Хью Лофтинг - Путешествие доктора Дулиттла

Мэтьюз пробормотал что-то себе под нос и окинул долгим взглядом стройные мачты «Ржанки».

— Я бы тоже с большой охотой поплыл с доктором, — сказал он с грустью, — да только куда мне с моим ревматизмом. Когда вижу готовый к отплытию корабль, меня прямо тоска берет — до того мне хочется попутешествовать по дальним странам. Я ведь всю жизнь любил всяческие приключения. А что у вас вон в том бочонке? Уж не ром ли?

— Сироп, — ответил я, — тридцать фунтов превосходного сладкого сиропа.

— Боже мой, — вздохнул Мэтьюз Магг и отвернулся, — мне так хочется отплыть вместе с вами! Да вот только колени у меня так болят, что жизнь не мила…

Я хотел было снова взвалить мешок на плечи и тащить его на корабль, но мне помешал большой, грузный мужчина с рыжей бородой и синей татуировкой на руках. Он подошел ко мне, вытер ладонью рот, сплюнул, задумался, сплюнул еще раз и наконец спросил:

— Где твой шкипер, малец?

— Шкипер?

— Ну да, шкипер. Где капитан этой посудины? — и он ткнул своим толстым пальцем на «Ржанку».

— Так вы спрашиваете доктора Дулиттла? Он скоро придет.

В ту же минуту из-за угла появился доктор, нагруженный сачками для ловли бабочек, банками, склянками, аквариумами и всем прочим, что нужно натуралисту. Толстяк оставил меня, подошел к доктору и уважительно приподнял шляпу.

— Добрый день, капитан, — поздоровался он. — Я слышал, вы набираете команду для опасного плавания? Меня зовут Бен Батчер, спросите обо мне в любом порту всех океанов, и вам всякий скажет, что другого такого моряка не найти.

— Рад познакомиться с вами, — ответил доктор, — но боюсь, что не смогу воспользоваться вашими услугами. Попросту говоря, у меня нет денег, чтобы нанять большую команду.

— Судно у вас не маленькое, — настаивал моряк, — и вы не справитесь с морскими бурями вдвоем с мальчуганом. Вам нужен я, и никто другой!

И он принялся рассказывать о судах, отправившихся на дно только потому, что на них была слишком маленькая и неопытная команда. Он живописал штормы и смерчи, подводные рифы и отмели. Он даже вытащил из кармана бумагу, назвал ее свидетельством и показал доктору и даже мне. В бумаге действительно было написано, что Бен Батчер — доблестный моряк.

«Доблестный моряк» долго стращал нас кораблекрушением и умолял взять его в команду, если нам дорога жизнь. Однако доктор был непреклонен, и Бен Батчер удалился с обиженным видом. Прежде чем уйти, он напророчил нам ужасную гибель в пучине моря.

От посетителей в то утро у нас не было отбоя. Как только доктор скрылся в каюте, на причале появился новый гость. Это был чернокожий. До сих пор я видел негров только на рисунках, с перьями в волосах, луками, стрелами и увешанных бусами. Этот же щеголял в модном сюртуке с длинными полами и огромном ярко-красном галстуке. На его курчавой голове сидела соломенная шляпа с цветной лентой, а над головой он держал большой зеленый зонт. Он выглядел бы настоящим джентльменом, будь у него на ногах хоть какая-то обувь — чернокожий щеголь разгуливал босиком.

— Прошу прощения, — сказал он и отвесил мне поклон, — я ищу доктора Дулиттла. Не его ли это корабль?

— Да, — ответил я. — Вы хотите его видеть? Как мне о вас доложить?

— Я — принц Бед-Окур Кебаби, наследник престола Ума-Лишинго.

Я тут же помчался к доктору.

— Какая радость! — воскликнул Джон Дулиттл. — Мой старый друг Бед-Окур!

И он выбежал на палубу, даже забыв надеть цилиндр.

Странный чернокожий радовался встрече с доктором как маленький ребенок. Он тряс то одну, то другую руку доктора, заглядывал ему в глаза и широко улыбался.

— Мне сказали, что вы, доктор, собираетесь в долгое плавание, и я сразу же пустился в путь, чтобы успеть повидаться с вами. Как хорошо, что я не опоздал!

— Вам помог случай, — ответил доктор. — Нам пришлось отложить путешествие, чтобы набрать команду. Если бы не это, мы отплыли бы уже три дня тому назад.

— Вам не хватает людей? — спросил Бед-Окур. — А сколько матросов вам требуется?

— Всего один. Желающих много, но они нам не подходят.

— Это знак судьбы! — воскликнул черный принц. — Может быть, я вам подойду?

— Замечательно! — обрадовался доктор. — А как же ваша учеба? Мне говорили, вы теперь учитесь в Оксфорде.

— Пора устроить каникулы, — улыбнулся Бед-Окур. — Мой дорогой отец, король Ума-Лишинго, сказал мне, что я должен посмотреть мир и чему-нибудь научиться. Вы, доктор, человек ученый, и если я отправлюсь в путешествие вместе с вами, то, думаю, мне это будет полезнее, чем занятия в университете. Нельзя упускать такой случай!

— Как вам понравилось в Оксфорде?

— Меня там измучили две вещи: алгебра и башмаки. От алгебры у меня болит голова, а от башмаков — ноги. Сегодня поутру, прежде чем уехать, я выбросил башмаки в придорожную канаву, а алгебру — из головы. Но вообще-то мне там понравилось. Профессора просто без ума от меня и говорят, что у них никогда не было такого ученика, как я. А еще я очень полюбил Цицерона.

— Как? Вы уже прочли на латыни великого римского оратора Цицерона?

— Какая латынь? Какой римский оратор? — в свою очередь удивился черный принц. — Я знаю одного Цицерона — пса университетского сторожа. Мы с ним большие друзья.

Доктор задумчиво смотрел на босые ноги Бед-Окура.

— Да-да, — бормотал он себе под нос. — Принц прав. Посмотреть мир и чему-то научиться намного важнее, чем получить университетский диплом. Милости прошу, — добавил он громко, — мы будем очень рады вам.

Через два дня мы были готовы отплыть.

О’Скалли так долго и так настойчиво просил доктора взять его с собой, что тот в конце концов уступил. С нами также отправлялись Полли и Чи-Чи. Прочие звери оставались на попечении Крякки.

Как это обычно и бывает, в последнюю минуту оказалось, что мы забыли захватить уйму нужных и полезных вещей, и вышли из дома нагруженные выше головы коробками и свертками.

На полпути к порту доктор вдруг вспомнил, что оставил на огне суп. К счастью, мимо пролетал черный дрозд, и доктор чирикнул ему просьбу слетать к нему домой и сказать Крякки о супе.

На причале собралась большая толпа провожающих. У трапа стояли мои родители. Я боялся, что они расплачутся и прощание превратится в пытку. Но все обошлось: конечно, мать пустила слезу, надавала мне наставлений, чтобы я вел себя хорошо, укутывал горло и не промочил ноги, а отец только сказал: «Долгие проводы — долгие слезы», хлопнул меня по плечу и пожелал счастливого пути.

Доктор неприятно удивился, когда не увидел среди провожающих Мэтьюза Магга.

— А я-то надеялся, что он придет, — сокрушался доктор. — Я хотел попросить его, чтобы он носил еду моим зверям.