Юлия Кузнецова - Большая книга приключений и загадок

– Тут не указано…

– Ищи дальше, чайник!

– Памятник Гагарину, – вздохнул Маркиз.

– Это возможно. Открой-ка карту.

Они все-таки пересели поближе к Маркизу.

– Да, возможно, если дом на Ленинском, – сказал Мак, разглядывая на экране карту, – еще?

– Гоголю.

– Карту! Ладно, давай я сам. Смотрите-ка, это тоже вариант. Пошлю на печать.

– И Грибоедову.

– Тоже катит. Распечатай. Ты еще не надумал расколоться?

Маркиз развернулся к ребятам и тихо сказал:

– Я признаюсь. П-поверьте мне, я обязательно признаюсь. Дайте мне еще день. Завтра я все р-расскажу.

– Что хоть ты делаешь? За девчонками бегаешь?

– Н-нет. Собираю информацию.

Через несколько часов сдался и Миша. Они осмотрели все дома на бульварах, где стояли памятники Грибоедову и Гоголю, и теперь брели по Ленинскому проспекту, не имея ни малейшей надежды вычислить нужный им дом. Маркиз всем в палатке у метро купил по хот-догу и коле, но аппетита ни у кого не было.

– Как же так? – растерянно спрашивал Мак, то сминая, то разглаживая салфетку, в которую был завернут хот-дог, – самая главная улика ни к чему не привела.

– Нам п-просто нужно что-то еще, – сказал Маркиз, – как будто мы собираем пазлы и не хватает одного нужного кусочка.

– Я знаю, где этот кусочек, – заявил Миша, – у меня в голове. Мак, освой интернет-курс гипноза и залезь мне в голову. Только ни одного вопроса о моем отношении к Кате. Ни одного воспоминания.

Мак кивнул. Маркиз вздохнул. Они молча принялись за еду.

Кажется, моя память решила навсегда переселить меня на дачу. Наверное, это какая-то компенсаторная функция мозга. Я плохо разбираюсь в антропологии, зоология мне ближе.

Но, думаю, даже животные, попавшие в плен, например в зоопарк, грезят о том славном времени, что они провели на свободе…

Да, на даче было славное время. Бабушка целыми днями творила на кухне шедевры. Нелегко быть знаменитым поваром в отставке. А бабушка, кстати, отвечала только за десерты «Националя». Что же случится на пенсии с папой, на котором держится вся кухня «Мариотта»?

Каждый день мы сидели с Мишкой на крылечке и пытались отгадать по чарующим запахам из кухни, что бабушка печет. Медовую коврижку? Лимонное печенье? Королевскую шарлотку?

Мишка мог заниматься этим целыми днями. Он все время предлагал обменять мою бабушку-кулинара на свою, огородника. А меня жутко манили приключения.

Я то отправлялась в экспедицию за головастиками на пруд, то писала дневник наблюдений за коровами.

Особенно я любила разыгрывать сценки из любимых книг. Например, залезала на яблоню и представляла себе, что я – капитан Блад, подплывающий к Тортуге и обозревающий берег с мачты. Мишка исполнял маленькие роли: был моим Санчо Пансой, юнгой, секретарем великого ученого.

Сколько нам было, одиннадцать или двенадцать, когда я заявила, что я – Том Сойер и иду исследовать пещеры?

– Но у нас тут нет ни одной пещеры, – возразил Мишка.

– А раз ты трусишь, будешь моей Бекки Шарп, – отреагировала я.

– Я не буду играть девчонку!

– Хорошо. Тогда я позову на эту роль какого-нибудь местного мальчишку.

Я видела, что нравлюсь ему, и мне доставляло удовольствие над ним издеваться.

– Ну ладно, – вздохнул он.

Доверчивому Мишке даже не пришло в голову, что местные меня только поколотили бы за предложение сыграть роль девчонки. Он поплелся за мной на соседний участок, где росло целое поле крапивы. Я ловко перелезла через забор и принялась вытаптывать в крапиве «ход».

– Надо было перчатки захватить, – ворчал Мишка, потирая обожженные руки.

– А пустышку тебе не надо? – ответила я, яростно пробираясь сквозь крапиву.

Наконец мы добрались до небольшой полянки, где крапива не росла, потому что там стояла старая потрескавшаяся тумбочка, забытая соседями.

– Отлично! – обрадовалась я. – Вот и пещера. А это – тайник. Мы набьем его сокровищами.

– А где мы их возьмем?

– В бабушкиной комнате. Там куча старых вещей. Какие-то статуэтки, коробочки. О, придумала! Я видела в столе старый бабулин дневник! Когда она была молодая, записывала туда рецепты. Это будет древний манускрипт.

– А вдруг он ей понадобится? – засомневался Мишка.

– Ты что? – засмеялась я. – Она же шеф по десертам была. У нее все рецепты в голове. Это она для меня писала. Чтобы я умела готовить, когда замуж выйду.

Мы перенесли в тумбочку кучу старых вещей. Но это все не было похоже на приключение. Не было препятствий и трудностей. Нам никто не мешал, ни бабуля, ни соседи. И мне захотелось как-то оживить игру.

– А ты помнишь, что делали в пещере Том и Бекки? – спросила я, хитро прищурившись.

– Не-а.

Мишка рассматривал бабулин дневник.

– Только не вздумай его украсть, – предупредила я, – твоя бабушка в этих рецептах все равно не разберется. Том и Бекки целовались.

Мишка выронил тетрадку.

– Нет, неправда! Не было такого!

– Было!

– Нет!

Он нагнулся, поднял бабушкин дневник и сунул его в тумбочку.

– Ну и ладно, – надулась я, – не хочешь меня целовать, не надо.

– Я…

Мишка заходил по «пещере».

– Ну ладно.

– Нет, теперь я сама не хочу.

– Хорошо, – обрадовался Мишка.

– Слабак!

– Я не слабак.

– Тряпка!

– Катя, ну… Ну, пожалуйста…

Я обернулась на него и выпалила:

– Раз в нашей игре я – Том, а ты – Бекки, я сама тебя поцелую.

И решительным шагом направилась к нему. До сих пор помню выражение ужаса на его лице.

– Испужал бабку? – спросил старший.

– До смерти, – кивнул младший.

– «Жучков» расставил по комнате?

– Да. Только вот думаю, может, надо было у всех троих хлопцев «жучков» поставить?

– Зачем? К химику родственники приехали, сам же видел, как они чемоданы выгружали. А компьютерщику батька ключей не дает, это ж давно известно. Я б тоже не давал. Кто ж знает, что у этих… усыновленных в голове. Я вот вспомнил, братчык, я ж тебе охоту обещал. В Канаде, на барибала. Но, братчык, настоящая охота тут. Чую запах зверя. И ловушка хороша. А на настоящей охоте знаешь что хорошо?

– Новые тропки разузнать?

– Зараз [53]заплачу, братчык, от умиления. Дай обниму. Умнеешь на глазах. Да, новые тропки – новое зверье. Иди к Информатору. Залезьте на сайт с кладами. И шукайте нам нового зверя. Этого, чую, мы уже поймали.

– Ложись! – велел Макинтош.

Миша, бросив на него недовольный взгляд, попытался лечь на неудобной кушетке.

В комнате Маркиза все было неудобным – стулья слишком жесткие, кушетка – узкая, шторы – тяжелые, «съедающие» почти весь свет в комнате.

– Пыль твоя бабушка с прошлого века не вытирает? – спросил Мак у Маркиза, оглядев огромный шкаф из темного дерева, весь забитый книгами.