Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

Он опустил голову.

— Мигэлито, кецаль мой, [49] Старинная индейская формула обращения к любимому че­ловеку. — шепнула Росита, но, как ни тихо она произнесла эти слова, Мигэль услышал.

Услышал, поднял глаза, полные боли и счастья, свои большие черные глаза, и срывающимся от волнения го­лосом сказал:

— Росита! Как хорошо, что ты здесь! Как это чер­товски хорошо!

Взмахнул рукой и вышел. Вышел и снова вернулся:

— Передай товарищам... Я выдержу, сколько надо.

Он идет по улицам, и радостно у него на душе. Хо­чется петь и смеяться. Ни за что не пойдет он сегодня к этой липкой трещотке Линарес. В другой раз, не сегодня!

Дождавшись ухода Мигэля, Роб вернулся в кафе и переговорил с Роситой.

— Беги к Ривере, — посоветовал он и устало доба­вил: — Я его увижу к ночи, раньше не добраться.

— Бедный Роб, — девочка взлохматила ему воло­сы. — А почему тебе не сменить дело? Стань тореро, как твой сосед.

— Сеньор Эспада, — засмеялся Роб, — по ночам клянет свое дело.

Так его зовут Эспада? — Росита задумалась. — Я слышала это имя... только вчера. Хозяин говорил с каким-то сеньором Эспада о взрывчатке... Он при­торговывает оружием... Назначил ему встречу в парке «Аврора».

— Взрывчатка для боя быков? — Роб покачал головой. — Певунья ослышалась или... Впрочем, в сто­лице найдется еще десяток Эспада. Мой — не торгаш.

Часом позже Росита вышла из кафе и направилась тем же путем, каким на днях бежали Андрес и Рина. Она хорошо запомнила обоих приветливых и сердечных студентов. С того дня они не появлялись. Настоя­щие люди, — решила про себя девочка. Запомнила она и других студентов. Тот, что сидел рядом с Риной — его называли Адальберто — все время острил и смеял­ся и мешал Андресу вести серьезный разговор. Росита убирала с соседнего стола, когда появился бегущий человек, и услышала, как Адальберто оказал Рине: «Надо его отстоять!» Потом он сказал громче: «Не сидеть же нам, когда убивают человека!» Росита ви­дела, что в конце потасовки Адальберто смешался с другими посетителями кафе, но удалось ли ему спас­тись, — не знала.

Росита — у того же подъезда, в котором скрылись Андрес и Рина. Но ей это неизвестно. Она не входит в патио, но поднимается по узкой лесенке на второй этаж и минует галерею комнат. Легко стучит в послед­нюю дверь. Ждать надо долго. Такое условие. Из патио выходит высокий худощавый человек, с улицы подни­мается по лесенке вслед за Роситой и издали всматри­вается в фигурку девочки. Он подходит, молча кивает и отворяет дверь. Комната имеет два выхода: второй — в патио. На столе — наждаки, сверла, тисочки, в углу груда заготовок.

Ривера внимательно выслушивает Роситу, часто переспрашивает. Он взволнован. Его измученное бес­сонницей лицо заострилось, нахохлилось.

— Печально, — говорит он, — очень печально.

Его интересует Мигэль. Как от держится? Вошел ли в свою роль? Что просил для себя?

— Он оказал так: «Продержусь, сколько надо бу­дет», — с гордостью повторяет Росита.

— Вы дружите? — быстро спросил Ривера.

Росита покраснела.

— Да... Но он не потому пришел.

— Может быть, вы и сумеете когда-нибудь видеться чаше, — мягко сказал Ривера. — Дружба — самое пре­красное, что есть у юности. Но пока ему нельзя прихо­дить. Пока нельзя. Как нам всем нужен Карлос! — вздохнул он. — Спасибо, Росита; я приму меры. Да, послушай, — оживился Ривера, — стычка в кафе была при тебе? Расскажи. Все, что видела и слышала.

