Георгий Караев - На перекрестках столетий

Отдохнув весь остаток дня в пионерском лагере, продолжили на следующее утро наше плавание. Провожать нас отряды вышли на лодках и байдарках. Получилась целая флотилия. Остальные отправились по берегу на высокий курган в узкой горловине озера и оттуда долго еще махали нам.

У южной оконечности озера вошли в устье реки. На одних картах она обозначена как верховье Каспли, на других — речкой Клец. Привал сделали неподалеку от деревни Волоковая, чье название лишний раз подтверждает, что некогда здесь был волок на пути «из варяг в греки».

3.7. Устье Катыни

В Волоковой нам сообщили, что в Клец впадает речка Удра. По ней мы сможем добраться до Днепра. Однако через несколько километров путь преградил низкий мост, под которым наши ушкуи пройти не могли. Пришлось разгружать их, снимать моторы и перетаскивать суда на руках по берегу.

В ближайшей деревне выяснилось, что мы плывем не по Удре, а по Лелевке. Дальше стало совсем мелко. На веслах идти невозможно, моторы вновь пришлось снять. Взялись за шесты. В час делаем не больше километра. Совсем выбились из сил. А потом Лелевка и вовсе превратилась в ручей, заросший осокой и кустарником.

Еле добрались до небольшого болота, из которого она вытекает, и подумали было, что дальше ушкуи придется тащить волоком. Однако в соседней деревне узнали, что в болотце этом берет начало речка Купринка, по которой можно попасть в Днепр. Протащили ушкуи, куда нам показали, и действительно обнаружили там маленький ручей, текущий на юг.

Пошли по воде как бурлаки, волоча за собой ушкуи. Остановимся передохнуть — и снова вперед. Когда силы уже были на исходе, неожиданно заметили носившихся над берегом чаек, и вскоре сквозь высокие тростниковые заросли блеснула водная гладь. Но это был еще не Днепр, а внушительных размеров озеро Купринское, из которого вытекает впадающая в Днепр речка Катынь. Мы оказались почти у цели. От этого у всех словно прибавилось сил, и, наспех перекусив, мы «пошли бечевой» дальше.

Катынь невелика, всего-то около десяти километров, но сплошь поросла ольховником. Чего нам стоило до вечера продираться к Днепру сквозь эти заросли — не описать словами…

Уже в сумерках мы наконец вышли к Днепру. Самая трудная часть похода была позади.

Радости нашей не было границ!

На следующее утро ушкуйники по светлой днепровской воде плыли к Смоленску. Забыв о ссадинах и царапинах, полученных в колючих зарослях Катыни, о порванных рубашках и ноющих плечах, они любовались живописными берегами, мимо которых несли их тугие паруса.

— Странно, что не видно буев, — заметил первым Саша.

— Почему странно? — откликнулся со второго ушкуя Женя. — Не видишь разве, здесь и судоходства никакого нет.

— Ой, ребята, верно, — воскликнула Таня. — Не сесть бы нам тут еще раз на мель…

Опасение было нелишним. Днепр тут совсем не походил на ту могучую, величественную реку, о которой писали Гоголь и Тарас Шевченко. Суда здесь из-за мелководья не ходят, и у берегов много песчаных кос и отмелей. Решили плыть по середине реки, держась один за другим и предварительно проверяя дно шестами.

Так, «на ощупь», добрались до большого моста, за которым начинались пригороды Смоленска.

С реки города почти не было видно. Буйная зелень тополей подымалась на косогорах, и лишь кое-где проглядывали крыши домов. Через некоторое время справа показалась каменная стена Смоленского кремля. На другом берегу реки дымили фабричные трубы.

Прошли еще под одним мостом, уже в центре города, и пристали к тихому песчаному пляжу под самой стеной Кремля. Небольшая поляна среди зарослей кустарника и невысоких березок была как будто специально предназначена для лагеря.

Обосновавшись на новом месте, путешественники поспешили к кремлю.

У широкого проема стены мемориальная доска:

СМОЛЕНСКАЯ

крепостная стена

выдающееся военно-оборонительное

и архитектурное сооружение

Московского государства (1596–1602).

Исторический и архитектурный памятник

Зодчий Федор Конь

имеет 38 башен, протяженность 5,5 км,

высоту стен 10–12 м, ширину 10,5 м.

— Подумать только, — поразился Женя, — десять с половиной метров толщины… По ней и на грузовике свободно можно проехать.

Вышли на мост.

— Интересно, как он называется? — спросил Володя. — Нигде нет таблички с названием… Вы не знаете, что это за мост? — обратился он к проходившему мимо молодому человеку с перекинутой через плечо спортивной сумкой.

— Понятия не имею, — ответил тот.

— Как же так? — удивилась Алла. — Живете здесь и не знаете названия старинного моста через Днепр.

— Да я тут, собственно, недавно, — смутился парень. — Приехал учиться…

Следующий прохожий оказался более осведомленным.

— Верно-верно, надо бы обязательно прибить табличку с названием. Это ведь самый первый построенный в городе мост, и зовется он поэтому Старо-Днепровский. Есть еще один, ниже по течению, — Ново-Днепровский. А сейчас строится третий, выше по течению.

Открывающейся с моста панорамой Днепра и древнего города на его берегах можно было любоваться часами: круглые и четырехугольные крепостные башни, соединенные зубчатой линией стен, возвышались над морем зелени; дальше, насколько хватал глаз, разбегались во все стороны городские кровли. Золоченые маковки церковных куполов дрожали и переливались в полуденном мареве, а внизу под ними неслись по широким проспектам, мимо тенистых бульваров и скверов разноцветные потоки машин, неторопливо прокладывали себе путь троллейбусы, и текла, переполняя тротуары, вдоль нарядных витрин оживленная толпа смолян и приезжих.

В нее-то и влились наши путешественники. На каждом шагу их ждали открытия, каждая улица таила в себе что-то интересное, необычное. Вот здесь, к примеру, археологи раскопали древнейшее поселение кривичей, относящееся к VI веку, в другом месте были обнаружены остатки деревянных мостовых, которые проложили в Смоленске еще в X веке. Немногим позднее здесь получили распространение берестяные грамоты. Впервые Смоленск был упомянут в летописи в 865 году.

Начало его богатой и славной истории тесно связано с варяжским торговым путем. Недаром гордый византийский император Константин Багрянородный из всех перевалочных пунктов этого столь протяженного пути особо выделял Смоленск. Сделав город столицей Смоленского княжества, князь Ростислав обнес его бревенчатой крепостной стеной, замененной на рубеже XV–XVI веков каменной.