Борис Лапин - Серебряный остров

— Предлагаю, — объявил Цырен, — пойти на птицеферму, поймать несколько петухов, выщипать им хвосты, понатыкать вот так перья вокруг головы — и сыграть в индейцев. Представляете, какой будет эффект…

Все опять загоготали.

_ «Неужто пожалел с классом поделиться? опешил Санька. — Может, Рудик?»

Но Рудик вопросительно глянул на Цырена и опустил глаза. Ясно, теперь и Рудик промолчит. Минуту назад еще, может, рискнул бы. А теперь нет.

Класс молчал. Было ясно: кукольный театр никого не заинтересовал. Но и дурацкая шуточка Цырена не прошла даром, заставила задуматься всерьез. Санька по лицам видел: многие начали соображать, припоминать, прикидывать. Однако теперь предложить что-нибудь было особенно трудно — не засмеяли бы. А Валюха стояла у стола, ломала пальцы и не знала, что делать. В ее глазах посверкивали искорки, предвестники близких слез. Вот ведь как — когда смеялись над нею, и бровью не повела, а здесь страдало дело, общее дело.

И неожиданно для себя Санька вскочил и выпалил:

— Предлагаю школьный музей!

Кто-то хмыкнул, кто-то ойкнул, где-то скрипнула парта. Санька насторожился: сейчас грохнет хохот. Но класс ждал пояснений.

— Да, да, самый настоящий музей! Мы нынче летом с Цыреном и Рудиком нашли разные вещи доисторических людей: топорики, ножи, наконечники от копья. В общем, очень интересно. Вполне можно представить по этим экспонатам, как жили наши полудикие предки… — Сказать о пещере и рисунках он не осмелился. — Ну, а кроме того, вот ребята делают макет ледокола «Байкал». У Цырена есть фотография Сергея Лазо, героя гражданской войны. У Кешки сланец с отпечатком папоротника. Есть он у тебя, Кешка?

— Еще бы! И разные другие камни есть.

— Вот видите! А у нас в чулане чучело глухаря пылится почем зря…

— Сам ты чучело! — пробурчал себе под нос Цырен, но в наступившей тишине услышали все.

Санька сбился с мысли, никак не мог вспомнить, что же еще хотел предложить для музея. Постоял, постоял и сел. Но уже со всех сторон потянулись руки, посыпались предложения:

— А у меня гильза снарядная от гражданской войны…

— А у нас белка на ветке…

— У меня лазурит, вот такая глыбина…

— Мой отец альбом фотографий собрал — разные виды Байкала…

— Так он их тебе и отдаст, держи карман шире…

— Мы с братом модель Чертова моста делаем…

— Я на чердаке дореволюционные газеты с твердыми знаками нашел, огромную кипу…

— А мне отец показывал старинную листовку: «Все на борьбу с Колчаком!»

— Ты что-то хотел сказать? — предоставила Валюха слово Снегирю.

Окрыленная новым поворотом событий, неожиданной вспышкой энтузиазма, она, казалось, совсем забыла про кукольный театр.

Снегирь лениво приподнялся, сел на спинку скамьи.

— И скажу. По-моему, вся эта затея с музеем — сплошная фантастика. Подумаешь, ножи и топорики! Это еще не музей. Фотография Лазо и листовка к нашим местам никакого отношения не имеют. А все остальное — камни, белки и глухари — игрушки, тот же кукольный театр. Музей — это что? Это славная история края, показанная в экспонатах. Верно я говорю, Фаина Дмитриевна? А у нас какая история? Где настоящие экспонаты? Нет, дохлое дело! Вообще-то я не против музея. Но только не у нас. Есть места, где каждый камень под ногами — свидетель какого-нибудь события. Ленинград, например. Там Петр Первый Жил, Пушкин, декабристы, там революция началась. Или Сталинград, Краснодон, Одесские катакомбы. А наш край так себе…

Он сел, и все пришибленно замолкли. Даже Санька нос повесил: конечно, если сравнивать с Ленинградом… Одна Валюха не сдалась, умоляюще поглядела на Фаину Дмитриевну, точно прося поддержки.

Фаина Дмитриевна развела руками:

— Конечно, у нас не Ленинград, не Новгород и не Ростов Великий. Но кое-что, наверное, можно собрать, все будет зависеть-от вашей инициативы. А вообще-то, если хотите знать мое мнение, зря вы отказались от кукольного театра. Такие возможности…

— Я же говорил, — подал голос Снегирь. — Не знаменитые у нас места…

И тут вскочил с последней парты Павел Егорович. Не выдержал, вмешался в ребячий спор, и не как директор, как ученик — азартно, совсем по-мальчишечьи:

— Нет на нашей земле не знаменитых мест! Вы меня извините, Фаина Дмитриевна, по-моему, вы не правы. Сердцем чувствую: не знаменитых мест нет. Есть места, история которых еще не написана, руки не дошли. Тем интереснее! И у нас жили доисторические люди. И у нас торили тропы первопроходцы, стояли на берегу Байкала, восхищались его мощью и красотой. И у нас проливали кровь красногвардейцы. Кто-то колхоз организовывал, кто-то Берлин штурмовал. Восстановить забытые события, — воскресить забытых героев — что может быть почетнее и благороднее!? Я двумя руками голосую за музей. И если не возражаете, записываюсь — в помощники к Медведеву. Возьмешь?

— А чего же, возьмем, — степенно ответил Санька. И сразу спохватился: это же он просто так, к слову…

Собрание закончилось, но ребята не спешили уходить. «Трудно вас раскачать, — говорила в таких случаях Фаина Дмитриевна, еще труднее остановить». Несколько человек окружили Петьку Снегирева.

— Представляете, две тысячи лет человечество ломает голову: была или не была, а если была, то где. Вот задал задачу философ Платон! — заливал Снегирь. — Я-то, конечно, верю в Атлантиду. Раз Платон написал, значит, слышал из авторитетных источников. Но только допустить на минутку: а что если он пошутил? Устроил небольшой розыгрыш для потомков? Вдруг окажется, что ее а не было никогда, Атлантиды? Ужас, правда? По-моему, человечество сразу беднее станет. Ведь некоторые ученые считают, от нее образовались все другие культуры: древнеегипетская, древнегреческая, даже ацтеков в Америке. Колыбель человечества! Книжку я читаю про Атлантиду — не оторвешься…

Такой уж характер у Снегиря. Нет чтобы честно признаться: не нравится, мол, мне то-то и то-то — обязательно наперекор что-нибудь другое начнет хвалить. Ведь не просто так нахваливает свою Атлантиду, будто перед первоклашками красуется. Кто Снегиря знает, сразу поймет, что он имеет в виду! Дескать, ваш байкальский музей — фи, вот Атлантида — вот это да! И возразить нечего, потому что Атлантида и в самом деле всем загадкам загадка.

Санька уже рот раскрыл, чтобы сказать кое-что, когда заметил: Павел Егорович, собравшийся было уходить, остановился и прислушивается к разговору. — Директор тоже заметил Санькино неуверенное движение в сторону ребят, написанную на лице решимость — и тайно улыбнулся ему. По этой улыбке, иронической и озорной, понял Санька, что и Павел Егорович раскусил Снегиря.

— Да ты, я вижу, Снегирев, и впрямь большой специалист по Атлантиде. Выступи-ка перед пятиклассниками, очаруй их. Конечно, Атлантида — проблема увлекательная, может, даже одна из самых увлекательных. Но вам я могу сообщить под большим секретом, — Павел Егорович понизил голос до таинственного полушепота, — существует нечто куда более загадочное…