Евгений Титаренко - Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей

Минут двадцать нельзя было протиснуться в центр общей кучи, и болельщикам надоело кричать: «давай». Чтобы увидеть мяч, приходилось ложиться на живот и близко от земли вглядываться между ног. Потом неожиданно из кучи в центре поля вырвался Владька с совсем закрывшимся правым глазом и понесся к могилам.

— Давай, капитан! — кричали болельщики-белоглинцы.

— Жми, рыжий! — кричали футболисты-туринцы.

— Бей его! — закричали рагозинцы.

Но Владьку подвел правый глаз. Владька не заметил подлетевшего к нему справа дальше-выше-быстрейца. Они столкнулись, отлетели в разные стороны. И если бы не Никита, атака на этом бы и сорвалась. Никита одним махом перепрыгнул через поверженных соперников, подхватил мяч и — головой вперед — пошел один на один с вратарем.

Сзади все кричали ему «пас!», но Никита благоразумно не послушался всех и, кувыркнувшись через ногу дальше-выше-быстрейского вратаря, рядом с мячом вкатился в ворота.

Болельщики заорали во все горло. Судья Серега показал: 1:0. А курдюковцы схватили мяч, бегом вытащили его на середину поля и, не давая белоглинцам отдышаться, ринулись в атаку. Владька в это время говорил Никите:

— Это я вывел! — Никита, облизывая пересохшие губы, кивал ему своим шаром, а Владька, сияя единственным глазом, опять уточнял: — Это я тебе вывел!

Человек восемь дальше-выше-быстрейцев прорвали ослабленную защиту путешественников и понеслись к воротам, что у межи. Петька, чтобы предупредить нависшую над воротами опасность, пролетел через все поле и с ходу врезался в кольцо нападающих. Четверо из них упали, Петька тоже упал, мяч оказался в стороне. Но Серега-судья засвистел и объявил, что назначается одиннадцатиметровый удар. Если бы курдюковцы держались на ногах крепче, можно бы еще поспорить. Но в такой ситуации спорить было бесполезно. Судья отмерил одиннадцать шагов. Вратарь Лешка напрягся весь… Потом расслабился, как бы не понимая, почему это впереди мяча нет… И куда же он делся?

…При счете 2:2 мячом разом овладели двое: Владька и Мишка. Петька спиной приостановил рванувшихся к ним курдюковцев. Но в это время Тимка, сопливый курдюковец, заорал благим матом:

— Три тыщи шесьсот! Три тыщи шесьсот!

Колька тетки Татьянин аж взвился с земли:

— Две тысячи один! Две тысячи один! — заорал Колька. — Пусть две тысячи пятьсот!

— Нет, три тыщи шесьсот!

Линии аутов вдруг понеслись навстречу друг другу, чтобы слиться в центре поля.

Их поймали, оттащили на прежние позиции. Но уже все кричали кто «три тысячи шестьсот», кто «две тысячи пятьсот».

Мишка орал во все горло, что он считал про себя и что прошло еще только «две тысячи четыреста сорок девять!».

Дело запахло рукопашной. Вмешался судья и объявил, что он тоже считал про себя и что прошло три тысячи двести пятьдесят секунд. Это среднее решение немножко удовлетворило всех. Посадили на линию аута еще двух — нейтральных — счетчиков и обязали их считать вслух, чтобы болельщики слышали.

При счете 3:3 команды обменялись воротами. Отдыхать не стали.

Второй тайм оказался еще более бурным, чем первый. Оторваться от курдюковцев белоглинцам не удалось.

Этот тайм показал полную несостоятельность Лешки-вратаря: мяч входил в ворота между его ног, входил между рук, входил, отскочив от его головы, входил, не задевая его.

При счете 10:10 игра закончилась.

Разочарованные путешественники и не совсем довольные дальше-вьше-быстрейцы попадали на траву за линиями аутов, а поле сразу оккупировали рагозинцы и туринцы.

Этот матч прошел с явным преимуществом рагозинцев и закончился при счете 13:6 в пользу непобедимых. Капитаны занесли результаты встреч в таблицу. Таблицу после долгого спора доверили хранить до завтра рагозинцам, поскольку они выиграли и лучшего им желать не надо.

Из первого дня соревнований белоглинцы сделали два тактических вывода: вратарь играет никудышно, все остальные играют отлично, но бессистемно.

По первому выводу втайне от Лешки надумали заменить его. Но никто из игроков не соглашался становиться в ворота. Тогда решили, что будут стоять по очереди все — двенадцать минут на каждого.

Время до вечера еще оставалось, и на сопляковской поляне была организована встреча основного состава команды с запасным и дублирующим.

Игра проходила при подавляющем превосходстве основного состава.

Нападающие буквально играючи обводили дублеров, точными пасами передавали друг другу мяч, красиво били по воротам и вообще проявили такое мастерство, что завтрашняя встреча показалась всем уже предрешенной. Но что самое удивительное: вратарь Лешка смело и всегда вовремя выходил на мяч, решительно бросался в ноги Кольки тетки Татьянина, в самый последний миг лишая его возможности «размочить» счет, и вообще демонстрировал такой класс игры, что всем стало даже стыдно за тайный сговор против него.

При счете 23:0 в пользу основного состава прибежала Светка и затараторила:

— Ты — опять — не — обедал — Владик — мама — сказала — тебе — сидеть — дома — делать — примочки — а — ты — смотри — какой — глаз — уже — я — вот — пожалуюсь — что — ты — снова — дрался!..

Владька попробовал раздвинуть припухшие веки пальцами, глянул сквозь щелку. Вздохнул.

Потом здоровым глазом подмигнул Мишке: «Заберешь мяч». И пошел делать примочки.

Мишка отнял у дублеров мяч и направился вместе с Петькой и Никитой в деревню.

— Куда вы ездили, а?

Друзья сразу умолкли.

Петька достал из кармана обкусанную Серегой Туринским свистульку и просигналил: «Молчи!»

«Пойдем к тебе?» — просвистел Никита.

«В штаб», — ответил Петька.

Мишка разозлился и, хмыкнув, повернул назад, играть с дублерами.

Никита и Петька тоже хотели вернуться, потом решили, что игра — дело второе, и направились к обрыву, чтобы выполнить хотя бы программу послеобеденной тренировки.

Перед началом следующих матчей на кладбище пришла Валентина Сергеевна.

— Я не буду мешать, мальчики. Я поболею.

Галдеж сразу стих. Как будто и не было ни у кого своего особого мнения относительно дальнейшего судейства. Заговорили шепотом одни капитаны. Туринцы уже пытались уменьшить свой вчерашний счет на два мяча. Владьку неожиданно осенило. Он взял таблицу, за углы которой держались три других капитана, и вместе с капитанами потащил ее к Валентине Сергеевне, сидевшей на траве в кругу болельщиков.

— Извините, пожалуйста, — сказал Владька. Никита мигнул Петьке: «Видал, как надо!» А для Владьки Валентина Сергеевна еще не была учительницей, и он продолжал: — Посудите нас немножко!

Валентина Сергеевна взяла у него таблицу, повертела ее в руках.