Марк Твен - Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]

— Боже милосердный, кто-нибудь пострадал?

— О нет, пустяки! Убило только негра какого-то.

— Ну, это не беда, а то иной раз и людей убивает. Вот два года тому назад твой дядя Сайлас возвращался из Нового Орлеана на старом пароходе «Лалла Рук», и там тоже что-то лопнуло и искалечило одного человека. И вскоре он, кажется, умер. Он был баптист. Да, да, теперь я совершенно ясно припоминаю: он действительно умер, и умер от ожогов. У него сделалась гангрена, и надо было ампутировать. Но это не помогло. Произошло заражение крови, он страшно посинел и умер, весь синий как синька. Говорят, на него страшно было смотреть. Ах да, что я хотела сказать? Твой дядя ежедневно ездил в город за тобою. Он и сейчас там и каждую минуту должен возвратиться. Не повстречал ли ты его в дороге? Старый человек с одним…

— Нет, нет, я никого не видел. Как только пароход причалил, я отправился в путь. Но так как было очень жарко, я прилёг в лесу отдохнуть и заснул. Стук колёс меня разбудил, и я направился сюда. А может быть, в том фургоне и был мой дядя?

— Очень возможно. А как давно это было?

— Точно я не могу сказать, но, вероятно, с час.

— А где же твой багаж? Не послать ли за ним? Кому ты отдал его на хранение?

— Никому! Так как было очень жарко, я и оставил мой узелок в лесу. Но не беспокойтесь, тётя, я его хорошо запрятал и сделал на дороге отметинку, по которой я найду его.

— Тогда тебе придётся самому отправиться за ним. Мне становилось неловко. Я чувствовал себя пренеприятно и отвечал невпопад. Мне хотелось поскорее отвести детей в сторону и выпытать у них, кто я такой. Но об этом и думать нельзя было: миссис Фелпс не переставая трещала, как мельница. Вдруг она всполошилась:

— Что же это! Я так заболталась, что забыла даже расспросить тебя о моей сестре, о всей семье. Ну, мальчуган, рассказывай подробно обо всём: как они поживают, что делают, что велено передать мне. Рассказывай всё до последнего слова и смотри не забудь ничего.

От этих вопросов у меня выступил холодный пот. Вот так попался! Я мучительно напрягал свой мозг, желая придумать хоть какую-нибудь увёртку. Я уже открыл было рот, вдруг хозяйка схватила меня, толкнула за кровать и прошептала:

— Идёт, идёт! Нагни голову! Да пониже, вот так, теперь тебя не видать! Сиди смирно и не высовывайся! Я сыграю с ним штуку. Дети, ни слова не говорите о Томе, не то попадёт вам!

Я сидел в засаде, еле дыша, и ждал, когда грянет гром.

В комнату вошёл старик. Миссис Фелпс так и налетела на него:

— Ну что, приехал?

— Нет, — ответил муж.

— Господи боже мой! Что же могло случиться с ним?

— Ума не приложу! — сказал старик. — Я не на шутку начинаю о нём беспокоиться.

— Беспокоиться! — закричала она. — А я так положительно теряюсь в догадках, где бы он мог быть. Вы, наверное, разминулись в пути.

— Что ты городишь, Салли! Это совершенно невозможно.

— Подумай, что скажет сестрица! Ведь он должен был приехать! Значит, ты его проглядел! Он…

— Ах, старая, не своди меня с ума! Я и так теряю голову и не знаю, что думать. Но я его не прозевал, это я знаю наверное. Ужасно, Салли, ужасно! Я начинаю думать, что с пароходом случилась беда.

— Ах, Сайлас, взгляни-ка вон туда, на дорогу — как будто кто-то идёт.

Он бросился к окну, и тут разыгралась та сцена, которую она старательно подготовила. Она живо нагнулась, схватила меня за шиворот и вытащила на середину комнаты, а когда её муж обернулся, стояла, улыбаясь во весь рот, а я возле неё, несчастный, жалкий, как пудель, облитый водою. От ужаса я был весь в поту. Старик выпучил глаза.

