Рафаэль Михайлов - Тайной владеет пеон

И только педантичный Ласаро остался при своем мнении.

— Единичные выступления подрывают партию из­нутри, — объяснил он свою позицию.

— Ты останешься в комитете, Андрес, — подвел итог Карлос. — Но это не избавляет тебя от студенческого суда. Ривера, ты побываешь у ребят.

— Спасибо, товарищи, — сказал Андрес.

Комитет заседал долго. Хосе, который прогуливался у входной двери, решил, что ему ходить тут до беско­нечности.

Члены комитета ожесточенно спорили. Карлос на­стаивал на том, чтобы слить комитет и руководителей разрозненных подпольных групп в единый центр Со­противления центральной зоны.

— Мы нарушим конспирацию, — вдруг разволно­вался Ласаро. — К тому же у партии свои задачи, у остальных групп — свои.

— Сейчас у нас одна задача: свалить правитель­ство Армаса, — возразил Карлос. — И тот, кто в по­исках своих особых задач призывает замкнуться среди нескольких сот членов партии, играет на руку армасовской клике.

— Товарищ, — ответил Ласаро, — я не принимаю такого упрека. Я за связь с другими группами, но про­тив единого руководства.

— Это все равно, что сказать, — пояснил Карлос: — «Я за борьбу, но борьбу случайную, ведущую к пора­жению». Кто еще за такую борьбу?

Грегорио укоризненно сказал:

— Только что Ласаро ругал Андреса за драку в одиночку. Теперь Ласаро стоит за то, чтоб в одиночку дрались другие. Зачем петляешь?

— Я требую избавить себя от оскорблений случай­ных лиц, — заявил Ласаро; худощавый, нервный, он протер очки и всмотрелся в Грегорио. — Я не первый день в партии.

— Да, ты не первый день в партии, — спокойно ока­зал Карлос. — Ты третий месяц. А Грегорио — третий год. Он бастовал еще при Убико. Пять раз сидел в тюрьме. Когда парламент принял закон о земле, кое-кто решил припугнуть пеонов и устроил пальбу на планта­ции. Грегорио провалялся в больнице с пулей. А землю все же поделил.

— Я не сидел в тюрьме, — с вызовом сказал Ласа­ро, — но вступил в партию с чистым сердцем.

— Мы не сомневаемся в этом, — ответил Ривера. — Но сейчас нам нужно не только сердце, но и рассудок. Я за единый штаб Сопротивления.

Так и решили. Ласаро поручили связаться с ра­ботниками суда и деловыми кругами города, которых обслуживала адвокатская контора, Карлосу — с армией, Андресу — с медицинскими кругами, Робу — с мастеро­выми, ремесленниками, лавочниками, Ривере — с уче­ными, писателями, художниками.

Первый удар поручили нанести Робу со своей буду­щей, но пока не существующей армией.

— Молочная реклама,— коротко пояснил Роб свой замысел, — но для этого нужно несколько шоферов и погонщиков.

— С одним таким погонщиком я тебя познакомлю сегодня, — задумчиво сказал Карлос.

— Где тебя искать, товарищ? — спросил Ласаро.

— Искать меня не нужно, — ответил Карлос. — Я найду каждого, когда сочту нужным. Передать же что-либо, посоветоваться — через связных.

— Это в кафе «Гватемала» и здесь? — Ласаро был недоволен. — За кафе могут следить. Я полагаю, члены комитета должны знать друг о друге все, на первый случай — адрес.

— Я бы сказал не так, — возразил Карлос. — Все, кроме адреса. Где же твоя конспиративная жилка, това­рищ Ласаро?

— Как вас называть при встрече? — хмуро спросил Ласаро.

— При встрече лучше меня не узнавать и проходить мимо.

Карлос засмеялся, но настойчивость Ласаро ему пришлась не по душе. Он поднялся с ящика. Пора было расходиться.

