Борис Ицын - Подростки

Приятели бежали не оглядываясь: нельзя было терять ни секунды. Вот и последние землянки поселка, сейчас болото, а там и лес. По болоту преследователи вряд ли будут гнаться: сразу за болотом — никольская земля.

В это время над головой ребят засвистели камни. Приятели припустили, что есть силы. Валя чувствовал, что еще немного, и он упадет. В груди резало, во рту пересохло, в висках стучало.

— Ой! — крикнул Валентин от тупого удара в спину. Охнул и Николай: камень угодил ему в ногу.

— Садись! — крикнул он приятелю. Камень просвистел над самой головой.

Ребята присели в болоте, — камни со свистом летели, шлепались в грязь, шуршали по высокой траве. О том, чтобы бежать дальше, не могло быть и речи.

— Ползем, — сказал Николай, и они поползли, прячась в высокой траве, не обращая внимания на жидкую грязь. Каменный град стих. Но ползти было трудно — мешали кочки, противно пахло болотной водой. Едва они поднялись, чтобы бежать, камни посыпались снова. Пришлось опять броситься в траву. Так, переползая и перебегая под градом камней, приятели, наконец, подбежали к лесу. У обоих горели и ныли затылки, Николай слегка прихрамывал.

Механик поджидал ребят по ту сторону железнодорожной ветки, в безопасности, на своей — Никольской — земле. Он встретил ребят громким смехом. Те было обиделись…

— Да вы… взгляните на себя! — сквозь смех проговорил Митя. Они были с ног до головы вымазаны болотной грязью. — Умойтесь вон у колодца.

Но сейчас им было не до того. Не терпелось осмотреть коробку, которая так недешево им досталась. Она была пуста. Даже нигде ничего не было написано. Зачем же Лагунов послал ее. Уж не перепутал ли он? Вот будет обидно-то, за зря натерпелись такого.

Но их опасения оказались напрасными. Когда они, умывшись у колодца, пришли к Губановым, Данила при них же разрезал крышку, — там между двумя слоями картона лежал листок чистой бумаги.

— Зажги, — приказал Данила брату, подавая спички.

— Ты что, сжечь хочешь?

Однако Данила бумагу не сжег. Он только подержал ее над горящей спичкой, и изумленные ребята увидели, как на бумаге стали появляться желтые буквы.

— Видали? — улыбнулся Данила. — Ну, а что тут написано — не вашего ума дело.

— Данилка, скажи, как это? — взмолился братишка.

Данила посмотрел на ребят.

— Ну, ладно! скажу за вашу верную службу. Только, чур, самим не девать, а то попадетесь. Тащи, Митька, соль.

— Чего? — не понял тот.

— Соль, говорю, да чистое перо, новое возьми, чтоб не в чернилах.

Митька мигом принес все необходимое.

Данила растворил соль в воде и написал что-то на чистой бумажке, потом, дав листку просохнуть, подержал его над спичкой, и ребята прочли написанное крупными желтыми буквами:

«Атаманцы — молодцы!»

Приятели были в восторге. Еще бы! Вот это тайна, так тайна! Из-за этого стоило рисковать и идти через Колупаевку. Тем более, что они не очень пострадали. Грязь отмылась, а синяки да шишки дело привычное, заживут!

Теперь ребята решили твердо, что и как там не думай, а со своими исконными врагами, колупаевцами, посчитаться нужно, и стали ждать удобного случая.

Но непредвиденное обстоятельство опять разрушило их планы. Старшая сестра Вали, Елена, всю эту неделю шила в городе у учительницы Нины Александровны Кочиной, и они договорились в воскресенье ехать по ягоды. Узнав, что у Лены есть сестренка, дочь Нины Александровны, Вера, попросила, чтобы девочку тоже взяли. Брату Елена предложила поехать за кучера.

Приятели долго обсуждали — ехать Валентину или нет. Решили — ехать. Не Елене же кучерить. А драку отложили.

Весь вечер в пятницу приятели решали, как ехать — одноконной или парной запряжкой. Выходило, что на одной ехать — ниже Валькиного достоинства, и следует попросить у дяди Михайлы в корень буланого меринка-иноходца, а в пристяжку игреневую кобылку у другого соседа — Петрова.

В субботу ребята хлопотали целый день. Нужно было смазать тарантас дяди Михайлы, привести в порядок сбрую, промазать ее дегтем, а под вечер выкупать лошадей.

Купание лошадей! Кому оно не покажется заманчивым. Весть о том, что Валька на паре повезет в лес городскую барыню, мигом облетела поселок, и купать лошадей поехали целой гурьбой.

Сразу за полотном железной дороги начинался городской выгон. Пересекавшая его прямая и накатанная дорога упиралась в густую березовую рощу, в которой было большое озеро Смолино. Вода в нем соленая: ни рыбы не половить, ни напиться. Только и можно, что выкупаться. Вода была особенная, лечебная, от ломоты в костях помогала.

Как только выехали на выгон, Валя предложил: — А ну, вперегонки!

И кавалькада помчалась. Вцепившись в гривы, ослабив поводья, ребята неистово заработали босыми, черными от загара и пыли пятками, закричали, засвистели, загикали. Привычные к этой забаве лошади сразу хватили карьером.

Валя мчался на иноходце. Маленький, с толстой шеей, конек летел, распластавшись над дорогой, и, кажется, не касался земли. Вот Валя догнал Николая. Тот ехал на шустрой забайкалке, низкорослой, немолодой, но на редкость выносливой. Вот отстал на своем карем жеребчике сын извозчика Володька. Впереди на огромном томском жеребце — Степка Аршинник. Жеребец скачет тяжело, но податливо — большими чуть не двухсаженными прыжками. И его догоняет Валя. Вот морда иноходца поравнялась с лоснящимся крупом жеребца, вот рядом спина седока, вот лошади идут ухо в ухо, еще несколько секунд — и Аршинник начинает отставать. Впереди — только игреневая кобылка, на которой мчится Механик. Но ее нелегко достать: она, вытянув шею, прядет ушами, и летит как пуля, кося глазом на наседающего иноходца. А тот все увеличивает и увеличивает мах. Дорога рябит в глазах у ребят, кустарники шарахаются назад, и только далекий сосновый бор, кажется, состязается с ребятами: он бежит, не отставая, вперед и вперед. От быстроты захватывает дух, кружится немного голова, и сладко сжимается сердце.

Ребята влетели в рощу и сдержали лошадей: озеро близко, разгоряченные кони должны отдохнуть. Лошади перешли на рысь. Плавно закачался под Валькой иноходец.

Вот и берег. Раздеться и снова вскочить на лошадей — дело одной минуты. А теперь в воду! Босые пятки колотят по крутым бокам лошадей.

Лошади фыркают, мотают головами и осторожно, точно боясь оступиться, заходят все глубже и глубже. Вода щекочет ребятам подошвы, поднимается по щиколотку А когда она доходит до колен, лошади всплывают. Ребята сейчас же спускаются в воду. Плывут они по-казачьи: с правой стороны лошади, левой рукой держась за гриву. Но вот Валя выпускает гриву, скользит рукой по мокрому крупу и цепляется за хвост. Лошадь тащит его за собой, мальчик начинает бултыхать ногами, каскадами летят брызги. Смех, крики далеко разносятся по зеркальной глади огромного озера. Лошади делают большой крюк. И когда они подплывают к мелкому месту, ребята снова уже сидят верхом, веселые, освеженные купанием.