Люси Фич-Перкинс - Дети великого океана

Рамон был очень рад, что из всех детей только один мальчик Джозе тоже хотел выставить петуха. Он опять стал надеяться, что его петух может получить премию. Рамон стал еще заботливее ухаживать за ним. Он кормил его всем, что мог собрать, и с гордостью слушал его первое смешное кукареканье. Он был убежден сам и старался убедить Риту, что это самый красивый молодой петух во всем мире.

Рита кончала свою корзинку. Она все свободное время сидела над ней. Отец и мать мало говорили о своих заботах, но дети видели, что жизнь их становится все труднее.

У них было очень мало пищи, кроме камотес и фруктов, которых много росло вокруг них. Рис совеем кончился, свиньи, цыплята и утки были проданы. Больше нечего было продать, кроме карабу, но отец решил, что он лучше будет голодать, чем расстанется со старым Короткохвостым. Впрочем, если бы он захотел продать его, некому было бы его купить, потому что его соседи были так же бедны, как он сам.

Отец все же не терял надежды поправить свои дела. Он работал над плотом, хотя у него и не было денег на покупку сетей, веревок и блоков. Он ловил руками крабов и нырял на дно реки за устрицами и этим кормил свою семью.

Рамон уже давно рассказал Рите о том, что говорили ночью мать и отец, и они вместе старались придумать, чем бы им помочь. Рамон рассказал ей о золотых россыпях, которые он думает найти. Рита фыркнула на этот план, но не могла предложить ничего лучшего.

Раз Рамон отправился на пастбище искать золото. Динго побежал за ним. Вместо золота они нашли только несколько черепашьих яиц. На этом их поиски золота кончились. Рамон решил, что, может быть, он лучше может поддержать семью, разыскивая черепашьи яйца. Вечером он вернулся домой, гордый тем, что он сумеет теперь помочь отцу. В этот вечер у них был хороший ужин, какого давно не было.

Недели медленно проходили. Чем ближе подходило время жатвы, тем с большим беспокойством посматривал отец на небо, стараясь угадать, какая будет погода: если бы случился еще раз ураган или даже просто пронеслась бы сильная буря, весь урожай погиб бы. А ведь у них вся надежда оставалась только на урожай риса.

Наконец однажды вечером он сказал Петре:

— Завтра я начну срезать рис. Он уже готов. Я решил собрать его пораньше. Ведь вдоль берега ездят уже скупщики из Манилы и собирают новый урожай для ярмарки. Чем раньше мы продадим рис, тем выше будет цена на него. Надо будет лечь сегодня вместе с курами, чтобы встать на заре.

Еще задолго до рассвета вся семья проснулась. Их разбудил крик молодого петушка. Было еще так рано, что даже первый луч зари не окрасил неба на востоке. Скоро все они были на рисовом поле. В полутьме они казались четырьмя темными привидениями, когда они наклонялись и выпрямлялись, срезая стебли риса. Когда у них набиралась охапка стеблей, они связывали ее в маленький сноп пучком соломы. Они клали снопы риса в кучу на межу.

Феликс уже начал складывать снопы в громадные корзины, когда другие жнецы, взрослые и дети, пришли работать на соседние поля. Весь день над полями слышался смех и песни: урожай оказался лучше, чем они ожидали. И с каждым часом работы все меньше становилась опасность потерять его. Даже Феликс начал петь, а дети, когда они увидали его таким веселым, пели так, что удивительно, как они не охрипли.

Старого Короткохвостого впрягли в повозку, и он терпеливо стоял в конце поля, ожидая пока наложат снопы, чтобы отвезти их домой.

Рамон чувствовал себя очень важным, когда он сидел на спине карабу и правил им к дому и назад на поле.

Пока Рамон с отцом перевозили снопы, Рита с матерью готовились к молотьбе. Снопы складывали в кучу на плотно убитой земле перед дверями дома. Когда отец и Рамон привезли последний воз, вся семья начала прыгать по снопам и топтать и мять их, чтобы выбить зерно из соломы. Этот странный танец продолжался долго. Наконец Феликс ушел кормить Короткохвостого, а Петра взяла немного непровеянного риса, чтобы отшелушить его и сварить на ужин.

Она стучала пестом в ступе по рису и была так занята своим делом, что ничего кругом не слышала и не видела. Тем временем Рамон уже начал уставать от работы. Ему пришла в голову блестящая мысль: он оставил Риту топтаться одну по рису, а сам побежал на пастбище. Минуту спустя, он вернулся с козой и козленком. Он привязал веревку к рогам козы, втащил ее на кучу риса и стал ее гонять по рису рысью взад и вперед, взад и вперед. Когда Динго увидел эту новую забаву, он стал гоняться за козой, лаять на нее и хватать ее за ноги.

Оказалось, что коза действительно может работать, как замечательная молотилка! Она бегала галопом кругом и кругом по куче соломы, Динго с лаем носился за ней, а Рамон стоял в середине кучи, держа в руках веревку, и кричал насколько у него хватало легких. Сначала Петра не заметила этого шума потому, что она сама толкла рис с таким же шумом. Но когда она остановилась, чтобы перевести дух, она, наконец, услышала шум, который поднимали Рамон, коза и Динго.

— Что вы делаете с козой? Перестаньте сейчас же! — кричала она, подбегая к окну. Когда она высунула голову в окно и поняла в чем дело, она в отчаянии всплеснула руками.

Рамон не слыхал ни слова из того, что кричала ему мать, но, увидав ее в окне, он решил, что она должна быть довольна его выдумкой, и он еще сильнее принялся кричать и быстрее гонять козу.

— Стой! Стой! Перестань! — кричала Петра. — Ты с ума сошел! Коза не даст ни капли молока, если ты будешь так гонять ее.

— Мы здорово молотим! — закричал Рамон. — И Динго тоже помогает!

Петра была уже на половине лестницы, чтобы расправиться с изобретателем. Но раньше, чем она успела сбежать с лестницы и добежать до кучи соломы, Рамон сообразил, что она не одобряет его выдумку. Поэтому он соскочил с кучи и бегом пустился на пастбище, таща за собой козу. Он понял, что лучше ему переждать на пастбище, пока мать успокоится. А потому он сидел на пастбище, пока не сварился рис и Рита не пришла звать его ужинать.

Молотьба и веяние риса заняло еще два дня. Наконец, отвеянный рис лежал большой коричневой кучей на мате перед дверью. Отец сидел около него на корточках и долго соображал что-то.

— Тут достаточно риса нам на еду на год и еще останется немного для продажи. Если я продам весь рис, я могу купить сеть, блоки и веревки, которые нам так нужны. Но тогда нам придется очень плохо питаться весь год. Урожай лучше, чем я рассчитывал, а если бы не было тайфуна, то он был бы еще лучше. А теперь нужно выбирать: придать ли нам весь рис и снарядить плот или оставить рис и бросить мысль завести плот.

— А нельзя ли оставить часть риса и все таки купить сети и все остальное? — спросил Рамон. — Ведь так мы никогда не сможем есть столько риса, сколько нам захочется.