Хосе недовольно сказал:

— Очень долго, сеньор Малина. Можно было два раза постричься и два раза побриться.

— А кто-то мне говорил, — ответил Карлос, — что в погоне за врагом ица весьма терпеливы?

Молча они прошли несколько шагов, и Хосе сказал: — Я потерплю. Я буду носить за сеньором Молина картинки и вазы. Только несправедливо, что один носит картинки, а другой валяется с распоротой ногой.

Карлос не ответил. «Ничего, Хосе, — сказал он про себя. — Скоро и ты будешь пущен в довольно опасное дело».

Впервые за время пребывания в доме Молииы Кар­лос Вельесер в этот вечер навестил своих жильцов. Он застал всех троих. Тореро играл рапирой, Андрес писал, Роб читал.

— Сеньоры извинят своего домовладельца, — сурово сказал Карлос — Но время сейчас тревожное, полиция меня беспокоит чаще, чем раньше, и я хотел бы знать, могу ли я без ущерба для себя держать вас и дальше.

— Тогда лучше каждому поговорить наедине — по­жал плечами Андрес. — Кто первый остается?

Тореро подбросил рапиру:

— Упадет острием к двери — я!

— К окну! — отозвался Андрес, включаясь в игру.

— Мне остается стена, — засмеялся Роб.

Рапира упала. Роб и Андрес вышли, оставив тореро и антиквара наедине.

— Чем могу служить? — любезно спросил тореро, пододвигая хозяину стул.

Сам он сел на кровать, продолжая играть рапирой. Карлос молчал.

— Однако вы изменились, сеньор Молина, — бегло заметил Габриэль. — Болезнь и горе сделали свое дело.

Он бросил еще один взгляд на антиквара и углу­бился в свое занятие.

— Дон Габриэль, — начал Карлос, — вы часто отлу­чаетесь...

— О, бог мой, на ипподром… Меня видит вся сто­лица.

— Приходите поздно.

— Я подрабатываю уроками танцев, мой милый хозяин.

— Несколько раз вас видели в обществе людей, уволенных за нелойяльность к новому режиму.

— Мои старые приятели по закланию быков. Их нелойяльность заключается в том, что они постарели и хозяин ипподрома заменил их молодыми.

— А что у вас за дела в парке «Аврора»?

— Не советовал бы интересоваться моими делами тем, у кого есть свои секреты, — отпарировал тореро.

Он встал и улыбнулся:

— Довольно расставлять силки, сеньор Молина из Пуэрто. Обними-ка меня, пока молодые люди не ворва­лись, и скажи, что тебе от меня нужно.

— Чтобы ты вспомнил свою молодость, Габриэль Эспада.

Габриэль сделал быстрый выпад рапирой.

— В молодости меня кололи так и этак. — Он отки­нулся на кровать. — Я голодал под забором. — Он встал на колени. — Я умолял импрессарио дать мне грошо­вый заработок. — Он поднял вверх рапиру и обошел круг. — Я улыбался толпе, когда мне хотелось реветь от тоски.

— Остановись! — сказал Карлос. — Кроме того, во времена карлика Убико ты поднес к его носу на Пласа де Торо рапиру и врывался со мной во дворец, когда мы выгоняли карлика из страны.

— Тогда я был моложе и экспансивнее, — засмеял­ся Габриэль. — Сейчас моего пыла хватает только на быков.

— А ночные уроки? — поймал его Карлос.

Габриэль сжал губы.

— Дон Карлос, я тебя люблю. Но остерегись задеть меня. Я колю без промаха.

— Кого? Быков?

Габриэль рассмеялся:

— Случается, что и людей. Так что же ты хочешь?

— Я хочу, чтобы два наших подпольных центра сли­лись в один, Габриэль Эспада. Я хочу, чтобы наши удары стали острее и страшнее, Габриэль Эспада. И я хочу, чтобы в первой же операции, которая всколыхнет всю столицу, ваши и наши люди работали плечом к плечу, Габриэль Эспада.