Наталья Реут - На румбе 202

Столкнувшись головами, ребята развернули сложенный пополам листок. Сверху бумажки фиолетовыми чернилами выведено от руки: «Передано по телефону». Дальше адрес: «Заря Востока», председателю артели, для Виктора Шапорина».

— «Условиям погоды вынуждены штормовать открытом море тчк Ждите зпт первой возможности вышлю катер КМ Шапорин», — прочел Витя.

— Ну, а я что говорил? — схватил бумажку юнга. — Теперь нам кукарекать тут, пока шторм не стихнет. Это уж точно!

— К нашему председателю еще звонил заревский председатель, просил вас приютить, — быстро заговорила девочка. — И на судно он сообщил, что вы в «Приморье», чтобы зря катер в «Зарю» не гонял.

— А как наш катер? Что за рыбаками ушел? — тихо спросила Саня-хозяйка.

Почему-то ее тихий голос заполнил всю избу, заслонил радиограмму. Витя только сейчас увидел наполненный тревогой за отца взгляд девочки. А они с юнгой обрадовались: радиограмма, радиограмма… Нет, чтоб сначала узнать о Софроне, что с бабушкой Верой?.. Спасли ли рыбаков? Какие-то недоразвитые эгоисты, — казнит себя Витя. По тому, как неуклюже топчется на одном месте юнга, Витя понимает, что такие же мысли обуревают и Колю.

— «Труженик»? — не замечая состояния ребят, снова затараторила девочка. — «Труженик» подвел кунгас с рыбаками к берегу, а сам выбрал буксирный канат и подался в «Зарю Востока». Накатом вход в нашу речку завалило, в затон не войти. Он и ушел. И бабушка Вера с ним! А рыбаки все живы!.. Как курибаны вытащили кунгас, их всех сняли, оттерли, согрели спиртом — все и воскресли! А ты что киснешь? — набросилась девочка на Саню. — Такой шкипер, как твой отец, не то в «Зарю» — на Северный полюс дойдет. Говорят, «Богатырь» раз десять заходил — ничего не мог сделать, а он — р-разз! — и взял рыбаков на буксир. Мишатка вокруг отца, наверно, до сих пор вьется и орет: «Буду только шкипером».

— А ну, стоп травить! — прервал юнга словоохотливую девчонку. Он нащупал в кармане кошелек и, проглотив слюну, спросил: — Тебя как зовут?

— Ариша!

— А где тут у вас столовая? Пообедать где тут можно?

— Столовая?! — удивилась Ариша. — У нас ее здесь сроду не было. А что тебе столовая? Мамка, наверно, такой обед наварила, что миску вылижешь. Я ж за вами пришла.

Нет, все-таки Коля настоящий моряк, а Витя — гнилой интеллигент. После сообщения девочки об уходе «Труженика» Витя не может побороть в себе нахлынувшего чувства одиночества. Пока был здесь Софрон, даже пока они с юнгой работали у прожектора, были какие-то нити, связывающие их с «Богатырем», с дядей Сергеем. А теперь они на этом незнакомом берегу совсем одни. И сколько времени им придется ждать, пока стихнет шторм? И где они будут это время жить?

— И жить будете у нас, — словно подслушав Витины мысли, продолжала Ариша.

— А ты где живешь? — спросил Витя.

— Здесь, рядом, в поселке. Мамка у меня работает на рыбокомбинате, а батя — рыбак. В речной бригаде. Дом у нас новый, большой, три комнаты. Собирайте ваши вещи. Пошли!

— А кто ж у телефона? — спросила Саня. — Вдруг «Заря» позвонит? Насчет «Труженика» что!

— Пришел сменщик бабы Веры, — успокоила ее Ариша. — Я сюда вошла, а он зашел на электростанцию.

Витя снял с крюка свой рюкзак, натянул на плечи лямки. Не высохший после прогулки под дождем рюкзак стал еще тяжелее. Хорошо, хоть ветер всю дорогу до поселка попутный…

Теперь, когда не было дождя и в тучах появились прогалины синего неба, Камчатка уже не показалась Вите такой мрачной и дикой, как вчера. И действительно, очень мало дикого было в лежащей сейчас перед ребятами камчатской земле.

На высоком берегу затона, образуя широкую улицу, стояли в два ряда аккуратные белые домики рыбацкого поселка. Вокруг каждого домика густо зеленели невысокие деревья.

Витя сначала не мог понять, что показалось ему необычным в этом поселке. Потом понял: между домами не было ни одного забора (не то что в Мельничьих Ручьях!). Участки отделялись один от другого светло-зелеными полосками какого-то декоративного кустарника, и только низенькие калитки между кустами обозначали вход во двор.

Вдали за поселком, прижимаясь к невысокой сопке, желтело здание какого-то завода. О том, что это завод, было не трудно догадаться по тонким высоким трубам, из которых валил густой черный дым: «неполное сгорание топлива» — вспомнил Витя объяснение учителя химии.

— Эй, Ариша! А почему на этом заводе топливо в небо выбрасывают? Ведь дым — это твердые, несгоревшие частицы…

— У нас на флоте за такой дым кочегаров в камбузники переводят, — поддержал дружка юнга.

Девочки шли впереди, и Ариша, стараясь отвлечь Саню от грустных мыслей об отце, беспрерывно болтала.

— Саня! — остановилась вдруг Ариша. — Вон, видишь, у сопки на южном склоне зеленые деревца?

— Ну, вижу!

— Это наш яблоневый сад! — загорелась девочка. — Мы их высадили только в прошлом году, понимаешь? А через три года надеемся снять первый урожай. А что, думаете, на Камчатке яблоки не растут? — повернулась она к ребятам. — Ого! Еще какие! К нам агроном приезжал с долины реки Камчатки, так привозил во какие! — Ариша показала руками шар, величиной с хороший апельсин.

— А что? Мне капитан как-то привез яблоко из Японии, так побольше кокосового ореха, — сказал юнга.

— Мы после отъезда агронома организовали при Доме пионеров кружок юных садоводов. Меня ребята старостой выбрали. — Арише не ясно, поддержал ее юнга или насмехается над ней. — А для меня не это главное! — Она неожиданно вздохнула. — Главное — это наш новый автоматизированный комбинат. — Слово «автоматизированный» Ариша выговорила как заклинание. — У нас и до этого был заводик, но там вся работа выполнялась вручную, а тут работают сами машины.

— Так это ваш новый комбинат дым пускает? — указал юнга на завод. — Который автоматизированный?

— Да! — не ощутив каверзности вопроса, мечтательно заговорила Ариша. — И директор обещал открыть при комбинате профшколу автоматчиков. Мне еще, правда, два года в нашей школе учиться. Но к тому времени, пока я окончу, как раз и откроет. Отец мне уже дал «добро».

— А ты часто бываешь на комбинате? — спросил Витя.

— Так у меня ж там мамка — мастер обвалочного цеха. Меня когда хочешь к ней в цех пускают.

«Мастер цеха» — Мария Ивановна Лихолетова — оказалась маленькой быстрой женщиной, с ласковыми голубыми глазами.

— Ну, мойте скорей руки! Проголодались, наверно? Да и обед в печи перетомился! Девочки, в кухню! Мальчики — в ванную! — скомандовала Мария Ивановна, едва ребята переступили порог.

Ребята не помнили, чтобы чья-либо команда выполнялась ими так охотно и стремительно. Не прошло и пяти минут, как вся четверка хлебала, обжигаясь, роскошную уху из рыбьей печени и ела огромные куски нашпигованной чесноком жареной свинины.