— Это кого нам бог послал?

— А как ты думаешь? — лукаво спросила она.

— Откуда я могу знать? Не имею ни малейшего понятия. Кто же это, наконец?

— Том Сойер!!!

Меня как будто громом пришибло. Том Сойер! Но прежде чем я успел перевести дыхание, старик схватил меня за руки и начал пожимать их без конца. А его жена прыгала вокруг нас и смеялась и плакала. Точно залп выстрелов, на меня посыпались расспросы: про тётю Полли, и про Сида, и про Мэри, и про многих других.

Но как ни велика была их радость, она была ничтожна в сравнении с моей. Я узнал наконец, кто я такой! Битых два часа они осаждали меня вопросами, так что у меня даже язык заболел. А наговорил я им столько о моей семье, то есть о семье Тома Сойера, что хватило бы на десять семейств. Потом я рассказал им о моём путешествии, о лопнувшем пароходном котле, а они смотрели мне в рот и не пропускали ни единого слова.

Я уже чувствовал себя как рыба в воде. Мне было очень приятно и весело выдавать себя за Тома Сойера.

Я было уже совсем вошёл в свою роль, как вдруг до моего уха донёсся свисток парохода, идущего вниз по реке, и мне пришла в голову мысль: а вдруг Том, настоящий Том, приедет с этим пароходом, войдёт сюда и назовёт себя своим подлинным именем. Тогда я пропал! От страха на лбу у меня выступил пот. Нет, это невозможно! Этому я должен помешать во что бы то ни стало! Я должен поспешить навстречу Тому и предупредить его о случившемся.

Я сказал хозяевам, что мне надо поскорее отправиться за моими вещами, а то как бы они не пропали. Старик хотел непременно меня провожать, но я попросил его не беспокоиться: лошадью я сам умею править, к тому же незачем ему ехать по такой ужасной жаре. Наконец он согласился, и я уехал.

Похититель негров. — Южное гостеприимство. — .«Ах ты, бессовестный плут!»

Таким образом, я отправился в город. Но на полпути смотрю — едет мне навстречу другая тележка. И кто в ней сидит? Том, мой милый, мой любимый Том Сойер!

Я остановил лошадь, дал ему поровняться со мною и крикнул: «Стой!» Он остановился с разинутым ртом да так и замер от удивления. Потом глотнул раза два, словно в горле у него пересохло, и начал дрожащим, умоляющим голосом:

— Я, кажется, никогда не причинял тебе зла, Гек Финн. И ты это сам прекрасно знаешь. Я всегда был твоим другом. Зачем же ты приходишь с того света и пугаешь меня?

— Да что ты! — сказал я ему. — Как же я могу придти с того света, когда я вовсе не умирал?

Мой голос его несколько успокоил, но он всё-таки продолжал:

— Прошу тебя, не морочь меня. Положи руку на сердце и, как честный индеец, скажи: ты не дух?

— Как честный индеец, нет!

— Да, я… я… я теперь должен тебе верить, но не могу ничего понять. Так тебя, значит, не убивали тогда?

— И не думали! Это я сыграл с ними штуку, чтобы избавиться от них. Перелезай ко мне в мою тележку и пощупай меня, тогда ты убедишься, что у меня есть и кости и кожа.

Он был так счастлив меня видеть, что не знал, что и делать от радости. Но ему всё-таки хотелось узнать о моём приключении, ведь оно было так таинственно — как раз в его вкусе. Я обещал удовлетворить его любопытство после, а пока отвёл его в сторону, чтобы не подслушал его кучер, и рассказал ему, в каком затруднительном положении я нахожусь в настоящее время, и просил придумать какой-нибудь выход. Он попросил несколько минут на размышление, а потом с радостью сообщил, что нашёл средство, и очень хорошее.