Иван Сотников - Чудо-камень

Второпях Азат забыл компас и временами терял ориентировку. И вдруг они наткнулись на небольшую глыбу, похожую на серый известняк.

— Отколем? — сказала Злата.

— Чего колоть, одно и то же! — отмахнулся Азат.

Тем не менее, дурачась, с силой ударил геологическим молотком по монолиту. Камень не поддался. Смотри ты, какой упрямый! Ударил еще и еще. Хоть бы осколочек. Твердый орешек. Может, гранит? Попробовала и Злата. Результат тот же.

Азат обошел глыбу. Ни одного острого угла. Видно, дожди и ветры немало над ней потрудились.

— Слушай, что же это такое? — удивился Азат. — На нефрит не похоже: слишком серый, невзрачный. Отчего же тогда такой твердый? Зубило у тебя есть?

Злата порылась в своем мешке и вытащила добротное зубило. Пробовали и так и эдак — ничего не выходит. Как же быть теперь?

Снова и снова долбили камень, пока, наконец, не удалось отколоть кусочек грамм в двести весом. С небольшой кулак. Повертели в руках. Довольно невзрачен. Серый, мутноватый.

— Дай-ка лупу? — попросил Азат.

Поглядели в лупу и удивились. Структура лучисто-волокнистая, напоминающая нефрит. Неужели нашли?

С радости бегом бросились в лагерь. «Там определим точно». Быстро запыхались, пошли тише. Нет-нет, и останавливались снова, разглядывая находку. Затем опять торопились в лагерь.

Примчались запыхавшись, взбудораженные.

— Нефрит! — воскликнул Азат, вздымая руку с камнем над головой. — Серый нефрит.

Ребята наперебой вырывали из рук Азата камень, скрупулезно разглядывали и простым глазом, и в лупу. Пробовали на удар молотом.

И Платон Ильич, и профессор согласились: видимо, все же нефрит. С трудом раскололи камень пополам. Одну часть бросили в костер, с час калили в огне. Вынули, хватили по нему молотком. Камень рассыпался. Еще один признак нефрита.

— Где нашли?

— Там, на склоне небольшого холма. Часа два отсюда, — сказал Азат.

Солнце уже клонилось к горизонту. Завтра тот район придется обследовать. Но и сегодня не терпелось взглянуть на находку там, на месте.

Платон Ильич, Сенька, Злата с Альдой и Азат тронулись в путь. Уже через час Азат стал поглядывать по сторонам в поисках каких-то примет. Стал теряться.

— Ты что, не запомнил? — спросил Сенька.

Злата тоже растерялась.

— Мы бежали… Только найдем, куда он денется…

Прошло два часа, еще час, а места того все нет и нет. То похоже, то не похоже. Ни Азат, ни Злата не находили точных примет. Бросались из стороны в сторону, но заветной глыбы не было.

Солнце ушло за горизонт. Сумерки у гор короткие, быстро стемнело, и пришлось возвращаться.

Вот-те и нашли! Нашли и потеряли!

На бивак вернулись усталые, огорченные. Не хотелось ни есть, ни пить. Даже говорить не хотелось. После ужина (прошел он вяло и скучно) уселись у костра. Платону Ильичу претило любое отчаяние. Оптимист по натуре, он не терпел ничего упаднического, вялого, пассивного. В трудные часы и дни он лишь замыкался в себе, чтобы сосредоточиться, разобраться в сути дела и собраться с силами для новых действий. Так и сегодня. Конечно, досадно, что нашли и тут же потеряли. Однако, ясно, завтра они найдут, непременно найдут то место, ту глыбу нефрита, а может быть, и его залежи. Нефрит, башкирский нефрит! Находка ребят изумительна!

Огорчало другое. Злате многое простительно: она новичок. Но как мог Азат допустить такой промах? Пошел без компаса. Место не запомнил. Плана не набросал. Путь к монолиту не прочертил. Видно, еще слишком дети. Нашли, обрадовались и забыли про все на свете. Ребята уселись вокруг костра и горестно молчали.

Пламя опало, и костер едва тлел: прямо в унисон настроению. Азату не до костра: стыдно от ребят, что так оплошал. Платон Ильич взял палку и пошуровал костер. Подбросил в него еловой суши.

— Тягостное молчание нарушил Биктимер:

— А может, нефрита и не было…

— Нечего горевать, нечего носы вешать, — сказал Платон Ильич. — Бесспорно, нашли. А с радости потеряли. Завтра найдем камень. Никто же не унесет его за ночь. Давайте-ка — песню!

Затянул ее Сенька. Голос у него звучный, не по-детски густой, сразу западающий в душу. И ребята мигом подхватили:

Разгорался костер, разгоралась песня, и, как пламя, разгоралось настроение. Платон Ильич глядел на лица ребят и не узнавал их. Ни грусти в них, ни огорчения, ни досады. Лица светились уже неподдельным задором.

Даже хорошо, что и погрустили, погоревали. Лишь бы не равнодушие. Досада, обида, горечь — их ответ на неудачи и ошибки. Их задор, их радость — вера в свои силы, в свой успех.

Альда начала, и ребята дружно подхватили новую песню. Она лилась звучно и бодро:

Запел и профессор, запел и старый камнерез. Молчал лишь Платон Ильич, единственный слушатель.

Распелись, развеселились и спать лягут бодрыми. Завтра они найдут злосчастную глыбу, обязательно разыщут!

Утро зарделось облачком на горизонте: оно словно горело и на глазах меняло краски. Сначала рдяное, как кровь, оно постепенно становилось малиновым, розовым, ослепительно золотистым. Затем вдруг начало как бы таять, бледнеть и быстро потускнело вовсе. Солнце игриво, даже с озорством выглянуло из-за облачка, как бы поднялось на цыпочки, усмехнулось ребятам, засмеялось вместе с ними и стало светить им весь день, чтобы поздно вечером потускнеть и снова уйти за горы, оставив их на ночь без своего тепла и света. Озеро, у которого стали на бивак, за ночь собрало с неба все звезды и не выпускало их со своего дна до самого утра. Наигравшись со звездами, оно стало ловить редкие облака, не успевшие уйти за горы, и их выполоскало в своей воде. Затем увидело солнце и сразу же пленило его. Пусть поплавает внизу, в бездонной глубине. Не все ему блестеть в одном небе. А надоело возиться с солнцем — заманило на свою гладь утренний ветерок, заигралось с ним, зарябилось, и уже не разглядеть внизу ни солнца, ни последнего облачка, которое помчалось за горы, поспешая очистить зауральское небо.

Альда сидела с Сенькой у самого берега и тихо раскрывала ему эти тайны озера. Правда, оно забавно? Правда, поэтично? А Сенька глядел на девчонку и радовался ее фантазиям.

Весь мир в ее глазах раскрашен самыми яркими красками.

— Сеня-а, Альда-а!.. — кричал от палаток Платон Ильич. — Идите сюда-а!

Руководитель экспедиции собрал весь отряд. Разбил его уже на две группы. Азат шел со Златой, Петькой и Биктимером, Сенька с Альдой и Юркой. Сам Платон Ильич отправился с Азатом. Старый камнерез — с Сенькой. Профессор же оставался в лагере. Ему нужно разобраться с тем, что уже собрано. Снова накопилось столько экспонатов, что стало невозможно носить их с собою. Даже с помощью ребят. Лишнее надо выбросить, чтобы сохранить самое ценное.