Валерий Шульжик - Фунтик и пират

— Как на мои?! — Одной рукой Беладонна схватилась за сердце, а другой за саквояж. — Мои здесь!

— А телеграмма?! — напомнил Добер. — Полиции Ухты-Мурликанска угощение за мой счёт?!

— Начальнику, а не всей полиции, идиот!

— Может быть, я и идиот, — согласился Добер, — но только полицейские гуляют под ваш кредит уже четыре дня!

— Всё, — сказала Беладонна, — я разорена. Они пьют пиво, а я — кофе без сахара и езжу, заметьте, на роликовых коньках!

— Успокойтесь! — попросил Пинчер.

— Не успокоюсь! — сказала мадам. — Брошусь под поезд, раздам миллион бедным, отберу у этих полицейских их велосипеды и кошельки!

— Вперёд! — приказала Беладонна. — Где тут у них комната для подкидышей и телефон?!

На роликах госпожа Беладонна смотрелась так же изящно, как лошадь на лыжах, и потому сыщики Добер и Пинчер шли рядом, поддерживая бабушку с обеих сторон.

— Добер, — заметила мадам, приземлившись в очередной раз, — снимите юбку, здесь не Шотландия, да и материнства, как мне известно, вы уже лишены!

Известие о том, что на полустанок высадилась настоящая миллионерша, облетело окрестность со скоростью паровозного гудка.

Собаки лаяли, дети искали дыры в заборе, а начальник станции с перепугу зелёной краской красил запылённый сквер.

Разбуженный по тревоге носильщик решился задать высокой гостье умный вопрос:

— Это правда, мадам, что миллионеры дают носильщикам сумасшедшие чаевые?!

— Да, — подтвердила Беладонна, — сумасшедшие миллионеры такие чаевые дают!

Комнату для забытых животных искали долго, некоторые старожилы даже не верили, что таковая на станции есть. Искали, искали — нашли.

— Убеждена, что поросёнка здесь нет! — заявила Беладонна, открывая в нужное помещение дверь ногой.

— Есть! — возразил ей старичок смотритель. — Сидит, ждёт!

— Заверните! — приказала Беладонна и протянула смотрителю полосатый мешок.

Старичок замялся:

— Мадам, в этот он не войдёт!

— Как не войдёт?! — встревожилась Беладонна, наезжая на обидчика грудью. — Фунтик не войдёт?!

— Два года назад, — пояснил старичок, — когда нам этого беднягу сдали, может быть, и вошёл бы… Но за это время поросёнок вырос, а мешок нет.

— Ну хватит! — рявкнула Беладонна. — Я сейчас здесь сальдо с бульдо сведу!

И, отстранив смотрителя, она ринулась в глубь помещения и запричитала:

— Фунтик? Сказочка? Крошечка? Где же ты?!

Огромный поросёнок, килограмм под сто, а то и под все двести, сидел в одной из комнат и смотрел телевизор. На вошедших он даже внимания не обратил, только почесался да хрюкнул басом, думая о чём-то своём.

— Я так и знала! — произнесла Беладонна севшим от волнения голосом и, рухнув на что-то мягкое, принялась развязывать на ботинках узлы.

— Что происходит? Что там?! — волновался не попавший в комнату Добер.

— Не мешай! — обернувшись, попросил Пинчер. — Госпожа Беладонна отбрасывает коньки!

— Значит, не возьмёте?! — огорчился смотритель. — Ну тогда хоть удавчика усыновите… Он, если в кольца сложится, в сумочку вашу войдёт.

— Нет, — сказала Беладонна, — и удавчика не возьму… Мало того, ещё вам этих двух оставлю, пока за ними хозяева не придут!

— Не виноват! — скулил Пинчер. — Я телеграфировал, они отвечали… Да и приметы сходились: хвостик, ушки, пятачок…

— Нет, — сказал наконец-то протиснувшийся в комнату Добер, — приметы другие! Наш в сейфе был, а этот в фуражке.

— Я сейчас здесь всё разнесу! — заявила Беладонна.

— Мадам, — шёпотом попросил её старичок смотритель, — пожалуйста, не кричите! Вы ведь на крокодиле сидите, он, если проснётся, может и богатого укусить.

Дамы в атласных нарядах, мужчины во фраках и котелках, девочки в кружевах и мальчики в матросских костюмах стекались цветными ручьями к базарной площади в этот радостный для города час.

К цирку бежали собачки и шли великаны. При ближайшем рассмотрении они оказывались малышами, сидящими на плечах отцов.

Дети уплетали сахарную вату, орехи и пастилу, иногда угощали «носильщиков», чтобы те как можно быстрее доставили их в цирк-шапито…

Ветер раздувал флаги, а пожарный оркестр — щёки…

Цветы на клумбе у цирка изо всех сил цвели.

Ударил гонг, и зал тотчас же затих: по ту сторону занавеса таилось чудо, и дети боялись его спугнуть.

Мокус вздохнул: время ожиданий прошло.

— Всё! Начинаем! — сказал он решительно, закрывая баночку румян.

— Как?! — всплеснула руками девочка Триолина. — Нас только трое?!

— Так, — сказал Мокус, — но дети пришли к нам за радостью, и мы не можем сказать: «Ой, у нас артист потерялся, зайдите как-нибудь в другой раз!»

Послав своим друзьям воздушный поцелуй, клоун напружинился и, как пробка из духового ружья, вылетел на манеж:

Пятясь спиной, в дверь протиснулся Бегемот.

— Шоколад! — обрадовался Бамбино. — Как вовремя ты пришёл!

— Мы пришли, — сказал Бегемот, вкатывая коляску. — Фунтик нашёлся, он здесь сидит!

Бамбино недоверчиво обошёл сейф со всех сторон.

— Это я, Фунтик, — сказал он, постучав по железу.

— Нет, — сказало железо, — Фунтик — это я!

— Ура! — завопил Бамбино. — Фунтик нашёлся! Ура!!!

— Тише! — попросила Триолина. — Дядюшка Мокус на манеже, ведь представление уже началось!

Фунтик приложил ухо к дверце и уловил звуки знакомой музыки, голос дядюшки Мокуса, аплодисменты и смех.

— Открывайте меня скорей! — потребовал он. — Вот-вот мой номер, а я не знаю, где реквизит.

— Терпи, — сказал Бегемот, — сейчас придёт дядюшка Мокус и сделает тебе «ап».

Вслед за Бегемотом, влетев в форточку, в цирк вернулся Жако.

— Спокойно, — объявил он, — сыщики далеко.

— Герой! — похвалил Бегемот.

— Я герой? — не поверил Жако, но, подлетев к зеркалу и присмотревшись, добавил: — А что, весьма может быть.