Алексей Леонтьев - Юнги с Урала
- Название:Юнги с Урала
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Пермское книжное издательство
- Год:1980
- ISBN:5-7625-0217-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алексей Леонтьев - Юнги с Урала краткое содержание
Книга о боевых судьбах юнг грозной военной поры
Юнги с Урала - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Моим домом был детский дом, семьей — его воспитанники.
Был я в этой семье , как все, думаю, не лучше других. Тем более странно, что именно ко мне с легкой руки воспитателя Георгия Михайловича Шардакова, которого мы между собой звали «Г. Ш.», прилипла кличка «Золотце».
Насколько я помню, случилось это после выполнения какой-то работы, когда «Г. Ш.», подводя итоги нашего старания, сказал: «Очень хорошо потрудился Алеша Леонтьев. Не парень, а золотце».
Не хотелось мне о таком штрихе своей биографии рассказывать, да приходится. Дело в том. что многие из моих однокашников по детскому дому живут и ныне в Пермской области, знают об этом. Да и жена, Любовь Михайловна, тоже воспитанница этого детдома, не даст соврать. Но столь «драгоценная» кличка пришла ко мне, считаю, все же незаслуженно. Об этом в одном из писем ко мне намекала и наша заведующая интернатом Ольга Александровна Чазова, жившая в последние годы в Перми: «Насколько помню, был ты парнем неплохим, старательным, инициативным, не терпящим несправедливости, но с хитринкой...» Запомнить во мне хитринку эту у нее были очень серьезные основания. Но обо всем по порядку...
...Шел 1941 год. Воспитанники нашего детского дома готовились к открытию пионерлагеря, которое было назначено на 22 июня.
И вот этот день настал. Уже построились на торжественную линейку. И тут на территории лагеря, который размещался километрах в трех от Очера, неожиданно появился всадник и что есть мочи закричал: «Война!»
Строй сразу рассыпался. Несколько минут спустя «Г. Ш.» собрал пас и сказал: «Ну, вот что, орлы, ведите себя хорошо, будьте умниками, а я военнообязанный — должен защищать Родину. Поеду в военкомат и... на фронт». Сел на лошадь и ускакал. Мы, мальчишки, недолго думая, пустились бегом за ним. Как бежали от лагеря до поселка, даже не помню. Возле военкомата -— толпа. Среди желающих идти на фронт были не только мужчины, но и женщины. Встали в очередь и мы: Митька Рудаков, Сережка Филин и я, прозванные в детдоме «неразлучной троицей». К столу, где велась запись, добрались не скоро. К большому огорчению, наше желание идти на войну добровольцами всерьез не приняли. «Малы еще», — заявили нам. А мне, как самому малому по росту, командир шутя легонько щелкнул по носу и с теплой улыбкой добавил: «Еще нос не дорос». Однако заявления с просьбой отправить нас добровольцами на фронт все лее взяли.
Потянулись обычные дни учебы в школе, работы в мастерских, колхозе, на пришкольном участке. От мирных дней они отличались тем, что учились и работали мы старательнее. В свободное время сдавали нормы на оборонные значки, устраивали военизированные игры между классами, школами, с молодежью Павловска. Учились военному делу.
Коль не удалось уйти на фронт честно, мы с друзьями решили убежать туда зайцами. Стали втайне сушить сухари и мечтать о том, как на станции Верещагино сядем в попутный поезд, доберемся до фронта и будем бить фашистов. С такими мечтами и восемь классов окончили.
В самом начале летних каникул я получил письмо от матери Марии Андреевны, по состоянию здоровья находившейся в Белогорском доме инвалидов недалеко от Кунгура. По примеру предыдущего года она приглашала меня съездить на родину, в деревню Вылом Юрлин-ского района, навестить ее сестру — мою тетку Евдокию Андреевну. В конверте оказалось еще одно письмо, адресованное заведующей нашим интернатом Ольге Александровне Чазовой. В нем мать слезно просила отпустить ее сына на лето в родные края, обещала за мной присмотреть, а к началу учебного года привезти обратно в детдом. Еще год назад такая поездка меня очень бы уст-
роила, сейчас же к предложению матери я отнесся равнодушно. Ехать мне, конечно, хотелось, но только не на родину, а на фронт.
Радио в ту пору приносило известия одно страшнее другого. Немцы продолжали наступать. Рвались к Волге, Кавказу. В блокаде был Ленинград. Еще не миновала угроза Москве. Наша троица — Сережка, Митька и я — готовилась к встрече с фашистами серьезно. Где-то раздобыли старый-престарый каган, кирпичной пылью содрали с него ржавчину, с помощью шила и керосина кое-как прочистили ствол, смазали сливочным маслом, завернули в тряпицу и спрятали на чердаке, в укромном местечке. Здесь же находился наш неприкосновенный запас — сухари.
Сначала хотели бежать, даже не завершив учебного года, с наступлением весеннего потепления, но пришлось отложить. Дело в том, что Ольга Александровна предложила нам подумать о вступлении в комсомол.
— Учимся неплохо, почему бы и не вступить! — заявил Сережка.
Он у нас был активным. Хорошо рисовал, участвовал в выпуске стенной газеты. Его карикатуры на наши детские художества (так «Г. Ш.» проказы воспитанников называл) вызывали в интернате целые светопреставления. И быть бы Сережке не раз битым, если бы он хоть однажды допустил несправедливость. Однако этого не было, и Сережка темной, которую ему для острастки не раз обещали, избегал.
— Тебе хорошо, ты рисуешь, активный, тебя примут, — с горечью промямлил я. — А меня могут и не принять...
— Ас дисциплиной у нас как? — спросил Митька. — Бежать из детдома собираемся? Не сознаться — не честно. Признаемся — прощай, фронт!
После долгих препирательств заявления с просьбой принять в комсомол все же решили подать, а подготовку
к побегу на фронт «срыть. «Бежим не куда-нибудь, а бить фашистов — дело нужное, всенародное, — рассуждали мы. — А коль так, то позже, когда-нибудь, нас за этот неблаговидный поступок, может быть, далее хвалить будут...»
Новую отсрочку побега вызвало полученное мною письмо от матери.
— Уедешь на лето, а как лее фронт? — с возмущением спрашивал Митька. — Так можно до того доотклады-вать, что и война кончится! Фашистов, значит, пусть
другие бьют, так, что ли?
Что я мог ответить? Письмо матери было уже у Ольги Александровны. Согласие на отпуск она дала сразу. Отказаться от посещения родины было нельзя — на станции будет ждать мать. Эх, мама, мама, и зачем ты только задумала эту поездку?
— А что, если я побуду с мамой недолго? Скажу, что разрешили съездить только на несколько дней, а сам вернусь и... махнем на фронт, — предложил я.
— Не сюда вернешься, а встретишь нас на Верещагине! — рассудительно скомандовал Митька. — Дрз 7гой дороги, кроме как через станцию, на фронт пет. Понял? В интернате тебя будут считать уехавшим с матерью. О побеге никто даже и не догадается. Был золотцем —• золотцем и останешься. Так что совершим побег только мы... Понял? — еще раз спросил меня Рудаков.
Мы тут же назначили день встречи на станции.
А через пару дней я уехал на родину. Не буду рассказывать о том, как я встретил мать, тетку, которые зачем-то надумали измерять мой рост. Убедившись, что он — метр пятьдесят, почему-то сделали вывод, что я крепко подрос, вспоминали войну, проклинали «бандюгу Гитлера» и от души желали ему погибели. Км казалось, что смерть фюрера непременно приведет к концу войны.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: