Александр Абакумов - Хроники одного гвардейца [СИ]

— Пожалуй, есть одно… два пожелания. Правда, они не за себя, но сам он оказался слишком скромен, чтобы те… Вас попросить.

— Я слушаю, — доброжелательно улыбнулась Луна, по-видимому, заметившая мою оговорку.

— Я хотел бы попросить за Иза.

— Проси, наш капитан. Я постараюсь исполнить эти просьбы, если только это не будет чем-то невозможным.

— Если можно… — я оглянулся и чуть заметно поманил Луну.

Та наклонилась. Кивнула, вслушиваясь в мой шепот:

— Хорошо. Я посмотрю, что с этим можно сделать. А вторая просьба?

— Он так и не осмелился сказать, что желал бы вступить в ряды Ваших гвардейцев.

— Это так? — Луна внимательно посмотрела за мою спину.

Жаль, что я не видел в это время лица брата. Наверняка там было на что посмотреть!

— Так, — помедлив, ответил он.

— Эту просьбу удовлетворить намного проще, — Луна вновь улыбнулась. — Подайте кто-нибудь меч. Сэр Чадье! Я прошу Вас подойти.*

Все также чеканя чаг, Из подошел, поджав одну ногу поклонился и застыл в такой позе.

Луна споро перехватила меч у одного из гвардейцев и, удерживая его правой ногой, водрузила на плечо, или даже уже скорее на холку Иза:

— Клянешься ли ты, Из Чадье, всегда быть бесстрашным перед лицом врага, быть храбрым и честным, говорить правду всегда, даже если это приведет тебя к смерти, делать все во благо Эквестрии, даже в противовес благу собственному, защищать беспомощных и не творить зла?

— Клянусь.

— Ты дал клятву. Запомни ее.

Луна медленно переложила меч на другое плечо:

— Сим хладным железом Из Чадье нарекается гвардейцем… — меч перекочевал на голову. — И, учитывая заслуги его перед Эквестрией, принимается в мою личную гвардию в звании сержанта. Встань, наш сержант!

Луна вернула меч гвардейцу. Из медленно поднялся.

— Я благословляю тебя на службу, гвардии сержант Чадье. Ступай.

Из вновь поклонился и, по-прежнему печатая шаг, вернулся к остальным.

— Будут ли у тебя иные просьбы, наш капитан?

— Нет, Ваше высочество.

— В таком случае, я оставлю это на свое усмотрение.

— Как будет угодно Вашему высочеству, — я сделал шаг назад.

— Ступай.

Я, крупом вперед, втерся между Эплджек и Твайлайт.

— Имеется ли у кого-то еще желание что-либо сказать?

— Нет, Ваше высочество, — ответила за всех Мэр.

— В таком случае, я предлагаю закончить с официальной частью и перейти к открытию памятника, — мельком кинув, как мне показалось, взгляд на Меткоискателей, предложила Луна уже куда более эмоциональным голосом. — Я прошу жеребят помочь мне.

Наше неугомонное трио кинулось к тщательно укутанному покрывалом памятнику в числе первых. Правда, Эпл Блум и Свити Бель круто осадили, заметив перед собой спины пары своих одноклассниц — Спун и Тиары. Скуталу же просто сделала вид, что не заметила их, распихав в стороны. По-моему, Тиара пихнула ее в ответ — на несколько мгновений возле памятника завязалась какая-то свалка. Впрочем, она довольно быстро прекратилась. Жеребята выстроились возле памятника, причем троица оказалась в первом ряду, значительно оттеснив оппоненток. И опять рядом с ними, бок о бок со Свити, стоял тот коричневый жеребенок! Интересно, кто он такой? Вроде бы я видел его достаточно часто, но практически ничего о нем не знал, кроме того, что тот постоянно крутится где-то возле игровых автоматов. Про себя я отметил, что надо будет постараться разузнать о нем побольше, уж больно он выделяется из толпы.

По команде Луны, жеребята взялись зубами за покрывало. Те из них, что были пегасами, поднялись повыше, чтобы не дать огромному покрывалу зацепиться. Скуталу предпочла остаться на земле.

И вот, наконец, Луна махнула ногой! Жеребята дернули покрывало и…

И ничего!

Несмотря на все их усилия, покрывало хоть и сползало с памятника, но делало это очень, о-о-очень медленно… Жеребята уже хватались друг другу за хвосты, но и это несильно ускорило процесс.

Рог принцессы на какую-то долю секунды вспыхнул. Видимо, покрывало тут же или сильно потеряло в весе, или перестало цепляться, поскольку жеребята, не удержавшись, повалились на землю и оказались под ним.

А перед нашими взорами предстал памятник. Я, пожалуй, не рискну назвать его величественным, великолепным, грозным, внушительным или какими-либо еще превосходными эпитетами. Нет. Они просто ему не подходили. Не того сорта памятник это был, чтобы так его называть. Пусть так красиво именуют всякие дворцовые статуи или те головы пони, которые кто-то когда-то собственного удовольствия ради, а вернее даже ради того чтобы убить куда-то уйму времени, сил и денег, вырезал в скалах*. Это же… Даже, наверное, лучше тут и вовсе обойтись без эпитетов. Это был просто памятник.* Белого камня. Не мрамора, просто белого. Примерно в полтора роста пони, если брать с постаментом. Никаких лишних украшений, позолоты или, упаси Селестия, краски. Простой белый камень. На относительно небольшом пятачке постамента умостилась скульптурная группа. Четверо оскалившихся, израненных жеребцов, из которых двое, обладатели чего-то похожего на крылья, были облачены в гвардейские доспехи — "парадной" гвардии Селестии и нашей "темной" соответственно. "Парадный" — не вооружен, у "темного" зажат в зубах обломок меча. Третий, судя по его облачению, рогу и луку со стрелами, был художественным представлением о бойцах Тимберхоста или даже о нем самом. Четвертый же, земной, судя по вилам, которыми он был вооружен, и полному отсутствию какого-либо доспеха, был гражданским. И сжавшаяся за их спинами кобылка, прижимающая к себе сразу троих испуганных жеребят, почему-то напомнивших мне наших Меткоискателей, видимо, тем, что они также представляли собой земного, единорога и пегаса. На постаменте же, самом простом, прямоугольном, с чуть выделенными, выступающими, углами была выбита эпитафия:

Вечная память и слава Героям.

Гвардейцам Селестии и Луны, не пожалевшим своих жизней и грудью остановившим врага.

Простым горожанам и селянам, погибшим в эти страшные дни.

Лучникам, и истинным рыцарям с большой дороги, пришедшим вместе с сэром Тимберхостом, вставшим на защиту нашего города и сражавшимся до последнего вздоха.

Бывшему КонАрмовцу, показавшему, что и в их рядах есть те, кто все еще помнит о том, что такое честь, о котором мы знали лишь то, что его зовут Соулстрэй, но которого мы запомним навеки.

И всем тем, кто ценой своей жизни защитил наших жеребят.

На площади вдруг настала полная тишина, только возились жеребята, все еще выбираясь из-под покрывала. Обычно, где-то в этом месте на подобных церемониях все начинали громко хлопать или топать, после чего над площадью обязательно начинали взрываться салюты, взмывали в небо пегасы, неся длиннющие вымпелы и транспаранты, начинали разливать бесплатный пунш, и торговать сладостями и сувенирами, но… Это был не тот случай. Каждый просто стоял и думал о чем-то своем. И никто, совершенно никто не представлял, как вести себя дальше. Например, мне вдруг очень захотелось покинуть площадь, вернуться домой, усесться всем вместе за наш огромный стол и…