Валерий Шульжик - Фунтик и пират

Бегемот взял стоявшую у двери метёлку и, изображая дворника, пошёл по перрону.

Ну, точно… Так оно и есть!

Те, кого простые люди принимали за мамашу с ребёнком, были на самом деле сыщики Добер и Пинчер! Да и сейф на детской коляске от зоркого взгляда Бегемота им было не утаить.

— Что делать, Жако? — спросил Бегемот шёпотом. — Это сыщики. Через две минуты они увезут нашего Фунтика навсегда!

Жако нахохлился:

— Сейчас я клюну в нос одного и второго, они полетят за мной, а ты хватай колясочку и беги!

— Хорошо! — сказал Бегемот. — Только я не уверен, что эти двое умеют летать.

— Да? — сказал Жако. — А дядюшка Мокус говорил, что они полетят с работы, если Фунтика Беладонне не привезут.

И тут Жако вспомнил о даре, которым наградила его природа, — умении копировать звуки и голоса!

— Прощай! — сказал он Бегемоту. — Если не вернусь, передай нашим, что я их всех полюбил!

Сказав это, попугай сорвался и тотчас же куда-то исчез…

Бегемот был в растерянности… План у Жако, наверное, был хорошим, но он, вот беда, не успел его объяснить!

Неожиданно вновь напомнило о себе станционное радио.

— Внимание! — сказало оно. — В связи с заменой круглых колёс на квадратные поезд задерживается на девяносто десять минут!

— Девяносто десять — это сколько? — спросил Пинчер у Добера.

— Много, — сказал Добер, — успеем в буфет заглянуть.

— Эй, мордатый, — окликнул младший сыщик без диплома шуршащего метлой Бегемота, — посмотри за коляской, мы из полиции, но ты об этом никому здесь не говори!

— Конечно, помогу, — сказал Бегемот, — ведь вы же с дитём!

Не прошло и минуты, как перрон опустел… Сыщики скрылись за дверью буфета, поезд за поворотом, да и Бегемот с коляской знал, куда ему нужно идти…

Лишь попугай Жако, сидя на рупоре громкоговорителя, ещё полчаса развлекал себя от души…

Чух-чух-чух!

У-у-у-у!!!

— Внимание! Мамаша, забывшая на перроне сейф и коляску, ваши вещи ждут вас в комнате матери и ребёнка на полустанке тридцать первой версты…

Чух-чух-чух!

У-У-У-У!!!

До злополучной 31-й версты сыщики Добер и Пинчер добрались не без приключений и в весьма потрёпанном виде.

Вокруг странной парочки уже начали собираться зеваки, но тут новое зрелище увлекло всех на противоположный перрон.

Судя по всему, кондуктор и контролёр встречного поезда отрывали от подножки вагона какое-то безбилетное существо, а то отрываться не желало и отбивалось, и не без успеха, руками и ногами в роликовых коньках.

— Рассудите нас, — попросил Пинчера запыхавшийся контролёр, — скажите, сколько, по-вашему, этой девочке лет?

— Семьдесят! — определил сыщик навскидку.

— Ну вот, — обрадовался контролёр, — а она говорит — двенадцать и предъявляет для проезда детский билет.

— Что?! — скривился Пинчер. — Когда этой даме было двенадцать, железная дорога ещё не была изобретена!

Приободрённые участием, кондуктор и контролёр вновь принялись за своё.

— Только без рук! — вопило престарелое дитя, отбиваясь. — Я хоть и маленькая, но за себя постою!

Первый синяк получил бедняга контролёр.

— Полиция! — завопил он.

— Уже здесь! — сообщил сыщик, отстёгивая дубинку от ремня. Сверкая полицейским жетоном, Пинчер резво бросился в бой, но тотчас же получил саквояжем по голове.

«Знакомый ударчик! — подумал сыщик, ощупывая панаму. — Боже, да это же госпожа Беладонна! Каким ветром её сюда занесло?!»

— В тюрьму! — требовала общественность. — Там ей покажут, как без билета кататься и на полицию нападать!

— Кого?! — спросил Пинчер, осуждающе оглядывая толпу. — Эту крошку?! Это немытое, забытое Богом дитя?!

И, измерив рулеткой тень безбилетной пассажирки, продолжил:

— Этой девочке одиннадцать лет, девять месяцев и двадцать три дня!

— Так ли?! — засомневалась общественность.

— Да, — подтвердил Пинчер. — Но выглядит старше… Недоедает, бродяжничает, ну, в общем, растёт, как на помойке цветок!

— Ох, мало ещё у нас думают о детях… — поддержал сыщика контролёр и, протянув пятак, который он только что прикладывал к синяку, добавил: — Купите этой крошке что-нибудь вкусненькое от меня.

— Что это вы там про помойку несли?! — спросила Беладонна у сыщика, когда толпа разошлась.

— Был не прав! — признал свою вину Пинчер. — Нужно было честно сказать, что вам уже не двенадцать лет, а чуть более… И что в саквояже вашем лежат не переводные картинки, а честно нажитый миллион.

— Уже больше! — сказала Беладонна, отбирая у сыщика мелочь, подаренную на гостинцы.

— Докладывайте! — приказала она. — Во-первых: где Фунтик? Во-вторых: почему у вас такой вид, будто вас выкупали в киселе?! И в-третьих: почему вы здесь?!

Старший сыщик с дипломом приложил руку к панаме и начал отчёт:

— Во-первых, Фунтик окончательно схвачен и скручен и находится здесь, в комнате для забытых зверей! Во- вторых, нас били и, в-третьих, били ещё раз!

В этом месте доклада к старшему сыщику присоединился младший, и они вдвоём, перебивая друг друга, продолжили грустный рассказ:

— Все контролёры, госпожа Беладонна, похожи, как близнецы! Ехали мы по науке, лишнего не болтали, пассажиры своё кушали, мы — своё. Как приказано, в целях конспирации изображали мать и дитя.

И тут — контролёр. «Как?», «Что?», «Почему?» — привязался, как к собаке репей. «Почему, — говорит, — грудной ребёнок пьёт пиво?!»

— Ну и?.. — поторопила Беладонна.

— Отбрил, мадам, как учили… Виски, говорю, кончился, вот и пью! Короче, всё хорошее кончилось, а плохое только началось.

Старушки, дедушка — сушёный кузнечик, мальчик с сачком — общественность! Шум… Гам… Тарарам… Явился начальник поезда и по общему настоянию лишил его материнства.

— Да, — подтвердил Добер, давясь от всхлипов, — какой позор!

— Ох, — покачала головой Беладонна, — если глупость заразна, нужно держаться от вас в стороне!

Потом добавила:

— На какие финансы гуляете, позвольте спросить?!

— На ваши, мадам! — радостно доложил Пинчер.