Алексей Леонтьев - Юнги с Урала

Зашумели на Умпелева и другие.

— Ну, ладно, спорить не будем. На первый раз кашу сварю я. Тот, кто это делать не умеет, пусть присматривается, — заявил Митька.

Я знал, мой друг на этом деле не опростоволосится. Рано лишившись родителей, еще до приезда в детдом, он несколько лет опекал младшего братишку. При этом не только умел накормить ребенка, сварить ему кашу или суп, но и стирал, шил на него, обмывал, делал многое такое, что нам и не снилось. В детском доме умение все делать без помощи взрослых, прилежание, хозяйственность сделали его нашим вожаком, с которого мы брали пример не только в учебе, но и в труде, поведении.

Стараясь хоть чем-то помочь своему дружку, мы с Сережкой на очередной остановке сбегали за водой. Найти ее было не трудно. В те годы на станциях повсеместно мелькали вывески-указатели со словом «Кипяток». Он помогал пассажирам, едущим в неотапливаемых теплушках, а то и просто на платформах, тормозных площадках, не только согреться, но и к какой-то мере приглушить постоянно испытываемое чувство голода.

Когда вода была принесена, нужное количество крупы. соли и жиров отмерено, выяснилось, что нет дров.

— Организуйте! Надо, понимаете? — коротко бросил забежавший в вагон на минутку Воронов. У него были на станции какие-то дела, поэтому объяснять, где и как организовать, он не стал.

— Организовать — значит, украсть, — пояснил Умпс-

лев.

Такое разъяснение мы дружно отвергли и стали на каждой остановке в поисках дров выходить на платформы Одни их спрашивали у железнодорожников, другие — у ехавших в соседних вагонах пассажиров. Но кроме подобранных вдоль путей случайных щепок и мелких сучков найти ничего не удалось. Зато постоянное шныряние вдоль состава помогло сделать немаловажное для нас открытие. Оказалось, в противоположном конце состава в двух вагонах ехала другая группа будущих юнг — уроженцев Свердловской области.

О них позаботились лучше. Дров у соседей, правда, тоже не было, но зато имелся уголь. О существовании такого вида топлива многие из нас, особенно выходцы из сел и деревень, даже не подозревали. Но и у свердловчан не все было. Они, как и мы, варили кашу. А заправить ее было нечем.

— Баш на баш — и все будет в порядке, — предложил Семенов.

Так мы и сделали. Свердловчане поделились с нами углем, мы им дали масло.

Сваренная Митькой пшенная каша получилась на славу. Во всяком случае, ели мы ее с большим аппети-

том. А Умпелев даже от добавки не отказался. Да и после ужина старался держаться к бачку с оставшейся кашей поближе.

— Молодцы! — похвалил Воронов. — Находчивость и взаимовыручка — качества для моряков очень нужные.

Присев возле натопленной «буржуйки», он стал нам рассказывать о флотской дружбе и морском товариществе, так необходимых на службе и в бою.

По его словам выходило, что «моряк моряка должен видеть издалека», и если заметит, что братишку обижают, себя не пожалеет, а товарища выручит.

На очередной станции всем вагоном принимали гостей — ребят из Свердловска. Их набилось к нам так много, что перегон от станции до станции многие даже не сидели, а стояли. Ближе других ко мне оказались Игорь Лисин, Леня Светланов, Юра Татарников и Саша Пошляков, с которыми я проговорил до самого паровозного гудка, предвещавшего очередную остановку. «Хорошие ребята, — думал я, провожая новых друзей в их теплушку.— Настоящие братишки». Это слово пришло к нам от Воронова, которого за его заботу, чуткость, внимание, умение понимать ребячьи души многие из нас уже были готовы почитать не меньше родного отца. А для нас, детдомовцев, не имевших родителей, за дорогу он стал еще ближе и дороже. По вагонам о нем ходили настоящие легенды. Нам хотелось знать о своем командире как можно больше.

— Товарищ старшина, а правда, что вы на «Авроре» служили? — спросил как-то Рудаков.

«И откуда он это прослышал? — подумалось мне. — Лежит на нарах рядом, а все новости узнает раньше меня».

— Умора, — рассмеялся Воронов. — И это проведали. Да, было такое дело, доводилось служить матросом на легендарном революционном крейсере.

Старшина качал рассказывать о знаменитом залпе по

Зимнему, возвестившем начало новой социалистической эры.

Василий Петрович знал столько интересного, и мы были готовы внимать ему многие часы. Радовались, когда поезд шел без остановок и появлялась возможность слушать и слушать его удивительные рассказы.

Даешь Северный!

В Москве побывать не удалось. А так хотелось взглянуть на нее! Хотя бы через дверь теплушки, малюсенькие вагонные оконца, узкую дверную щель, откуда пристанционные строения, будки стрелочников, телеграфные столбы и деревья кажутся несущимися тебе навстречу. И их порой не то что не успеваешь рассмотреть, но даже сосчитать.

— Поезд взял курс на север. Скрывать дальше пункт назначения смысла нет. Едем в Архангельск, — сказал однажды Воронов.

— Ура-а-а! Даешь Северный! — закричали будущие юнги.

— А не рано ли радуетесь? Знаете ли вы, что значит служба на севере? Имеете ли представление о тех трудностях, которые вас там ожидают? — остудил наш пыл старшина.

Все приумолкли.

— Не пугайте! Возвращаться домой, шишеньки, все равно поздно! — выкрикнул Умпелев.

— Нет, не поздно, потому и спрашиваю. У вас еще будет возможность вернуться. Так что, у кого возникли сомнения, пусть не стесняется...

Сделав паузу, Воронов продолжил:

— Флот любит смелых, сильных, выносливых. Тех, кто не боится трудностей. Без этих качеств на кораблях делать нечего. Трус и размазня кораблю и личному со-

ставу может принести только вред и непоправимые беды. Подумайте об атом еще раз.

Говорят, когда едешь на новое место, первую половину пути думается о том, с чем расстался, а вторую — о том, что ждет впереди. Возможно, так оно у кого-то и бывает, но мне было трудно сосредоточиться на чем-то одном. В голове теснилось много разных мыслей, охватывали противоречивые чувства. Хотелось сражаться с врагом вместе с полюбившимися мне волжскими моряками, а ехал не воевать, а учиться, да к тому же еще неизвестно где и на кого. Вспоминались родные и близкие, оставшиеся в Юрлинском районе, Очере и на Белой горе. Доведется ли с ними еще свидеться? Что ждет каждого из нас впереди?

-— Стоит ли унывать, братишки? — подражая в выражениях Воронову, шептал своим друзьям по Оханско-му детскому дому Саше Ходыреву, Ване Неклюдову и Феде Марукину Валька Бобров. — Флот — это флот! — и он показал друзьям крепко сжатый кулак с оттопыренным большим пальцем. — Там дружба — во, на «большой»! Если в чем трудности и будут — братишки помогут.

Валька был старше нас, опытнее. Три года назад он сумел стать воспитанником Пермской авиашколы, а в 40-м году вместе с Ваней Неклюдовым — воспитанником Кунгурского полка. В самом начале войны их полк участвовал в жестоких боях в районе Полоцка. Валентин был ранен, попал в госпиталь, а потом их обоих, Вальку и Ваньку, как малолеток, отправили обратно, в детдом. И вот они уже в наших рядах. В рядах будущих юнг Военно-Морского Флота.