Рядом, весело журча, неслась речка. С потолка свисали мрачные глыбы. Выточенный подземным потоком ход вел все прямо в толщу недр. Он не расширялся и не суживался, только потолок то уходил ввысь, то свисал почти над самыми головами. На глаза попалось несколько красивых камешков голубовато-зеленого, как светлый малахит, цвета.

Неожиданно свет уперся в гладкую стену. Речка уходила в камень. Она мчала свои воды все так же легко и быстро и, не изменяя течения, исчезала в стене. Над поверхностью воды чернела узкая щель. Был слышен шум падающей с уступа воды.

Ребята огляделись. Нигде не было видно продолжения хода. Они попали в тупик. Пещера продолжалась где-то там, за щелью. Но туда не проберешься. Нужно было поворачивать назад.

— Я что-то нашел.

Это сказал Вова. Ребята оглянулись. Вова сидел на корточках, разглядывая какой-то длинный предмет, похожий на крест. Он был покрыт ржавчиной и медной зеленью. Дима, выхватив находку из рук Вовы, принялся оттирать ее о штаны. Это был сломанный меч. Крупные зазубрины испортили его лезвие, когда-то острое, а сейчас тусклое и грязное, изъеденное ржавчиной. На рукояти, украшенной костяными и медными пластинками, угадывалась тонкая узорная резьба.

— Ребята это, наверно, Джакаров меч! — сказал Дима, и счастливая улыбка осветила его лицо.

Может быть, и верно это был меч, Джакара, легендарного героя пугачевских времен? Но почему оказался он здесь? Как он сломался? Что произошло тогда на берегу неведомой миру подземной речки? Эти и многие другие вопросы волновали воображение ребят.

— Вот за это нам в музее спасибо скажут, — проговорил Дима, все еще улыбаясь.

— Это я нашел, — поспешил Вова утвердить свои права «первооткрывателя».

Но меч — мечом, однако нужно было предпринимать дальнейшие поиски. Ребята двинулись в обратный путь. Нервное напряжение, голод и усталость давали себя знать. Витя еле волочил ноги. Вова тоже плелся с трудом. Звеньевой шел сзади и старался ободрить товарищей:

— Теперь-то мы обязательно найдем, не будь я Лёнькой! Миша ведь всегда бывает прав. Он сказал: налево итти — значит, там мы и найдем.

— Факт, найдем, раз я сказал, — шутил Миша.

потихоньку запел Лёня.

— Это у нас «Своя походная», — похвастал Вова Вите. — Дима сочинил.

— Я слышал. Хорошая песня. Почти уже всю выучил. Вы пели, а я запоминал.

— А свечу-то держать вправо? — вдруг спросил Миша.

Лёня спохватился, что совсем забыл об этом, вытянул руку вправо и стал глядеть вверх. Так он прошел несколько шагов, и вдруг… Лёня замер от удивления и радости. Сверху, с потолка, свисали… пять пальцев. Пять продолговатых камней, причудливо спаянных вместе, напоминали руку с растопыренными пальцами-коротышками.

— Ре…ребята! — Лёня захлебнулся воздухом.

Друзья окружили его. Вот они, непонятные «пять пальцев»! «Свет в правой, над головой…»

Они крутились так и сяк, старательно вытягивали руки со свечами, глазели вверх, но, увы, ничего примечательного, кроме этих странных камней, не видели.

Вдруг Дима пронзительно крикнул:

— Ход!

Совсем в стороне, за свисавшей сверху тяжелой глыбой, чернело почти неприметное отверстие.

Позднее, когда ребята, удивляясь тому, как Диме удалось заметить ход, расспрашивали его, он объяснил:

— А я все повторял про себя: «над головой, над головой» и смотрел вверх. И ничего не видел. Потом я нечаянно посмотрел на тень Лёнькиной головы и, должно быть, что-то сообразил. Глянул выше — ход! Удивительно, правда?

Так была разгадана надпись на плане пещеры, сделанная рукой деда Лёни Тикина.

Друзья наконец достигли цели. Но что их ждет там, в этом таинственном, хитро запрятанном от человеческих глаз ходе?..

Миша подсадил звеньевого, и тот, цепляясь за выступы, добрался до отверстия и влез в него. За ним — остальные. Последнего втянули на ремнях.

Ход, подобно воронке, расширялся в стороны и вверх. Ребята зажгли все свечи. Через несколько метров их поджидал невысокий обрыв, в котором природа высекла крутые грубые ступени. Друзья спустились по ним и оказались в большом каменном гроте. Слева стены его шли неправильным полукругом, и в углублении виднелся четырехугольной формы ход. Справа стена была прямой. Ребята осветили ее, и невольные возгласы восхищения раздались в глухом пещерном тайнике.

Темная зелено-серая стена была усыпана золотыми крапинками. От маленьких, с булавочную головку, до самых крупных, в кулак и больше, кристаллы сверкали и искрились в неровном, дрожащем свете. Местами они отливали серебром. Кое-где виднелись красноватые камни, покрытые побежалостью — тончайшей радужной пленкой, похожей на те маслянистые пятна, что расплываются в стоячей воде, играя переливами всех цветов. Понизу стены синели натеки какой-то небесного цвета породы, похожей на купорос.

Забыто было все — невзгоды путешествия, обвал в пещере, незнакомец, опасности, — стена сверкающего грота на несколько минут целиком завладела вниманием ребят.

— Вот, я говорил: золото найдем! — торжествующе сказал Вова. — Миша, дай топор.

Но тот сам уже замахнулся им. Жалко было ударить по этой дивной красоты стене, но оказалось, что за отбитыми образцами породы скрывались такие же, если не лучшие.

— Тут, наверно, на миллион, да?

— Сказал тоже! Тут на сотни миллионов. Или еще больше.

— Вот это клад так клад, братцы-кролики! Хо-хо!

— Я песок золотой видел, у старателей, — сказал Витя, — так он темнее, желтый такой, и не блестит. А здесь вон как сверкает.

— Ну, так ведь это… — начал Лёня, но объяснить не смог и закончил: — Это сам понимаешь что!

— Ребята, — сказал Дима тихо, — а что, если там камень снова обвалится? Или другой какой-нибудь. Вот мы нашли, а он обвалится. Так ведь бывает…

— Ну да! Скажешь тоже! — беззаботно отозвался Лёня.

Но все же эта мысль, высказанная Димой, встревожила и его и других ребят.

— Все-то вместе мы отвалим.

— А труба там узкая — всем и не поместиться.

— Ну, тогда откопают. Ведь знают, куда мы пошли. Найдут. Не будь я Лёнькой! Павел всех на ноги подымет. Хоть сто людей пошлют, а откопают. Если понадобится — самому Сталину сообщат. А что! Очень даже просто. Пошлют телеграмму в Кремль — и все. Он сразу даст распоряжение: найти. А раз Сталин сказал — все. Надо тысячу людей — вот тысяча людей. Машины? Вот машины. Самолеты? Пожалуйста. Он знаешь как ребят любит! Он не даст, чтобы не найти.

— А верно: в крайнем случае, могут ему сообщить. Конечно, мы не какие-нибудь знаменитые люди, но все-таки…