...В дверь постучали.

— Выйдешь через сад, — быстро сказал Ривера. — Вот в эту дверь. Я бываю здесь только по средам, остальное время в отеле. Приходить туда не надо, но вызвать по телефону можешь. Как обычно: «Урок фо­нетики мы перенесли на завтра...» Если сверхсрочное...

— Урок фонетики отодвинем на час, — отозвалась Росита.

— Умница сеньорита. Иди не спеша. Возьми за­паянный кофейник — пусть видят...

— Один кофейник у меня уже лежит в корзинке, — хитро сказала Росита.

— Умница вдвойне. Береги себя, девочка.

— А отец? — шепнула она.

— В надежном месте. Лети.

Росита не догадывалась, что на смену ей пришли два человека, вызвавшие у нее такие различные чувства: Рина, которая показалась ей заводилой студенческой компании, отчаянная, бесшабашная мексиканка, и тот, что поддразнивал Андреса и подбивал Рину вмешаться, но сам потасовки избежал.

А Рина, входя в знакомый подъезд, тоже вспомнила, как укрывалась здесь с Андресом. Сейчас ее сопрово­ждал другой; у него были хорошие манеры, он модно одевался, был непринужден и галантен, с ним не скуч­но девушке, — но только не Рине.

Рину и Адальберто вызвал к себе Ривера. Расспро­сил о положении в Университете. Узнав, что аресты продолжаются, заметил, словно бы для себя:

— Самое страшное во всякой борьбе — это провока­тор и провокация.

— У нас не может быть провокаторов, — возразил Адальберто. — Члены комитета знают друг друга давно.

— А случай в «Гватемале»? — строго опросил Ри­вера.

Рина вскрикнула:

— Что вы хотите сказать, товарищ? Что мы... или я... спровоцировали скандал? Это низко. Это подло так думать!

— Я хочу сказать, — оборвал ее Ривера, — что во­влечь в драку с офицерами весь студенческий забасто­вочный комитет в момент, когда сотни товарищей ждут от вас указаний к действию, — равносильно самой элементарной провокации. И я хочу знать, кто в этом виноват.

— Виновата я, — сказала Рина. — Андрес здесь ни при чем. Первая начала я. — Она бросила взгляд на Адальберто, но он молчал. — Возмущались все, а в дра­ку полезла я, — вздохнула она.

— Кто все? — спросил Ривера.

— Ну, не помню. — Взглядом она призвала на по­мощь Адальберто, но он сосредоточенно думал о своем. — Словом, это не так важно. За мной потяну­лись остальные. Если вам нужен провокатор, — значит, это я, — с вызовом заявила Рима.

— Не нужно многое брать на себя, Рина, — наконец остановил ее Адальберто. — Мы могли удержать тебя и не сделали этого.

Рина презрительно усмехнулась, и Адальберто по­краснел, что не укрылось от Риверы. Юноша продол­жал:

— Рину Мартинес мы знаем давно, товарищ. Отец ее воевал под Мадридом и там остался лежать. Рина ребенком приехала к нам с матерью... Впрочем, о ма­тери Рины не стоит говорить...

— А ты скажи, — вспыхнула Рина.

— Мать вышла замуж за следователя из тайной по­лиции, но Рина ушла из дому и с этой семьей не свя­зана. С первого курса Рина участвует в нашей борьбе. За нее поручится весь факультет.

— О Рине достаточно. Расскажите об остальных членах комитета. Об Андресе, о себе, — попросил Ри­вера. — Я вас мало знаю.

— У Андреса жив только отец, — начал Адальбер­то. — Он учитель в Кецальтенанго. Получает мало. Андрес подрабатывает уроками. Это активный това­рищ. Он спас от отчисления многих из нас. Мои роди­тели живут в Сакапа. У них небольшой надел земли, свой дом. Я мало успел поработать в комитете, но кое-что сделал. Несколько листовок — моих рук дело.