Тамара Крюкова - Триптих в чёрно-белых тонах

— Ты мне нравишься такой, какая есть. Больше уже невозможно.

Он, как всегда, подвёз её до дома. И как всегда, они прощались, будто расстаются навеки. В салоне машины было тесно от чувств и жарко от поцелуев. В такие моменты Клавдия верила, что Вадим её любит. Проза жизни отступала перед поэзией прикосновений.

— Принцесса, ты не представляешь, как много ты для меня значишь.

— Почему же мы не видимся чаще?

— К сожалению, не всё зависит от наших желаний. Все мы пленники обстоятельств.

— Ненавижу обстоятельства. Почему нельзя выйти из строя?

— Увы, это невозможно.

— Нет, это трудно. Но это стоит того.

— Ты философ, а я хирург. В этом вся разница. Ты мне нужна, Принцесса. Поверь.

Рядом с ним было так легко верить. Клавдия вдыхала сладкий яд слов, и страх отступал. Но Вадим уезжал, гипнотический транс проходил, оставалось ожидание.

Их редкие встречи никогда не планировались заранее. Расставаясь, они не знали, когда увидятся вновь. Клавдия привыкла находиться в состоянии полной готовности. Вадим мог позвонить в любой момент. Она срывалась и мчалась на свидание. Эта вечная гонка за крупицами счастья изматывала. Они встречались как будто украдкой. Иногда ей казалось, что Вадим что-то скрывает.

— Ты никогда не рассказываешь о себе.

— Что рассказывать? Учёба, работа. Ты знаешь почти всё о моих пациентах.

— И ничего о тебе. Мне всё время кажется, что ты чего-то недоговариваешь.

Вадим пожал плечами.

— Что ты хотела бы узнать?

— Всё.

— У нас вчера случай был, обхохочешься. Привели студентов в морг на вскрытие. Дали скальпель одному из юных Чикотило. Ну он начал резать и случайно задел сухожилие. Труп и сел.

Снова работа. Поначалу Клавдии нравилась одержимость Вадима. Она гордилась его успехами и тем, что ему доверяют оперировать. Но скоро поняла, что для него работа стоит на первом месте. Больница ненасытно поглощала все его время, оставляя ей лишь жалкие крохи.

— Ты хоть когда-нибудь забываешь о пациентах? — спросила она.

— Да. Когда думаю о тебе.

Он притянул её, но Клавдия отстранилась.

— Почему мы встречаемся будто тайком? Словно крадём наши встречи?

— Принцесса, не веди себя, как ревнивая жена. Тебе это не идёт. Поверь, каждую свободную минуту я с тобой.

Клавдии хотелось верить, но она знала, что у неё есть соперница серьёзнее, чем блондинки и брюнетки. Имя ей карьера.

Вадим украдкой посмотрел на часы. Клавдия перехватила его взгляд. Работа, как капризная возлюбленная, требовала его к себе.

— Ты вечно спешишь. Даже сейчас, — с укором сказала Клавдия.

— Что поделаешь. Завтра рано вставать. Ну же, к чему такой грустный взгляд? Мне никто так не нужен, как ты. Поверь, у тебя нет повода для ревности.

Клавдия приняла поцелуи и ласки. Ей была необходима доза этого наркотика, чтобы пережить время до следующей встречи.

Как храм любви велик и нерушим!

Пошлите смерч, храм выстоит перед стихией.

Но тоненькая струйка недовольства

Размыть способна храма основанье.

И вот сюрприз. Он был построен на песке.

Клавдия часто вела мысленные беседы с Саввой. В моменты отчаяния ей мучительно хотелось рассказать ему о своих терзаниях и сомнениях. Он умел найти нужное слово, чтобы она обрела силы жить дальше. Но Савва был последним человеком, к кому Клавдия могла обратиться за советом и утешением. Если бы они были просто друзьями! Но...

Савва любил её — в этом была главная проблема. И ещё в том, что с ним она была счастлива. Каждый миг, проведённый с Саввой, был наполнен радостью. Почему она покинула их маленький рай?

Познание — вот в чём крылся корень бед. Как библейская Ева, она должна была оставить рай, когда в ней проснулась женщина. Чувствовать себя желанной, сходить с ума от поцелуев и прикосновений Вадима — редкие песчинки счастья в тоннах пустой породы, состоящей из ожидания, сомнений и одиноких вечеров. А может быть, любовь — это боль?

На выходных Вадим опять дежурил в больнице. Ей снова предстояло просидеть дома одной. Мама уехала готовить абитуриентов. Клавдия без цели слонялась по квартире. Прошла на кухню. Открыла холодильник. Постояв, закрыла. Посмотрела в окно.

По улице шла девчушка с мамой и несла белый воздушный шарик. Клавдия вспомнила, как после экзаменов Савва встретил её с гроздью белых шаров. Он снова оказался прав, воздушные шары были самым долговечным подарком. Пройдут годы, а она всё равно будет помнить, как они выпускали их в небо и как она была счастлива. Ей вдруг неодолимо захотелось увидеть его.

Клавдия набрала знакомый номер.

— Привет. Чем занимаешься?

— Что-то произошло? — вместо ответа спросил Савва.

— Почему ты так решил?

— Просто...

— Ты занят?

— Ну, вообще-то... Нет, конечно, нет, — сказал Савва.

— Мы могли бы встретиться.

— Как скажешь. Возле Пушкина?

Савва стоял возле памятника поэту такой родной и близкий. Сколько раз они встречались здесь! Клавдию накрыла волна нежности. Как она прожила столько дней без него?

— Савва, миленький! Не представляешь, как я соскучилась по тебе.

Савва смущённо протянул ей букетик белых подснежников.

— Это тебе. Я ошибся, когда подарил тебе жёлтые цветы. Твой цвет — белый.

Клавдия поднесла подснежники к лицу и вдохнула аромат свежести. Она с грустью подумала, что Вадим никогда не дарил ей цветы. Таких безумных и фантастических подарков, как Савва, не умел делать никто в целом свете. Ей вдруг стало горько, что всё это осталось в прошлом.

— Что-то случилось? — вновь спросил Савва.

Клавдия помотала головой.

— Нет. Всё в порядке. Просто мне, в самом деле, тебя не хватает. Ты ведь знаешь, у меня нет друзей.

— А твой парень? Почему вы не вместе?

— Он на дежурстве. И потом это совсем другое.

— Да, конечно, — кивнул Савва и, старательно изображая весёлость, сказал: — Пойдём на экскурсию? Что ты хочешь, чтобы я тебе показал?

Треугольник — самая нелепая из фигур.

Стороны не равны,

и один угол всегда острее других.

Следующей субботы Клавдия ждала с нетерпением. Впервые они с Вадимом собирались весь день провести вместе. Она нарочно встала пораньше, вымыла волосы. Она выходила из душа, когда телефонный звонок позвал её в комнату.

— Принцесса, я не могу долго говорить. Безумно хочу тебя видеть, но, боюсь, сегодня не получится. Только не сердись. Это зависит не от меня.

Клавдия стояла мокрая посреди комнаты. Вода стекала на пол. В горле застрял комок обиды. Она целую неделю ждала этого дня, но работа опять оказалась важнее. Или не работа? Почему у Вадима никогда не находится времени на выходных? Они всегда встречались по будням. Неужели, кроме него, некому дежурить?