Янка Мавр - Сын воды. В стране райской птицы. Амок

— Я это же хотел предложить, — сказал Сагур.

Никто не возражал, и решение передали по конвейеру. Участок для переноски сразу сократился почти наполовину, звенья стояли теперь почти рядом одно с другим, и работа так закипела, что через три дня весь груз был уже в малой пещере. Только после этого утомленные повстанцы получили отдых и проспали больше двенадцати часов.

Начали подготавливать корабль к выходу в море, подняли пар в котлах. Пробоину заделали еще раньше, а теперь на всякий случай выгрузили на берег одну пушку. И вовремя, на следующее утро прибыли два посланца из Тжиладжапа и принесли известную нам телеграмму Гейса!

— Это дело Гоно, — заскрипел зубами Сагур.

— Теперь уже безразлично, чье это дело, — ответил Гудас. — Пока не поздно, надо уводить корабль.

Выбраться отсюда оказалось еще труднее, чем войти: нельзя ни повернуться, ни сманеврировать. Но были и преимущества: первое — разгруженный корабль не так глубоко сидит в воде, второе — идти по проходу между рифами можно днем. Ближайший прилив должен начаться в одиннадцатом часу, а значит, ждать оставалось три часа.

Но каким тягостным было это ожидание! Каждую минуту могло появиться вражеское судно. Придет до прилива и — сиди, как крыса в мышеловке! Правда, команде угрожает не большая опасность, чем остающимся на берегу, но вот корабля жалко. Подумать только, первый и пока единственный корабль яванского народа!

Распределили людей. На берегу оставили сто человек под командой Сурата, а главные специалисты, такие, как Сагур и Сидан, отправились на корабль, экипаж которого составил двадцать один человек.

— Пока хватит, — сказал Гудас, — а там еще наберем. Плохо только, что радио испорчено и нет человека, разбирающегося в нем. А было бы интересно послушать, что о нас говорят.

Начали выводить корабль. Даже лодки и катер впряглись в него — на случай, если придется предупредить толчок о подводные скалы. Завели вперед якорь и, дождавшись самой высокой воды прилива, двинулись между скал. По бортам, как и прежде, выстроились все сто человек с жердями и связками сучьев. Эти связки и предохранили корабль от двух очень опасных толчков.

И вот корабль счастливо выбрался в океан!

Началось сердечное прощание, пылкие пожелания.

— Держитесь, товарищи! — говорил Гудас. — Наступит время, к вам пришлют за оружием. А нужно будет, придем на помощь и мы!

Вскоре все сто человек вернулись на берег и с невольной грустью следили, как их корабль тает в голубом просторе океана.

Что его ждет там? И что их тут ждет? Встретятся ли когда-нибудь? Будто опустело все вокруг, будто они потеряли свой дом…

А в это время далеко-далеко на горизонте уже чуть виднелось маленькое облачко дыма…

Его величество сусухунан Паку-Бувоно… и т. д. сидел в своей комнате и разглядывал альбом с орденами и медалями всего мира. Сусухунан очень любил эти игрушки и заучивал на память все медали и почетные знаки. На нем самом было сейчас нацеплено много орденов, в том числе и недавно полученный орден Нидерландского льва.

Императору было за пятьдесят, хотя по внешнему виду никто бы этого не сказал: нарисованные тушью борода, усы и брови делали его молодым. Одет он был в пестрые шаровары и саронг с накинутой поверх него черной бархатной курткой. На босых ногах — туфли с бриллиантами, на голове — высокая черная шапка, какую носили еще португальцы триста лет назад.

Комнату украшала древняя яванская мебель, ковры, оружие, а рядом с ними — европейские столики, стулья, парижские статуэтки, фотографии и прочие атрибуты европейской цивилизации.

Тихонько открылись двери, и в комнату, склонившись в три погибели, вполз важный старый муж.

— Пусть охраняет аллах великого сусухунана!

— Что скажешь, Радан-Бого?

— Извини, великий император! — Радан-Бого протянул вперед сложенные ладонями руки. — Мои поганые уста должны обидеть твои царские уши.

— Что, что случилось? — забеспокоился сусухунан.

— На праздник, назначенный вашим величеством через пять дней, не хватит денег.

Сусухунан поморщился, точно в нос ему влетела муха.

— Неужели ты не можешь сам решить все это?

— Пусть будет свидетелем моих слов сам аллах: все, что можно было, я сделал, но нужную сумму достать не могу.

— Обратись к резиденту, пусть он даст! В счет тех, что полагаются, — нетерпеливо ответил сусухунан.

— О, великий царь царей! Мы уже получили сполна, все восемьсот тысяч гульденов, а до конца года еще четыре месяца…

— Разве нельзя наскрести за счет каких-нибудь налогов? Не идти же мне самому собирать деньги с подданных! — рассердился сусухунан.

— Пусть аллах успокоит твой справедливый гнев, о могущественный владыка нашей жизни! На эти деньги мы и живем: все, что можно собрать, давно собрано.

Сусухунан начал нервно перелистывать страницы альбома, но не сдержался и отбросил его прочь: — Что же ты посоветуешь? Радан-Бого склонился еще ниже:

— Смеет ли советовать твоему величеству ничтожный слуга? Твоей мудрости самой известно, что придется потребовать деньги у резидента вперед.

— Так и обратись к нему от моего имени!

— О, несравненная светлость! Твой слуга не сумеет уговорить резидента. Только твое могущество может это сделать. Особенно если нужно получить в счет будущего года.

За спиной Радан-Бого появился новый человек, яванец лет тридцати пяти в голландской военной форме. Он едва махнул рукой в знак приветствия и остановился, постукивая стеком по сапогу.

— Мангко-Негоро, кажется, забыл, к кому явился и перед кем стоит? — с ненавистью взглянул на него сусухунан.

— А великий сусухунан, кажется, забывает, что подполковник голландской армии не должен держать себя так, как они, — задиристо ответил Мангко-Негоро, указывая стеком на распростертого Радан-Бого.

Сусухунан побледнел, как будто готов был сделать что-то решительное, но удержался и глухо сказал:

— Под этим мундиром ты скрываешь все недоброе. Говори, что тебе нужно!

— Я слышал, что ты не будешь праздновать Сурах. Если это верно, не продашь ли мне своего тигра для борьбы зверей?

Сусухунан встал и с важностью ответил:

— Ты всегда подхватываешь самые плохие и злые слухи. Тигр мне самому нужен для борьбы зверей в праздник Сурах!

Он отвернулся и отошел в сторону, давая понять, что разговор окончен.

— Как хочешь. — И Мангко-Негоро, пожав плечами, вышел из помещения.